Страница 21 из 31
Наибольшую известность получила деятельность Дитерихса на посту Председателя Дальневосточного Отдела Русского Общевоинского Союза (РОВС), а также председателя Урало-Приморской группы Русского Общевоинского Союза (с 24 марта 1930 г.). Этот отдел объединял большинство сохранившихся структур бывшего Восточного фронта Белого движения. Накануне официального образования РОВСа (1 сентября 1924 г.) 6 мая 1924 года Дитерихс предупреждал об опасности использования монархической идеологии в угоду сиюминутной политической конъюнктуре. Нисколько не отрицая необходимости борьбы только под монархическими лозунгами, он заявлял, что в Зарубежье все "ищут объединения не во имя создания однородных идей, не вокруг однородных монархических принципов, а опять-таки вокруг личностей, деятелей", "…все те, кто называет себя ныне монархистами, причисляют себя к таковым не по исповеданию принципов, понятий и религии монархизма, как идеологически мощного, объединяющего массу, общественность, государство – начало, а лишь по форме, по внешним осязаемым материальным проявлением его. При этом форма и внешность обращаются ими в сущность, исчерпывая всю содержимость их монархического чемодана… возрождение в России монархизма является для них только в формально-аксессуарном восстановлении трона, возведении на него того или другого из Романовичей, занятие при троне определенного придворного или административного положения и приведение всех прочих граждан России к "поднози трона" путем тех же чекистских мероприятий, изменив лишь название органов: охранка, жандармерия, гвардия и так далее… Так как, по моему глубокому убеждению, такое движение не будет отвечать интересам историко-национального характера, то я не примкну к нему и, хотя бы оставшись в одиночестве, не откажусь от той присяги, которую принимал во Владивостоке и которая согласована с моим пониманием путей работы по совести на благо народу и его историческому предназначению"[126].
Дитерихс видел возможность возрождения монархии не в династических спорах о старшинстве того или иного представителя Дома Романовых, не в поисках "чудом спасшихся" Царевичей и Царевен, а в построении русской государственной власти на принципах "идеологии исторического национально-религиозного самодержавного монархизма", которая, в свою очередь, должна основываться только на "Учении Христа". "…Начинать всякое возрождающее движение, в том числе и монархическое, необходимо с поднятия в русском народе основ чистоты и святости законов Христа и его наставлений. Мне отвечают на это: все это так, но это слишком долгий и сложный путь, и другие успеют использовать современное шаткое положение советской власти. Не разбирая, насколько шатко ее положение, на первое отвечаю с глубокой и горячей верой: пусть. Ничто не удержится в русском народе, что не со Христом и не от Христа. Рано или поздно, если только Господу угодно простить временное отклонение русского народа от Христа, он вернется прочно только к началам своей исторической, национально-религиозной идеологии, идущей от Христа и со Христом. А что я не увижу это спасение, а только мои потомки… Так разве для себя я вел братоубийственную войну и готов снова к ней? Разве для восстановления своих генерал-лейтенантских привилегий и для владения хутором Фоминским под Москвой?.. Что же из того? Была бы Русь Святая и торжествовала бы предопределенная ей от Бога цель"[127].
Дитерихс был монархистом, но не легитимистом. Манифест Великого Князя Кирилла Владимировича он не признавал. Более того, когда с 1928 г. Великий Князь начал делать заявления в духе идеологии младороссов, считая возможным сохранить советскую власть в СССР, сотрудничать с представителями Красной армии и ждать внутреннюю эволюцию сталинского режима (за патриотизм, против интернационализма), Дитерихс решительно осудил подобные декларации[128]. Лозунг "Царь и Советы", столь популярный у части русской эмиграции, в том числе и у представителей Дома Романовых (Великие Князья Дмитрий Павлович и Дмитрий Александрович входили в руководящие структуры Союза Младороссов), вызывал у Дитерихса резкое отчуждение.
Перспективы династии генерал видел в молодых представителях Дома Романовых. С декабря 1933 г. Дитерихс начинает переписку с Великим Князем Никитой Александровичем, внуком Императора Александра III, Председателем "Общества распространения русской национальной и патриотической литературы". Никита Александрович еще в январе 1932 г. заявил о своем несогласии с политической линией Кирилла Владимировича, за что был исключен последним из Членов Императорской Фамилии[129]. Дитерихс видел в Никите Александровиче потенциального вождя антибольшевицкого сопротивления, будущего Верховного Правителя России. Однако Дитерихс считал, что встать во главе Белой борьбы представитель Династии может только после создания единого антисоветского политического фронта, после начала непосредственных боевых операций на территории СССР – возможно, и не без помощи иностранных "союзников". В своем письме Великому Князю от 30 марта 1934 г. генерал отмечал: "…нужно Ваше принципиальное согласие, дабы собранной уже на своей территории бывшей Дальневосточной армии, иметь право сказать: "С нами Внук Императора Александра III; мы присягали в 1922 году во Владивостоке в верности Исторической, народной, религиозно-национальной идеологии Великой Самодержавной России; теперь настало время, чтобы в последней борьбе создать то идейное монолитное ядро, которое должно привлечь вокруг себя растрепанные и сбитые социализмом с исторического пути, расчлененные на бесчисленное множество толков народные массы всероссийских народов и вернуть их под едино Святой стяг Веры, Царя и Отечества…"[130].
В начале 1930-х годов, когда сила коммунизма, на фоне "успехов" первых пятилеток, героев стахановцев и покорителей Арктики, многим в Зарубежье представлялась огромной, призывы Дитерихса к возрождению монархии могли показаться еще большим анахронизмом, чем в 1922 году во Владивостоке. Но генерал продолжал непоколебимо верить в спасение России через возврат к историческим ценностям Национальной Государственности.
Не оставлял вниманием Дитерихс и расследование обстоятельств Цареубийства. Примечательно, что сразу же по получении известий о принятии Дитерихсом командования белыми войсками Приморья, к нему с письмом обратился следователь Соколов, уговаривавший вызвать его на Дальний Восток[131]. Но после поражения Белого Дела, осенью 1924 г., тот же Соколов опубликовал сообщение в парижских "Последних Новостях" о якобы принудительном изъятии у него Дитерихсом материалов следствия в Чите в 1920 г. На упреки подобного рода Дитерихс не отвечал, оставаясь при всех обстоятельствах верным главной версии следствия: все члены Царской Семьи погибли. Заботило другое. То, что за переплетением династических конфликтов никто из представителей Русского Зарубежья не позаботился о должном сохранении реликвий Царственных Мучеников, бесследно исчезнувших вместе с другими подлинными материалами.
В Шанхае Дитерихс работал в должности главного кассира Франко-Китайского банка. Материальных трудностей его семья уже не испытывала и всячески помогала детским приютам, занималась благотворительностью. Предметом особого внимания Дитерихсов оставался "Очаг". Осенью 1926 г. при "Очаге" был устроен детский сад на 20 детей, где воспитательницами, под руководством Софии Эмильевны, работали выпускницы "Очага". Осенью 1929 г. из детского сада выделилась группа старших девочек, образовавших "Школу на дому для девочек", где занятия проходили по полному гимназическому курсу.
126
ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 298. Лл. 1-22.
127
Там же. Лл. 21-22.
128
Оповещение Союза Младороссов. 1929. N 5-6. С. 3-6; Бодрость! 1935. N 42. 18 августа.
129
Из архива А.А. Васильева.
130
Из архива А.А. Васильева.
131
Из архива А.А. Васильева.