Пост Леонардо

Алваро не стал дожидаться стрел. Он заявил падре, что уходит.

— Жалко, сын мой. Ты очень многим помог нам. И можешь еще больше помочь в ближайшие дни.

Эти слова занозой застряли в сознании лесника. И, пройдя несколько километров по речке на самодельном плотике, он вдруг повернул обратно. Правда, уже приближался вечер, и ему пришлось переночевать на берегу реки, не дойдя до стоянки. Утром он, поколебавшись, решил все же вернуться в лагерь, чтобы в последний раз попытаться переубедить падре и его товарищей.

Алваро подплыл к стоянке совсем близко и удивился необычной тишине. Спрыгнув с плотика, он поднялся по косогору к тому месту, где стоял шалаш экспедиции. Сделал несколько шагов вперед. Никто не вышел навстречу. Алваро подошел, заглянул внутрь. Посредине убогой хижины лежал труп падре с проломленной головой.

В ужасе Алваро бросился бежать. Прыгнул в свой плот и, лихорадочно гребя, отправился в долгое путешествие по «зеленому аду», как потом именовали эти места репортеры, описывавшие злоключения экспедиции. Пять дней он плыл, питаясь мукой и бананами. Потом плот перевернулся, остатки припасов пошли ко дну. Вероятно, Алваро умер бы от голода и жары, если бы не натолкнулся на двух рыбаков с провизией. Они накормили его, помогли добраться до ближайшего поселка, откуда спустя еще несколько дней он был переправлен в Манаус.

Кто виноват?

Через неделю тела падре и его спутников были найдены пилотами спасательного авиаотряда. Вертолеты сели на крошечную опушку в нескольких километрах от места, указанного Алваро. Девять скелетов (много ли нужно времени зловещим «урубу» — стервятникам, питающимся падалью, чтобы сожрать девять трупов?) были перевезены в город. Газеты смаковали детали, задавая нескончаемые вопросы: «Кто виноват?»

В самом деле: кто виновник этой трагедии? Сам ли падре? Инженеры, прочертившие непреклонным острием фарберовского карандаша трассу через деревни атроари и забывшие о мудром предостережении предков: «Гладко было на бумаг»» да забыли про овраги, а по ним — ходить!» Или сами «кровожадные атроари»?

«Я никогда в жизни не слышал, чтобы индеец без причины нападал на белого и тем более убил его, — сказал мне однажды Ноэл Нутелс друг и соратник братьев Вилас-Боас, врач, около тридцати лет своей жизни посвятивший заботам о здоровье индейцев и объездивший, выполняя эту работу, всю страну. — Если индеец убивает кого-то из нас, значит, сам он, или его родственники, или его предки были когда-то уже обижены белыми». Жоао Америко Пере, выезжавший в Манаус по поручению ФУНАИ для изучения обстоятельств гибели экспедиции, рассказал впоследствии, что причиной трагедии явилось стремление падре Кальери привить индейцам сознание своего превосходства над ними, запугивание, угрозы.

— «Усмирение» индейцев требует опыта, — говорил Пере. — А у падре такого опыта не оказалось. Впрочем, я не знаю ни одного из миссионеров, который обладал бы им. Кальери сам виноват в своей гибели, и это тем более печально, ибо падре прошел курс усовершенствования в музее Гельди в Белеме.

— Каковы же были его главные ошибки?

— Во-первых, он вошел без приглашения на их территорию, что дало им веские мотивы рассматривать его как интервента. Во-вторых, что еще хуже, падре, опять-таки без разрешения, заходил в их малоку. Кроме того, он стрелял в воздух, оповещая индейцев о своем прибытии. А выстрелы их очень нервируют и раздражают. И вообще, — заключил Пере, — Кальери, судя по рассказам Алваро, вел себя с ними слишком строго. Пытался дисциплинировать их. И поплатился за это.

Мы беседовали с Пере спустя несколько месяцев после этих событий. И я, естественно, поинтересовался, что стало с дорогой, строится ли она?

— Конечно, строится, — усмехнулся Пере. — Наш прогресс не остановишь.

