Черный фотограф

«Судя по всему, его не так уж и сложно произвести, — размышлял Леня. — Страшная штука. И применять очень просто, сжевал — и вперед. Ни шприцев, ни вен, ни полиэтиленовых пакетиков на голову. И ломки нет. А то, что самоубийства — так это никто не докажет отчего и интересоваться не будут.

Сыщику стало страшно. Он ввязывался в такую авантюру, которая грозила большими неприятностями, ведь наркотики — это целая могущественная империя, и соваться туда опасно. Стоит ли? Ради чего? Эти вопросы эпизодически возникали в голове у Лени. У него не было альтернативы: или — или. Или отказаться, или дальше копать. Он просто был уже по уши погружен в это дело и не мог из него выбраться. Ниточка сама вползала к нему в руки и влекла его за собой все дальше, все глубже, в бездну криминальных событий.

Он забывал обо всем, о своей невесте, которая становилась все грустнее, чувствуя, что ее возлюбленный удаляется от нее в неизвестном направлении, в поисках неизвестно чего. Он забывал о безопасности. Существовала одна-единственная задача, которая мучительно волновала его: найти, во что бы то ни стало найти тот корень, от которого распространяются по городу губительные побеги.

Ниточка вела через Батона к тем людям, которые производили наркотик. Для начала надо было установить за Батоном слежку и соблюдать максимальную осторожность, чтобы, не дай Бог, не спугнуть его и его хозяев. Только Батон мог вывести на производителей или поставщиков наркотика. Сможет ли сыщик выйти на них? Этого он пока не знал.

Ему самому было уже лень заниматься такой черной работой, как ежедневная утомительная слежка. Не хотелось торчать целый день на жаре, которая, несмотря на только что наступивший май, уже давала о себе знать красными сгоревшими лицами торговцев, целый день пасущихся на солнце. К тому же он теперь мог позволить себе оплачивать мелкие услуги по добыче интересующей информации. Недолго думая, Леня нанял на работу двух пацанов.

Этих ребят он обнаружил на оживленном перекрестке, где они мыли машины, поливая их водой из пластиковых бутылок. Это были грязные, чумазые мальчишки лет тринадцати, но уже весьма искушенные в моечном бизнесе. Их курировал здоровенный амбал, отнимавший значительную часть заработанных денег.

— Надо за одним человечком последить, — сказал им Леня. — Следить будете посменно. Один полдня, другой — столько же. Сколько получаете за мойку?.. Чистыми? Платить буду столько же плюс десять процентов за вредность, плюс премия за особые сведения. Искать меня не надо, я сам вас найду. Ну, Миша, Коля, согласны?

Миша, Коля были согласны. Леня повел их на Плешку и показал жирного, приметного издалека Батона.

— Глаза ему не мозольте. Засыплетесь — сами будете виноваты, выручать не буду. Итак, что меня интересует: количество покупателей, сколько, почем, все прочие контакты. Кроме того, где живет, где бывает, с кем встречается. Зовут меня дядя Ваня. Задача ясна? Летите, голуби.

Сам Соколовский не терял даром времени, просиживая в библиотеке и пытаясь выцарапать из книг еще какие-нибудь сведения о методах производства и действии ЛСД. Но, кроме косвенных сведений, ничего узнать практически не удалось.

Через неделю Леня нашел своих шпионов и призвал их к ответу.

Мальчишки наперебой рассказывали ему сведения о Батоне, перебивая друг друга выкриками: «Это я узнал!»

— Спокойно, ребята. Мне конкуренция ваша не нужна. В этом деле главное — взаимовыручка. Премию поделите поровну. Но инициативу буду поощрять индивидуально.

Он выдал мальчишкам недельную зарплату и спросил:

— А что, в школу вы не ходите?

— Некогда, — деловито сказал Коля. — Работать надо.

Леня дал новые инструкции и отпустил своих агентов.

