Избранное

На том она и отвела свою душу, и, когда на следующий день Данило позвонил мне и сообщил, что он и на нашу долю достал билеты на один заграничный фильм, получивший первые награды на нескольких фестивалях, но который до сих пор на экраны у нас не пускали и неизвестно, собирались ли вообще пускать, я сразу согласился, и Рада, когда я ей сказал, тоже не протестовала, так как вечер у нее был свободный, а кино — самая ее большая страсть. Мы встретились с Протичами перед сеансом, как будто между нами ничего и не было, и только на лице Рады проглядывала некоторая напряженность. После фильма зашли в клуб работников просвещения, прекрасно поужинали и провели вечер на редкость тепло и приятно. Теа была в хорошем настроении, даже немного выпила, что вообще не часто себе позволяла, расспрашивала про наших детей, поддержала меня в некоторых суждениях и взглядах, сделала Раде комплимент по поводу ее нового платья, а когда мы пошли домой, подхватила ее под руку и увлекла за собой, болтая о каких-то своих женских делах. Было очень хорошо, что у нас такие друзья.

Случались у нас размолвки и из-за детей, хотя сами дети были к этому совершенно не причастны. Наша Даца всего двумя годами старше Лиды, но у каждой в школе образовалась своя компания, и поэтому виделись они довольно редко. А сын наш вообще намного их моложе и не балует дружбой даже родную сестру. Наши расхождения проистекали, собственно, из-за противоречий между нами, взрослыми, страстными поборниками педагогики, в особенности в применении ее к чужим детям. Нет такого родителя, который не обнаружил бы множество недостатков у детей своих приятелей при сравнении их со своими собственными. Это есть прямое следствие родительского тщеславия, ищущего в своем потомстве продолжения и отражения неповторимой ценности собственной личности. И потому, радуясь успехам наших детей, мы в то же время склонны со злорадством следить за неуспехами чужих, и в особенности тех, кто у нас на виду, — а именно детей наших приятелей.

Лида Протичей, которую Теа с малолетства готовила в кинозвезды, — ужасная ломака и при этом настоящая красавица. Наша Даца, напротив, несколько топорна, строением в Раду, угловатая и уже сейчас, в ранней юности, слишком широкая в бедрах. Отличница в школе, скромная и серьезная, она еще не увлекается мальчиками, тогда как протичевская красавица находится под вечной угрозой второгодничества, вертится перед зеркалом и, словно стаю гончих, неотступно следующих по пятам, водит за собой хвост поклонников.

— Надо бы Дацу вам держать повольнее, — внушала нам Теа. — Она хорошая, умная девочка, но слишком застенчивая и скованная для своих лет. Ей уже двадцать; когда же и повеселиться, как не сейчас. Меня тоже мои воспитывали в строгости, чего я им по сю пору простить не могу. Почему бы Даце не разрешить почаще бывать в компаниях, встречаться с мальчиками и вечером немного задержаться?

Подобные советы она нам давала постоянно. Рада склонна была некоторые из них принять, но во мне обыкновенно восставал опасливый родитель, и, сомневаясь в искренности таких рекомендаций, я раздраженно возражал: лучше бы Теа занималась своими делами и построже смотрела за Лидой. Где это видано, чтобы девчонка семнадцати лет так красилась и столько занималась своей внешностью. Она наверняка еще и курит потихоньку, а тут как-то вечером я застал ее у них в подворотне вдвоем с парнем. Я прошел, сделав вид, что ее не узнал, но совершенно уверен, что это была Лида, тем более что она до сих пор прячет от меня глаза. Почему-то Теа никогда не спросит, что читает Даца и как у нее обстоят дела с изучением иностранных языков, ей важнее знать, научилась ли она дергаться по-современному и достаточно ли ей обкорнали юбку по нынешней моде. Знаю я, к чему такие вещи приводят, и у Протичей это не кончится добром. Рано или поздно, но и им придется сильно призадуматься.

— Да, но все-таки, — защищала Рада друзей, — боюсь, не перегибаем ли мы палку. Сделаем из Дацы старую деву, ущербное, оторванное от жизни создание. В конце концов, счастье заключается не в одних только отличных отметках. Взять хоть бы судьбу моих школьных подруг — повезло куда больше тем, кто относился к жизни легко, без трагической серьезности.

