Страница 51 из 175
А я на следующий день в «казаки-разбойники» наиграюсь, и все пройдет!..
Мама была рабочей на текстильной фабрике, в тысяча девятьсот двадцать четвертом году вступила в партию.
Перед тем как попасть на фронт, тренирована я была — лыжница, стреляла отлично — в кружках занимаясь, еще до войны, в академии. Но когда я голод увидела в армии, когда в январе сорок первого на двое суток в город приехала, посмотрела, что происходит там…
Вернулась я тогда в землянку, бойцы расспрашивают меня, а я и сказать ничего не могу. И с этих пор я решила, что мало спасать раненых, нужно самой стрелять. Чувство мести появилось. Я стала оружие изучать, вместе с бойцами, и чтоб скорее, скорей изучить. В феврале я уже была на переднем крае, уже стреляла — из винтовки, пулемета и миномета… На снайперском счету у меня одиннадцать немцев…
Комиссаром батареи 76- и 45-миллиметровок Вера Лебедева была назначена 21 сентября 1942 года, когда эта батарея, входившая в состав 261-го артпульбата, где Вера до этого дня была комсоргом батальона, вместе с батальоном стояла на кратковременном отдыхе у «Металлстроя». Когда институт комиссаров был ликвидирован, Вера стала именоваться замполитом.
На этой батарее Вера Лебедева пробыла десять месяцев. Было много боев.
Но еще больше — дней будничных. Как проходили такие дни? Что делала в эти дни Вера Лебедева?
…Майский день 1943 года. 45-миллиметровки уже сняты с вооружения батареи. 76-миллиметровые пушки стоят в «карманах» на переднем крае, каждая на своей позиции. Командный пункт батареи — чуть позади. Открытое поле простреливается во всех направлениях. Немцы непрерывно бьют из пулеметов, автоматов и минометов. Командир батареи уехал по вызову, и Вера Лебедева заменяет его. Телефонный звонок:
«Вам нужно сегодня сменить «девочек»!»
«Девочками» условно назывались пушки. Сменить их означает: вывезти в тыл старые, что на деревянном ходу, на их место поставить новые, на резиновом ходу, только что полученные с завода. Задача как будто простая…
Веру вызывает начарт, чтобы она доложила ему, как именно будет выполнять приказание. По ходам сообщения, по простреливаемой дороге лейтенант Вера Лебедева приходит к начарту, разворачивает планшет, объясняет:
«Вот — мои огневые точки. Если, считая слева, я оставлю без орудий первую и третью, то вторая и четвертая на это время будут охватывать весь сектор обстрела всех четырех орудий. Если немцы полезут, мы и двумя пушками встретим их горячо. Поэтому, полагаю, оттащить в тыл сначала два орудия — первое и третье. Когда заменим их новыми — оттащим и два остальных… Так смена произойдет не в ущерб обороне, на случай боя… А оттаскивать будем сюда, где кухня, — тут местность прикрыта холмом…»
«Правильное решение! — заключает начарт. — С наступлением темноты приступайте!»
Вера возвращается на свой командный пункт. Звонит командирам огневых взводов, приказывает надеть на пушки лямки, назначает людей. Старшего сержанта Кустова посылает разведать наилучший путь, по которому пушки до кухни — метров пятьсот — можно протащить без задержки. Назначает всем время: в 20. 00 доложить о готовности.
В 20. 00 принимает донесение: пушки подготовлены, передки поставлены, лямки надеты, дорога, не та, по которой ходят (там слишком грязно и пушки завязли бы), найдена.
Вера Лебедева отправляется на огневые точки, все проверяет сама, оттуда идет к кухне; уже темно, немцы бьют по переднему краю из шестиствольных минометов, секут его трассирующими пулями.
Вера выходит на левую крайнюю точку, самую опасную, потому что здесь нет ходов сообщения. Пробирается от дерева к дереву, от куста к кусту, от одной груды развалин к другой. Бугорок, яма, блиндаж — огневая точка Маркелова. Здесь все готово. Предусматривая всякие мелочи, Вера отдает последние приказания: «Ну давайте!.. И осторожнее… Чтоб ни один человек не был потерян!»
Пушка на руках выкатывается из ямы. Быстро, ловя моменты между вспышками немецких ракет, пушку катят по намеченному старшим сержантом Кустовым пути. Но тьма и грязь всюду… Дорогу трудно искать, кусты и ночные тени — обманчивы… Внезапный минометный налет разрывает ночь.