Итак, Батон жил в пригороде, на работу, на Плешку, ездил на электричке. Целый день торговал на рынке. Ни с кем, кроме покупателей и своих же торговцев, не общался. Навар имел солидный — к нему за день подходило около полусотни любителей «кайфа». Торговал он не только и не столько «промокашками», но и белым порошком, и ампулками с бесцветной жидкостью, как высмотрели глазастые пронырливые пацаны.

Семья у Батона была небольшая. Он жил на шестом этаже, и выяснить, чем торгаш занимается у себя дома, юные агенты не смогли. Здесь требовалось участие самого Соколовского. Леня взял адрес и, расспросив, где стоит дом и в какое время обычно возвращается Батон в свою берлогу, отбыл в Мытищи.

Дом, в котором жил Батон, стоял рядом со стройкой. За хлипким щитовым забором слышалось гудение крана и перепалка строителей. Леня вычислил окна квартиры торговца, надел на шею свой суперобъектив и стал ждать, когда рабочие уйдут со стройплощадки. Только поздно вечером стройка затихла.

Сыщик недолго думая отодрал доску от забора и, ступая ботинками в желтую липкую глину, стал пробираться к башенному крану. Именно с него было бы удобно держать под наблюдением квартиру Батона. Поднявшись по перекладинам на нужную высоту (квартира была видна как на ладони), Леня стал наблюдать за ее обитателями, совершенно не заботясь о том, что его может увидеть сторож со стройки или жители дома. Уже стемнело, и снизу, наверное, было бы трудно заметить черную фигурку, приникшую к крану. Высота немного кружила голову, и сначала наблюдатель немного боялся оступиться, застыв в неудобном положении, но быстро привык и упорно следил за окнами.

Ничего особенного в них не происходило. Семейство, поужинав, укладывалось спать, а потом и вовсе погас свет. Во всяком случае, сыщик смог разглядеть обстановку квартиры — никакого намека на химические аппараты, изображения которых он увидел на страницах специальных книг по производству лекарств, он не приметил.

«Наверное, Батон только продавец, но от кого он получает товар?» Эта мысль терзала сыщика.

Еще несколько вечеров он висел на башенном кране, пока наконец не заметил кое-что интересное.

Когда поднадзорное семейство уже мирно спало и сыщик уже хотел было слезать со своего наблюдательного пункта и ехать домой, одно окно вдруг осветилось, и Батон вышел на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

Тучная фигура взгромоздилась за кухонный стол. Батон достал тоненькую пачку розовой бумаги, бутылку с бесцветной жидкостью и еще какие-то инструменты и начал работать. Он брал жидкость из бутылки, мочил ею розовый листок и потом, когда жидкость пропитывала промокашку, оставлял сушиться. Батон работал не более часа, потом спрятал бутылку на антресоль, а подсохшую бумагу сложил в пачку.

Взяв линейку и карандаш, он стал разлиновывать листочки и разрезать их по карандашным линиям. Толстую стопочку розовых квадратиков торговец распределил по пустым спичечным коробкам. Получилось пять коробков, которые тоже проследовали на антресоль. Батон зевнул во весь рот, потянулся и пошел отдыхать от трудов праведных.

Сыщик тоже отправился домой. Роль Батона в этой цепочке была ему ясна. Оставалось только выяснить, как к нему попадали бутылочки с бесцветной жидкостью.

24

Мальчишки самым тщательным образом следили за жирным торговцем целых две недели. Основной их задачей теперь было выяснить все его связи, причем отбросить ненужные, вроде сантехников, продавцов магазинов, покупателей и прочее, и оставить только те, которые могли бы иметь отношение к поставке товара.

Но дни шли, а результатов не было. Леня проверял всех подозрительных лиц, контактировавших с торговцем, но пока ничего подходящего не встречалось. Да и лиц этих было всего два. Один — седой старичок в вытертой фетровой шляпе — оказался отцом Батона, а другой — хахалем его жены. Уже сыщику иногда казалось, что Батон, как и жена Цезаря, вне подозрений, что эта веточка расследования зашла в тупик. Но однажды, после очередной консультации шефа со своими шпионами, не то Коля, не то Миша со вздохом заметил: