За пеленой тысячелетий

-Вон ты как заговорил, - насмешливо протянула Томирис. – А что же ты, раб, раньше об этом не думал? Когда вместе с вождями плёл интриги вокруг меня? – она неожиданно наклонилась к нему: - Кто ещё в заговоре? Кого ещё не устраивает моя власть? Говори, ничтожный.

Оказалось, что кроме Камасария и Арготы в заговоре ни кто не участвовал. В это верилось с трудом, но так клялся и уверял Атей. После того, как Томирис узнала всё, что нужно, Скилур крепко связал Атея и как куль бросил в угол шатра.

-Оставь меня одну, - велела царица. – Но будь рядом, ты вскоре можешь мне понадобиться. Ступай.

Скилур, поклонившись, вышел. Томирис осталась одна, если не считать связанного Атея в углу. Томирис на него уже не обращала внимания. Для неё он был мёртв. Томирис не умела прощать, особенно врагов. Этому ещё научил её отец, Спаргапит, и она всегда следовала этому правилу.

-Помни, дочь, - наставлял её старый царь, одной ногой уже находясь в загробном мире. – Врагов прощать нельзя, даже тех, кто раскаялся. Изменивший один раз, изменит и второй. Он как змея, будет ждать, когда ты отвернешься, чтобы нанести удар. Помни об этом.

Томирис размышляла, что ей делать дальше, как поступить. Постепенно, план сложился у неё в голове. Она подошла к Атею, склонилась над ним, заглянула в глаза.

-Слушай сюда, раб. Ты пошлёшь весть вождям, что я с ближними людьми испугалась царя Кира и бросив всё, ушла в степь. Царство осталось без царицы и готово принять вождей. Пусть они немедля снимаются и поспешают сюда, а то в противном случае может быть поздно. Всё понял? – Атей кивнул. Надежда мелькнула у него в глазах. - Сделаешь, всё как я говорю – будешь жить. Если вздумаешь предупредить их, умрёшь лютой, страшной смертью... Как вы договаривались сноситься между собой?

-Есть у меня один человечишка. Он всегда держит запряженным своего коня и готов в любой момент отправиться в путь... А ты вправду оставишь меня жить? - в голосе Атея послышались жалобные ноты.

-Не дерзи, раб, своей царице. Сперва исполни, что тебе велено, а потом думай о своей никчемной жизни.

Томирис хлопнула в ладоши и вошедшему Скилуру приказала:

-Возьми двух воинов и сопроводи этого... раба туда, куда он скажет. Проследи, чтобы он исполнил все, что я ему велела, и не болтал лишнего. После этого запрёшь его в яме.

Скилур освободил Атея от пут, рывком поставил на ноги и подтолкнул к выходу. В последний миг тот оглянулся и проговорил:

-Прости, – но Томирис на него уже не смотрела.

Скилур толкнул его в спину, и они вышли из шатра.

Хвала богам всё прошло гладко, и Атей не делал попыток сбежать, а уж тем более предупредить невысокого, сплошь заросшего светлым волосом скифа. Как только он выслушал Атея, то вскочил в седло и понёсся к выходу из становища. Скилур спрятался рядом, за повозками и слышал каждое слово. Как только лохматый скиф пропал из виду, Скилур выскочил из своего укрытия, крикнул воинов, и они связали Атея.

-Повезло тебе, раб, - прошептал он на ухо Атею, когда вели его к яме, на окраине становища. – Наша царица милостива. Будь моя воля, я бы из твоей спины нарезал уздечек.

Атея заперли в яме, и Скилур поспешил к Томирис. Как только он вошёл, она нетерпеливо спросила:

-Как всё прошло?

-Благодаря богам, всё получилось так, как и было тобой задумано, повелительница. Гонец умчался в степь.

-Атей?

-Заперт в яме. Как ты и велела.

-Хорошо. Он говорил, что до них один день пути. Но они будут торопиться, поэтому уже завтра, когда солнечный диск соприкоснётся с горизонтом, они будут здесь. Надо приготовить им достойную встречу... Позови вождя дахов Гнура и вождя апасиаков Канита. Хотя постой, - она в сомнении покачала головой. – Этого может не хватить.

Она назвала ещё четыре племени, которым вполне могла доверять. Среди них были и остатки саков-тиграхаудов. Они были настолько ожесточены после недавней битвы, что готовы были рвать любого, кто был повинен в смерти их товарищей.