— Ну а индейцы?

— Они ушли из того района, опасаясь, видимо, мести за убийство падре. Ушли, вероятно, лишь на время. Поэтому нельзя считать, что опасность миновала. Угроза стычек и кровопролития сохраняется. Для строителей дороги или, если они закончат ее благополучно, для тех, кто будет ездить по ней.

Гибель падре Кальери дала обильную пищу истосковавшейся по сенсациям бразильской прессе. Несколько недель подряд газеты публиковали душераздирающие «шапки», анализируя, комментируя и обсуждая трагедию и ее причины.

В этом каскаде мнений, соображений, предположений и идей появились и совсем фантастические. Вроде версии некоего майора Жила Лесса, одного из руководителей спасательного авиационного отряда, который с многозначительным видом заявил: «Тут что-то есть!» Майор отметил, что индейцы действовали по всем правилам... «партизанской революционной» борьбы. Они, в частности, прежде всего убили радиооператора. Как вы думаете, почему? Да для того, чтобы оборвать связи экспедиции с внешним миром! На полянах, где расположились деревни атроари, туземцы устроили завалы. Зачем? Затем, чтобы помешать высадке спасательных десантов. «Ходят слухи, — многозначительно говаривал Жил Лесса, — что среди атроари был замечен какой-то таинственный белый... Кто он? И вообще... не замешаны ли здесь коммунисты?»

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно: в версии о присутствии среди индейцев загадочного белого (или, точнее говоря, белых) имелось гораздо больше смысла, чем можно было бы предполагать на первый взгляд. Именно потому газетная шумиха, поднятая в связи с гибелью экспедиции падре Кальери, вновь всколыхнула страсти вокруг старой и вечно больной проблемы: миссионеры в Амазонии.

Вдохновенная сестра Манусия показывает свой музей

Деятельность миссий охватывает 4806366 кв. км — более половины страны... Одной из проблем, которую вынуждена решать церковь в Бразилии, является нехватка бразильских добровольцев: более 80 процентов миссионеров являются иностранцами, которые посвящают себя выполнению своих задач так, как если бы они были бразильцами. Из 752 священников и монахов, которые работают в составе миссий, лить 132 — бразильцы.

Сестра Манусия хлопотливо семенила вокруг длинного стола, заваленного кусками разноцветной дешевенькой ткани. Полы ее черного одеяния развевались, как флаги пиратского фрегата. Ее чело было преисполнено сознанием важности выполняемой задачи: она инструктировала смуглых индейских девушек, сосредоточенно кроивших ножницами платья и рубахи. Увидев меня, сестра Манусия расцвела улыбкой, словно мой визит был самым радостным событием года для нее самой и ее воспитанниц.

— Сеньор, разумеется, хотел бы ознакомиться с нашим музеем? Отлично! — с энтузиазмом воскликнула она, включая дополнительную скорость. Подхватив магнитофон и фотоаппараты, я устремился следом за ней но деревянным ступенькам, ведущим на обширную террасу. Происходило это в занимающем целый квартал Манауса «Патронате Санта-Терезинья» — штаб-квартире монашеского ордена «Салесианских сестер», вот уже более полувека обращающего в цивилизацию, а точнее — в католическую веру индейцев бассейна Рио-Негро — крупнейшего левого притока Амазонки.

Для начала сестра Манусия продемонстрировала дорогому гостю громадную карту, документирующую поистине гигантский размах операций «Салесианских сестер»: десятки цветных кружочков и точек, обозначающих миссии ордена, рассыпались по всему северо-западу штата Амазонас и переползли даже на территорию соседних Венесуэлы и Колумбии. Музей был действительно богат: рядом с ним экспозиция государственного музея индейской культуры в Рио-де-Жанейро могла бы показаться скромной самодеятельной выставкой. Блуждая между челнами, выдолбленными из пальмовых стволов, и громадными сосудами из глины, сестра Манусия, прожившая, как выяснилось, в сельве более десятка лет, вдохновенно повествовала о деяниях «Салесианских сестер» с 1915 года, когда на берегу Рио-Негро появилась их первая миссия.