Черный фотограф

С утра пораньше, когда уборщицы еще орудовали швабрами в полутемных пустых коридорах, фотокор уже был на рабочем месте. Он поставил «дипломат» с приемником в угол, «жучок» уютно лежал в кармане. Надо было успеть уложиться в тот момент, когда уборщица уйдет, а Галочка еще не придет.

Соколовский был абсолютно спокоен. Здесь он был как у себя дома и совершенно ничем не рисковал. Не было леденящего кровь чувства опасности, желания выжить, подстегивающего сообразительность. Просто маленький опыт в области коммерческих тайн. Скорее всего он будет неудачным. Впрочем, его, шантажиста, временно оставившего карьеру, это не слишком волновало — деньгами он пока обеспечен.

Наконец уборщица перестала греметь ведром и, заперев швабры в свою каморку, ушла. Леня (руки в карманах, тело расслаблено) прошел в приемную директора. Взять ключ из ящика, открыть дверь, войти в директорский кабинет и прицепить «жучок» под крышку стола было делом тридцати секунд. Вскоре ключ уже покоился на своем законном месте.

Теперь надо было выбрать укромный уголок, где можно было без помех и дурацких расспросов послушать переговоры с «Финишбанком». Леня с сомнением посмотрел на толстые кирпичные стены дореволюционной постройки и решил, что чем ближе от кабинета он устроится, тем лучше будет слышно.

В десять часов он организовал уютную засаду в бывшей ленинской комнате, выпросив ключ у вахтерши. Диктофон стоял на столе.

Настроившись на нужную частоту, Леня смотрел на часы. Стрелка не торопилась приближаться к одиннадцати. Наконец в наушниках раздались шорохи, отдаленные голоса и директорский бас:

— Проходите, господа, проходите. Галочка, ты всех предупредила? Садитесь, сейчас подъедет председатель правления, и тогда начнем. Галочка, пожалуйста, кофе и те документы, которые я вчера просил приготовить.

Дальше в наушниках гудел ничего не значащий разговор. Леня узнавал голоса местных руководителей, чьи портреты он неоднократно снимал для выпусков многотиражки.

Вскоре послышались приветственные возгласы и голос директора:

— Проходите, Юрий Николаевич, проходите. Рад видеть. Как супруга? Ну что ж, кажется, теперь можно начинать.

Начался многочасовой диалог, прерываемый только стуком каблучков Галочки, которая вносила кофе, и треском зажигалок. Леня записывал его на диктофон. После четырех часов бурных прений Ряшко произнес:

— Чтобы у руководства «Финишбанка» не ос

талось сомнений в отношении нашей благонадежности, прошу, господа, осмотреть цеха основного производства. Главный инженер нас проводит.

Послышался грохот отодвигаемых стульев, чьи-то слова: «Да, интересная ситуация у «Имиджкомбанка», — и все вышли. Галочка убирала окурки и чашки.

Леня подождал еще несколько часов, но гости не вернулись в кабинет директора. Вскоре на улице послышалось хлопанье дверцами машин, звук моторов. Леня выглянул. За ворота завода, мимо стоявших по стойке «смирно» вахтерш с проходной и глазеющих рабочих, мягко шурша шинами, проехали длинные иномарки гостей. Работа на сегодня была закончена.

29

Дома, удобно устроившись на диване, Соколовский еще и еще раз прослушивал записи закрытого совещания, выцарапывал самые важные кусочки разговора, силился понять, в чем суть дела, вникнуть в профессиональный жаргон банкиров. Чем больше он слушал, тем интереснее ему становилось. Пленка кончилась, он опять перемотал кассету на начало.