— Предположим. Но не всякому подходит один и тот же образ жизни. Даца скроена иначе, и я не верю, чтобы она могла быть счастлива, если бы ей довелось жить так, как предлагает Теа. Ты что, на самом деле веришь, что ее рецепты имеют целью нам помочь? А не повод ли это лишний раз похвастаться Лидиной красотой?

Вот так. А вскоре обнаружилась история, которую даже Теа не в состоянии была замять и утаить. Выяснилось, что эта их красотка Лида вот уже два месяца не посещает занятия, состоит в связи с женатым человеком и позирует полуголая какому-то фотографу. И что вообще она не собирается дальше учиться, поскольку это надо уродливым женщинам и глупым мужчинам, не умеющим устраиваться в жизни, и что ее ничуть не привлекает за какие-то гроши, как тетя Рада или дядя Миле, корпеть в пыльной канцелярии. В качестве манекенщицы или стюардессы она, по ее словам, сейчас уже может получать вдвое больше и при этом объездить весь мир. В довершение ко всему она проглотила несколько пилюль из Теиной домашней аптечки, и потому машина «скорой помощи» забрала ее ночью в больницу, где ее еле откачали. А я, узнав все это, не мог сдержать себя, чтобы не заметить Раде:

— Так им и надо! Я говорил, это не кончится добром. Одной красоты еще, знаешь ли, мало, существуют еще и другие человеческие качества. И при этом куда более надежные, чем женская красота. К тому же, если присмотреться повнимательнее, красивые женщины чаще всего бывают несчастливы в жизни. Их красота идет во вред окружающим и им самим; окружающие ее сторонятся, а обладательницы ее рабски ей служат, страдая от того, что она так недолговечна.

Рада возмутилась моим злорадством.

— Как, ей-богу, ты можешь, Миле. Представь, если бы у нас такое стряслось. С детьми никогда покоя нет. А у них она единственная дочь, и можно себе вообразить, как бедняга Теа и Данило все это переживают. А ты так говоришь, как будто радуешься их беде. Что нам-то в том хорошего? Или той же Даце? И наконец, разве они нам не друзья?

Она потребовала непременно с ними созвониться и вывезти их куда-нибудь, чтобы отвлечь и показать, что в этот час мы вместе с ними по-дружески разделяем их горе. Наше приглашение они приняли, хотя с колебаниями и неохотой, да и мне в тот вечер, похоже, не вполне удалось скрыть свои истинные чувства, и Теа сейчас же прочитала их на моем лице, и даже, мне кажется, ее недотепа Данило. Вечер вышел какой-то натянутый, мы не обмолвились ни словом о том, что нас на самом деле волновало, а занимались обсуждением чего-то постороннего, старательно обходя тот болезненный пункт, который послужил настоящим поводом сегодняшней нашей встречи и все время стоял между нами. От нашего свидания осталось ощущение неловкости, долго еще потом отягощавшей наши дружеские отношения. Что же касается Лиды, то эта их ломака доказала свое: буквально через несколько дней она выскочила замуж за киноактера намного старше ее, но весьма преуспевающего, и, пока ее отец годами пытался пробиться в кино, она с мужем в роскошном автомобиле стала появляться на самых популярных наших и зарубежных фестивалях, а ее фотографии — на первых страницах кинообозрений, в том числе и того самого ежедневника, где отец ее был анонимным редактором.

В другой раз — если вспомнить о том, как складывались наши отношения с Протичами, — на одном из приемов, куда мы вместе пришли по их же предложению и настоянию, они весь вечер провели в обществе более знаменитых, влиятельных и блестящих гостей, тогда как мы, брошенные и покинутые, сиротливо жались весь вечер к стенке, терзаемые ревностью и обидой. Все это выглядело так, как будто они нас стеснялись, особенно в глазах Рады, и без того страдавшей комплексом неполноценности, и превысило всякую меру, когда они в машине Данилова шефа отбыли в город, оставив нас томиться ожиданием под дождем в толчее автобусной остановки.