«Ложись!.. Рассредоточиться!» — командует Лебедева, и люди рассыпаются по кустам.
Огневым налетом измолото все вокруг. Немцы переносят огонь.
Так, под непрерывным обстрелом, то отбегая от пушки, то вновь берясь за нее, переваливая ее через воронки и ямы, выволакивая из грязи, перекатывая через коряги и пни, артиллеристы преодолевают полукилометровое расстояние до холма, за которым кухня. Здесь уже дожидаются новые, еще не стрелявшие в немцев пушки…
Вера Лебедева отправляется на огневую точку лейтенанта Васильева. Все повторяется — и ночь, и ракеты, и свист пуль, и разрывы мин… Но и вторая пушка выведена в тыл благополучно. И две новые пушки медленно, упорно приближаются туда, где они должны встать до рассвета.
Так проходит ночь. К рассвету все четыре огневых взвода — в полной боевой готовности, орудия — на местах. За ночь сменены две пушки. Две другие предстоит сменить в следующую ночь. Рассвет застает Веру Лебедеву на огневой точке третьего взвода. Ей нужно вернуться на командный пункт, а немцы усиливают артиллерийский обстрел. Снаряды рвутся поблизости от блиндажа.
Бойцы уговаривают Лебедеву:
«Товарищ лейтенант, не надо сейчас идти, переждите!»
Вера шутит, смеется. Но идти все-таки нужно — при полном свете дня отсюда не выберешься совсем…
«Ну, до свиданья! — говорит Вера. — Не увидимся с вами целый день…
Наблюдение чтоб у вас было хорошим… За связью следите!»
«Счастливо добраться, товарищ лейтенант!» — провожают ее бойцы.
Она по канаве удаляется от блиндажа, бегом пересекает дорогу. Немцы, заметив ее, шлют ей вдогонку мины, она припадает в воронки, вскакивает, перебежками, ползком достигает хода сообщения, где немцы уже не могут ее увидеть… С ней вместе — связной, молодой боец Мищенко…
Когда они появляются на КП, туда уже звонят с огневой точки:
«Как добрались? Все ли в порядке?»
«Все в порядке!» — отвечает Вера Лебедева.
Звонит в штаб. Докладывает начарту о том, что задача выполнена и что потерь нет.
«Хорошо! — отвечает начарт. — Но если ты еще раз будешь так бегать и не беречься, запрещу вообще выходить с КП».
Надо бы теперь отдохнуть. Но некогда. Вера Лебедева идет на кухню.
Проверяет приготовление завтрака для бойцов; перебирает полученную почту, просматривает газеты… Приходят командиры соседних подразделений — нужно обсудить вопросы взаимодействия. Множество мелких, но необходимых дел незаметно скрадывают весь день. Перед вечером на КП заходит командир соседней пулеметной роты — посоветоваться, как лучше на этом участке организовать разведку. Вера Лебедева угощает его обедом.
Начинает темнеть, пулеметно-автоматный огонь гитлеровцев сменяется огнем минометов и ближней артиллерии. Ночью гитлеровцы начнут бить методически, с интервалами в тридцать — сорок минут, из всех видов оружия.
Так уж повелось, по ночам немец нервничает…
В восемь вечера Вера приступает к продолжению той работы, для которой требуется кромешная тьма: надо сменить те две пушки.
Ночь, обстрел, разрывы мин и снарядов, посвист пуль, и красноармейцы, ворочающие по грязи колеса орудий. Лебедева командует, как и в предшествующую ночь. И длится этот труд до рассвета.
Близится новый день, набегает новая будничная фронтовая работа. Ее по горло всегда. Спать можно только урывками, отдыхать некогда.
Вера Лебедева пробыла на батарее до 13 июня 1943 года. К этому времени в армии по директиве Главного политического управления должность заместителей командиров по политчасти была упразднена. Веру назначили в 84-й полк связи на должность комсорга полка.
Вера не хотела покидать свою батарею, готова была согласиться на любую рядовую должность, лишь бы остаться, но был приказ, строго запрещающий использовать политработников не по прямому их назначению… Сейчас Вера привыкает к работе на новом месте, — полк находится в Рыбацком. Вера тоскует по переднему краю, по привычной боевой работе, по старым друзьям…