Черный фотограф

— Уходим тихо.

Они осторожно прошли по чердаку в крайний подъезд дома, спустились вниз и сразу же юркнули за угол. Машина прикрытия «казанцев» все еще стояла около среднего подъезда — очевидно, Сказка выстрелов не слышал и ни о чем не догадывался. Четыре темные фигуры надежно окутывала темнота.

Леню, в который раз уже за эти дни, впихнули на заднее сиденье и повезли на расправу. Он обреченно сознавал, что теперь «орешки» его не простят — он совершил с их точки зрения ужасное предательство — перекинулся на сторону враждебной группировки. Его ждала смерть. Ужасная, мучительная, неотвратимая смерть. Слава Богу, что он выронил у лифта пакет с материалами — Кореец быстро бы догадался, зачем он приезжал к родителям. А если появится милиция, может быть, они отыщут пакет и поймут… Впрочем, ему теперь уже все равно. Леня в который раз за последние дни прощался с жизнью.

Ехали в молчании, машина кружила по какой-то промышленной зоне, мимо бесконечных складов, автокомбинатов с притихшими грузовиками, мимо занесенных снегом строек и наконец остановилась у алюминиевого ангара, похожего на склад, около которого стояли шикарный джип и еще две легковушки.

Наверное, это и есть место его казни — здесь тихо, никто не услышит ни криков, ни выстрелов. Соколовского ввели в ангар, заставленный до потолка картонными ящиками, и глаза его непроизвольно зажмурились от яркого света. Через некоторое время, осмотревшись, он увидел, что прямо перед ним, скрестив на груди руки, сидит Кореец со своей свитой. Густая челка Корейца не закрывала его лоб, и ужасный багровый шрам нависал над насупленными бровями. Рядом стояли Барчук, Бык, Миля и еще какие-то люди. Это был цвет ореховской мафии в полном составе. Бандиты мрачно поглядывали на пленника, готовые по приказу шефа мгновенно кинуться на него и растерзать на клочки.

— Леня! — послышался звонкий вскрик.

Соколовский обернулся. К нему бросилась Лера, но ее сторож одним движением швырнул ее

на

место, и, отлетев, она упала спиной на картон

ную

стену. Раздался грохот, ящики обрушились.

— Лера! — Леня рванулся к ней, но мощный удар бросил его на пол.

— Какая трогательная и романтическая встреча! — послышался сдержанный, ироничный голос Корейца. — Пустите их, ребята, пусть они поцелуются перед смертью. Здравствуй, Соколовский. Ты как раз вовремя решил нас навестить, ведь послезавтра истекает неделя. Ты выполнил мое поручение?

Леня молча поднялся с пола. Он понял, что сейчас его ждет. Сначала у него на глазах убьют Леру, а потом и его прикончат. Скорей бы… Глупо сопротивляться, когда ты один на один с целой оравой отпетых бандитов.

— Что же ты молчишь, Соколовский? А-а, понимаю, тебе нечего сказать. А что ты делал с людьми Рыжа? Ты, наверное, хотел с ними подружиться? Я же предупреждал тебя, дурачок, что мы будем за тобой следить. Неужели ты думал, что будешь гулять на свободе и снюхиваться с нашими врагами? Нет, так дело не пойдет. Где ты поймал его, Хамаз?

— Родителей пришел навестить. С ним были двое казанских, и двое еще в машине сидели. Мы тех двоих в расход, а от других ушли, — сказал Хамаз, довольный тем, что удачно выполнил поручение.

Но глаза Корейца потемнели, брови еще больше сдвинулись, шрам стал багрово-синим. Он озабоченно покачал головой:

— Что же вы отпустили остальных? Ненужные свидетели.

— Да они ничего не видели, а шум поднимать не хотелось, — оправдывался Хамаз.

— Через полчаса «казанцы» найдут трупы сво

их и

станут искать, кто их пришил. Нехорошо. Ну да ладно, — ласково глянул Кореец на Хамаза. — Победителей не судят. Вы молодцы, ребята, хорошо постарались. А что с этими голубками будем делать?

— Сначала пусть ребята побалуются с девчонкой, а потом их обоих… — выразительно чиркнув по горлу рукой, предложил Барчук.