—…Я думаю, господа, всем нам хорошо известно положение «Металлиста» в ряду крупнейших перерабатывающих предприятий отрасли. После успешного акционирования за три последних года стоимость наших акций возросла более чем на четыреста процентов в долларовом эквиваленте по отношению к номиналу. Таким образом это составляет около ста тридцати процентов в год на доллар вложений. Это, прямо скажем, неплохие показатели не только для нашей страны, но и в мировом масштабе. Правда, за последний год рост наших акций снизился и мы были вынуждены скупать по всей стране ценные бумаги нашего предприятия во избежание перехода их в руки заинтересованных лиц. Эта проблема широко освещалась в прессе…

— Ага, я знаю, кто ее там освещал, — иронически заметил Леня. — Такое освещение дорогого стоит.

— И я думаю, что все вы прекрасно об этом осведомлены. Хочется указать причину, — продолжал Ряшко, — по которой мы, руководство предприятия, были вынуждены согласиться с негативной оценкой нашей работы на высоком уровне и в прессе. Это произошло в результате необдуманных действий наших кредиторов в «Имиджкомбанке», повлекших за собой снижение котировок по нашим акциям и бессистемную их распродажу на бирже. Чтобы как-то выправить положение вещей, мы были вынуждены негласно, через наших брокеров, выкупать акции завода зачастую по ценам настолько низким, что это было, не скрою, нам очень выгодно. Таким образом, кроме контрольного пакета акций, принадлежащего нашему акционерному обществу в результате акционирования, в нашем фонде оказалось еще около пятнадцати процентов всего выпуска. Таким образом, твердое большинство акций в наших руках. Но, как известно руководству «Финишбанка», в свое время правление «Имиджкомбанка» вынудило нас оформить векселя со сроком погашения в конце этого года на сумму, примерно эквивалентную половине стоимости основных фондов нашего предприятия. В создавшихся тяжелых условиях руководство предприятия вынуждено сменить партнера. Мы хотим отказаться от услуг, предоставляемых «Имиджкомбанком», и отныне пользоваться услугами «Финишбанка».

Раздались редкие одобрительные хлопки.

— Для этого мы должны провести ряд мероприятий, которые помогли бы расторгнуть наши отношения с «Имиджкомбанком». В качестве негласно проводимых действий мы предлагаем провести залоговый аукцион со сроками, позволяющими «Финишбанку» скупить наши ценные бумаги по низким ценам. И таким образом, даже если не учитывать соглашение, которое будет оформлено перед аукционом и будет отражать взаимные интересы сторон, формально это сделает «Финишбанк» нашим единственным партнером. После чего предприятие объявит себя банкротом со всеми вытекающими отсюда последствиями, то есть наши векселя, выданные «Имиджкомбанку», окажутся простой формальностью, так как в первую очередь имуществом обанкротившегося предприятия будут обеспечиваться владельцы акций. Так мы планируем освободить себя от неумелого руководства «Имиджкомбанка» и найти себе новых достойных партнеров.

Аплодисменты.

— Надо ли говорить, господа, что сведения о дате и о самом факте планируемого залогового аукциона должны оставаться тайной за семью печатями. Давайте перейдем к обсуждению предполагаемых мероприятий. Прошу высказать свою точку зрения на эту проблему председателя правления «Финишбанка» Юрия Николаевича Бесова.

— Мы считаем, что наше сотрудничество будет обоюдовыгодным и плодотворным для сторон-участниц, — раздался тихий и уверенный голос Бесова. — Результатом его будет, как мы рассчитываем, рост дохода на акцию из-за умелой игры на рынке цветных металлов, где у предприятия лидирующие позиции. Кроме того, наш банк согласен выдать кредиты на сумму, достаточную для коренной реконструкции производства на современном уровне…

Леня нажал кнопку паузы и глубокомысленно заметил:

— Все тайное становится явным, многоуважаемый Геннадий Алексеевич! Однако что они задумали? Что это за «неумелое руководство»? Мне кажется, найдется немало желающих поруководить таким милым заводиком, даже если он и расписан во всех газетах как бедный и неприбыльный!

На всякий случай он спрятал кассету с записью секретного совещания и стал думать, что еще можно выяснить про махинации с заводом. Где бы найти специалиста, который мог объяснить ему, в чем суть дела? Но, поскольку такого специалиста под рукой нет, придется разбираться самому, в меру собственных умственных способностей.