Там, за рекой

Сторожка стояла на опушке сильно изреженного, а попросту говоря, вырубленного букового леса. Чёрная от времени, вместительная изба. Над высокой железной трубой подымался обильный дым, у входных дверей снег почернел от множества следов, тут валялись ломы, пилы, какие-то тряпки, сюда же выплёскивали помои. Грязное, небрежное жильё лесовиков.

Сбоку избы стоял старый, потёртый трелёвочный трактор. Недавно выключенный мотор звонко потрескивал: остывал. С гусениц капала вода. Значит, гости в сторожке.

Хлопнула дощатая дверь, на улицу высунулся было дедок с редкой бородкой, но, увидев лесную охрану, тотчас юркнул назад, а спустя три секунды выскочил снова и расплылся в улыбке.

— Хозяева прибыли! — неожиданно нежным, певучим голосом сказал дед. — Давненько вас не видывал. Заходьте до мене, отдохните.

Согнувшись в дверях, Котенко с карабином в руках протиснулся первым.

В тусклой неподметенной хате стояли шесть коек, заправленных грязными одеялами. Два человека в одежде трактористов старательно поправляли матрацы и подушки: видно, спали и только что вскочили, когда дедок предупредил. Угол избы, отгороженный фанерой, обозначал жильё деда.

— Кто будете? — спросил зоолог, не здороваясь.

— А вы кто, позвольте спросить? — спокойно ответил один из трактористов.

Котенко представился, даже удостоверение показал. Тогда и они назвались. Из дальней станицы хлопцы. И ещё сказали, что трелюют лес тут недалеко, заехали дружка проведать. Дед согласно кивнул. Дружок — это значит, он сам.

Лесники стояли тесной группой, все с карабинами, лица у них были насторожёнными и строгими.

— Обыщите помещение, — сказал Котенко.

— По какому такому праву… — начал было дедок, но замолчал.

— Подымись, — сказали трактористу на первой кровати. — Твоя постель?

— Тут все обчее. — Парень сидел, покачиваясь на пружинах. Не торопился вставать. Его взяли под руки, оттеснили в угол, сдёрнули матрац.

На сетке под матрацем лежал карабин.

— Твой?

— Тут все обчее, — оскалился он снова.

— Патроны где?

Хлопец только плечами пожал: какие ещё патроны?

Второй тракторист отошёл заранее и сел у запотевшего окна. Всем видом своим он говорил, что до этой хаты ему нет никакого дела. Но под тем матрацем, где он лежал до этого, тоже нашёлся обрез.

— Твой? — спросил Котенко.

— Понятия не имею. — Он деланно отвернулся. — Мы тут чужие…

Дедок заохал и проворно юркнул к дверям. Его успели схватить за штаны.

— Посиди в хате, — сказал Котенко. — Ещё рано оповещать других. Мы как-нибудь сами.

В фанерном закутке топилась плита. На плите варилось мясо.

— Оленина, — сказал опытный лесник. — А ну покажь, откуда рубил? Где туша?

— В магазине туша, — весело огрызнулся дед, стараясь обратить все в шутку. — Рупь семьдесят за кило.

Два лесника вышли. Отыскать разрубленную тушу под снегом у задней стены не составляло труда. Браконьеры не очень хоронились.

Документы у трактористов брали силой. Дедок сидел на положении постороннего. Котенко спросил у него:

— Где остальные?

По мятым постелям нетрудно было догадаться, что постояльцев тут шестеро. Значит, четверо на охоте: под их матрацами оружия не оказалось.

Составили протокол, трактористов усадили в «газик» и увезли в ближайшее отделение милиции. Пятеро остались ждать «охотников» из леса.

Перевалило за полдень. Дедок, растеряв наигранное оживление, замкнулся, чесал бородку, охал, засматривал в окно. На улицу его не выпускали: найдёт способ предупредить. Но никто пока не шёл из лесу.

— Так дело не пойдёт, — сказал наконец Котенко. — Надо их встретить. А ну, старый, говори: сколько их, кто такие?

Дедок вздохнул.

— Я как на духу. — Он слабо махнул рукой, решив купить себе снисхождение. — Четверо пийшлы, все с ружьями. А хто такие, вот как перед богом, не можу сказать. Прийшлы, ночевали и подались в лес. «Диду, подай. Диду, свари…»

— Куда пошли? — быстро спросил Котенко.

— Ось бачьте направо горку? Аж до неё.

Зоолог поднялся, назвал троих, они вскинули карабины и вышли. Двое остались с дедом. Кто знает, не появятся ли новые «охотнички». Видно, тут у них база.

Дедок тоже вышел. Он топтался на снегу рядом с лесниками, скорбно почёсывал бородку и нет-нет да и поглядывал остреньким взглядом влево, на пологую горушку с вырубленным лесом. Котенко перехватил его взгляд раз, другой и понятливо сощурился. Внезапно спросил:

— Так куда же они все-таки пошли?

— А бог их знает! — с притворным смирением отозвался дедок. — Чи вправо, чи влево — не углядел.

Зоолог и трое остальных разобрали лыжи, но поначалу пошли пешком. Снег в лесу, истоптанный гусеницами тракторов, слежался, пожелтел и засорился. Всюду валялись сучки, стояли свежие пни бука и граба. По мере подъёма дорожки редели, близ вершины перевальчика исчезли почти все. Только старая и новая лыжня уходили вниз, где за ручьём начинался заповедник. Кажется, Котенко не ошибся в выборе направления, деду не удалось сбить его со следа.

— Вчетвером топали, — сказал один из лесников, внимательно осмотрев лыжню. — Ещё морозом не прихватило.

Ручей переходили на лыжах. Вокруг стоял голый лес, ветер тихо и печально посвистывал в ветках ольховника, обивал шишечки. Стало холодней, все надели рукавицы.

Когда поднялись на противоположный склон, покрытый разномастным пихтарником, сверху вдруг накинуло дымком далёкого кострища.

— Тихо… — предупредил Котенко и передвинул карабин на грудь.

Лыжня перед ними разошлась веером. Они шли теперь на дымок, застрявший между белых и чёрных стволов редколесья. Подъем снова сделался круче, но вдруг сломался, и началась плоская ступенька горы, густо заросшая пихтой. Лес широким полукольцом охватил нижнюю часть высокого массива.

Из этого леса прямо на них выкатилась человеческая фигура. Бойко и весело отталкиваясь палками, «охотник» шёл по старой лыжне. Он сгибался под тяжестью большого рюкзака за спиной. Короткий обрез болтался на груди браконьера. Уверенный в безопасности, разгорячённый удачной охотой и хорошей дорогой, браконьер не смотрел ни вперёд, ни по сторонам. И когда четыре карабина почти упёрлись ему в грудь, он ещё несколько секунд улыбался, не сумев сразу постигнуть происшедшее. А в следующее мгновение, сообразив, упал вдруг назад, на мокрый и грязный от крови рюкзак с мясом, перехватил обрез, и не успели лесники навалиться на него, как прогремел выстрел, нацеленный не в людей — в небо. В ту же секунду браконьер заработал такой удар прикладом, что только замычал от боли.

— Лебедев, отведёшь этого мерзавца до зимовки, — приказал Котенко, а сам уже стал на лыжи. Он спешил. Ведь те, что остались в лесу, слышали выстрел и, конечно, ударились в глубь долины.

— Кого стрелил? — строго спросил Лебедев у пленника.

— Я не зна-аю, я только отношу… — плаксиво ответил пленник, сразу растерявший всю свою воинственность. Хоть и с опозданием, но до него дошёл наконец весь трагизм «весёленькой охоты», и он живо представил себе не очень завидное будущее.

— Сколько вас там, у костра?

— Не зна-аю… — скучнее прежнего завёл он.

Лебедев, пожилой и суровый с виду лесник, вдруг сделал свирепые глаза и широко замахнулся прикладом.

— Ну?..

Парень упал и, заслоняясь руками, признался:

— Трое там…

— Трое! — крикнул Лебедев вслед своим, уже вошедшим в лес.

До костра оказалось метров шестьсот. Там уже никого не было. Только следы преступления. Безрогая голова оленухи, шкура, перевёрнутый впопыхах котелок с мясом, даже расчатая пачка сигарет в красной коробке. Быстро они…

А куда, спрашивается, убежишь, если снег кругом? Он все равно выдаст беглецов с головой.

— Смотри-ка, а мясо забрали с собой, не захотели оставить, — сказал Котенко. — И винтовки не бросили. Ладно, пусть вытряхнут силёнку, от нас они не уйдут.

Он открыл планшетку и сверил направление по карте. Точно, побежали в сторону Камышков, как они с Сашей и предполагали. Их там встретят.