Кореец сладко улыбнулся, сузив в щелочки свои глаза:

— Ну хорошо, Седой, пусть будет так. А ты смотри, Соколовский, смотри внимательно, до чего тебя довела собственная хитрость. Приступайте, мальчики.

Хамаз подошел к Лере и, схватив ее за плечи, поволок к ящикам.

— Нет! — закричала она, вырываясь. — Нет! Не надо! Леня!

Но парень со сломанным носом уже держал ее руки, а Хамаз, хищно улыбаясь, стал неторопливо расстегивать брюки.

Леня внезапно вырвался, рванулся и ударом ноги в спину повалил Хамаза на пол. Сразу же на него бросились бандиты, скрутили и стали его избивать.

— Не торопитесь, мальчики, — остановил их Кореец. — Не то он откинет коньки раньше времени. Пусть полюбуется на свою подружку.

Теперь Леню, еще дергавшегося в бесплодных попытках освободиться, держали с вывернутыми руками, поворачивая голову за волосы в сторону Леры. Хамаз поднялся и снова пошел к девушке.

Соколовский закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. «Пусть просто бы убили», — пронеслось в голове. Лера закричала ужасным, животным криком. Казалось, все кончено.

Вдруг снаружи раздались беспорядочные отдаленные хлопки.

Это

были выстрелы.

— Что такое? — встревожившись, приподнялся со стула Кореец.

Дверь склада распахнулась, и в нее ввалился истекающий кровью бандит. Он прохрипел: «Казанцы», — и упал, сжимая в руке пистолет.

«Орешки» уже доставали оружие и готовились к бою. Кореец коротко бросил:

— Трое здесь, трое к другому выходу, остальные — круговую оборону.

Все бросились врассыпную. Леня внезапно почувствовал, что свободен. Он бросился к Лере и потянул ее в глубь склада. Они зарылись в ящики с головой и притихли.

Между тем выстрелы звучали все чаще и ближе. Взорвалась граната, Посыпались осколки, и в стене образовался пролом, в который хлынул морозный ночной воздух. Кто-то пронзительно закричал, застонали первые раненые, кто-то, страшно матерясь, отстреливался совсем рядом Выстрелы хлопали все чаще и все ближе. Леня прижимал голову Леры к себе и шептал:

— Тихо, тихо, не волнуйся.

Вдруг они услышали отдаленный визг милицейской сирены.

— Менты! Уходим! — крикнул чей-то голос.

Выстрелы стали удаляться и затихать. Послышался рев отъезжающих машин. Леня выглянул наружу. В сизом дыму, который медленно рассеивался от сквозняка, лежали окровавленные тела, и совсем рядом виднелся свободный пролом в стене.

— Пошли! — Он схватил Леру за руку, и они выбежали из ангара.

По улице мчались мигающие синим проблесковым огоньком милицейские машины.

Проваливаясь в сугробах, перелезая через заборы, задыхаясь от острого холодного ветра, беглецы уходили к жилым домам. Небо на востоке медленно светлело.

Эпилог

Море накатывало на берег, шуршало обкатанной галькой, играло лучами мартовского горячего солнца. Цвет его еще напоминал свинцовую зимнюю воду, но уже чистое голубое небо купалось в студеных зеленоватых водах. Монотонный размеренный звук прибоя убаюкивал, утешал, заставлял думать о быстротечности преходящей жизни, настраивал на философские размышления.

Расстегнув плащ, Лера сидела на большом нагретом камне и подставляла свое бледное лицо солнцу. Крымская природа уже очнулась от зимней спячки и выбросила первые нежно-зеленые стрелки травы. На деревьях набухали почки, и цветение дикого абрикоса на склонах говорило о скором приходе тепла.

Около кромки прибоя, то и дело осторожно подползающего к ногам, Леня бросал плоские камни в воду. Они несколько раз отскакивали от поверхности, чтобы, подняв над водой небольшой фонтанчик, прощально булькнуть и лечь на дно.

— Пойдем, — сказала Лера, поднимаясь и отряхивая плащ. — Время обеда, должны уже принести московские газеты.