Состоялся совет, и Томирис рассказала о предателях и о своём плане. Утаив в нём только роль её недавнего возлюбленного. Негодование вождей было столь велико, что они были готовы хоть сейчас ринуться в битву и разить без пощады предателей. Томирис охладила их пыл и изложила свой план.

Приготовления не заняли много времени и к вечеру следующего дня верные Томирис племена замерли в ожидание предателей. Томирис оказалась права – ждать пришлось недолго. Погрязшие в алчности и во властолюбии вожди торопились заявить свои права на опустевший трон.

Вначале на горизонте появилось огромное облако пыли. Оно быстро приближалось, и вот из него стали проступать кони, люди, слышались крики возничих. Томирис стояла на пригорке и ждала. Стоило племенам подойти достаточно близко, она взмахнула рукой, и степь, насколько хватало глаз, пришла в движение, повинуясь её знаку.

Мятежные племена оказались в кольце и остановились, ощетинившись копьями и закрыв свои тела продолговатыми щитами. В самой середине, на нетерпеливых скакунах сидели два друга-побратима. Они были раздавлены. Камасарий и Аргота настолько уверовали в правдивость слов посланника от Атея, что без всякого бережения двигались по направлению к главному становищу массагетов. За что и поплатились.

Камасарий растерянно покусывал свой ус и всё посматривал на Арготу. А тот был спокоен или, по крайней мере, ни чем не выдавал своего волнения. Наконец Камасарий не выдержал:

-Что будем делать, Аргота? Она заманила нас в ловушку и теперь не выпустит отсюда.

-Ждать, - не оборачиваясь, ответил Аргота. – Не настолько она глупа, чтобы бросить в сражение своих воинов. Много их здесь погибнет, прежде чем она одержит победу. А в трёх днях пути стоит Кир и тоже жаждет крови... Так что будем ждать, Камасарий. Ждать и молить великую Табити, чтобы она вразумила царицу массагетов... Нет, а всё-таки ловко она заманила нас в ловушку. Недооценили мы её ардхорд, недооценили.

От группы воинов отделился всадник и приблизился к мятежным племенам. На конце его копья висел лисий хвост. Знак того, что он выступает от имени своей царицы. Воины раздвинули щиты и пропустили его вовнутрь, пред очи своих вождей.

-Что ты хочешь нам передать, посланник? – подозрительно сощурил, и без того узкие глаза, Аргота.

-Моя царица и царица всех массагетов, кочующих по эту сторону Аракса и у подножия Великих Гор, Томирис очень опечалена и горе её не знает границ. В минуты опасности, когда судьба всей Великой Скифии поставлена под угрозу, вы затеяли смуту. Опомнитесь! Все мы пальцы одной руки и только сообща можем сжимать меч возмездия, занесённый над персами. Но она готова простить вас и забыть старые обиды. Но только в том случае, если вы, благородные вожди, сойдёте со своих коней и как простые воины подойдёте к её стремени, и будете молить о пощаде. Только так, а не иначе... Я всё сказал, - посланник замолк.

-Кто поручится, что царица не отрубит нам голову? – Аргота ещё пытался торговаться, хотя понял, что проиграл.

-Я ей не верю, - Камасарий повернулся к Арготе.

-Я ей тоже не верю, но у нас нет иного выхода. Будем уповать на волю богов и на то, что она не решится на глазах у всех племён накинуть нам удавки на шеи.

Они решили временно склонить голову перед Томирис. Вожди знали - если не поступят, так как велит она, то Томирис, не задумываясь, бросится в кровавую сечу. Таков был её отец, и такова она. А их слишком мало, чтобы противостоять всем объединённым племенам.

Не спеша, Аргота, а за ним и Камасарий, сошли с коней и, как простые воины, пешком направились к всадникам на холме. Томирис тоже спешилась и ожидала мятежных вождей. Каждого она по скифскому обычаю обняла, прикоснувшись щекой. Ей это стоило огромного труда, но она всё же заставила себя улыбнуться. Племена, увидев, что вожди примирились с царицей, вздохнули с облегчением и опустили копья и мечи.

Вечером Томирис устроила пир. Воинам, которые расположились в долине, тоже выставили изрядное количество крутобоких амфор с вином. Пусть и они порадуются тому, что всё окончилась миром и не пролилась понапрасну скифская кровь.