Страница 23 из 36
Диалектика приучает человека к критичности, сопоставлению различных точек зрения, систематичности. Посредством искусства диалектики философ, отталкиваясь от общепринятого, направляет широкую публику к истине. Помимо этого диалектика — единственное оружие против софистов, средство защиты философии от софистических посягательств.
В качестве примеров диалектических положений, которые имеют чрезвычайное значение и в которых расходятся философы, аль-Фараби приводит высказывания о том, вечен мир или нет, конечен он или бесконечен, есть ли предел деления или нет, и т. д.
Диалектические идеи Аристотеля применительно к логике, связанные с идеей возможности (вероятности, того, что может случиться, случайности), не остались незамеченными аль-Фараби. Его трактат «Диалектика» не просто дань уважения Аристотелю или же демонстрация собственной осведомленности. О глубине освоения и самостоятельности подхода аль-Фараби к этой стороне творчества Аристотеля свидетельствует не только вышеуказанный трактат, но и дух всего строя его логических воззрений, в частности высказанных в произведении «Что правильно и что неправильно в приговорах звезд».
В своем трактате «Софистика» аль-Фараби изучает те приемы, которые отклоняют разум человека от правильного пути, от истины. То, что вводит в заблуждение, носит логический и внелогический характер. К последним моментам аль-Фараби относит чисто субъективные свойства: характер человека, его привычки, приверженность к определенным мнениям.
Разборка софистических методов позволяет прояснить те «закоулки», в которых прячутся уловки и ухищрения ума, преследующего свои узкоэгоистические цели. Одновременно такой анализ имеет и конструктивное значение, позволяя достигать большей корректности и точности. В первом виде софистические приемы связаны со словесным выражением: с двусмысленностью, омонимичностью, контекстом речи. По поводу омонимичности в особенности характерно постоянное внимание к расхождениям смысла слова между простонародным и профессиональным употреблением. Есть слова, «которые известны народу», однако люди, [сведущие в] данном виде искусства, применяют их в одном значении, а народ — в другом… (5, 101). Так, зимам означает и ревизию бухгалтерских книг, и уздечку. Принципиальное расхождение возникает по поводу таких категорий, как разум (анализу значений слова «разум» посвящен блестящий трактат «О значении слова „разум“») и субстанция (гл. XIII трактата «Китаб ал-Хуруф»).
Не менее тонко и проницательно он описывает причины, вводящие в заблуждение из-за неправильного понимания значения. Даже простой перечень их впечатляет.
1. Смешение существенного со случайным.
2. Укоренившееся мнение.
3. Неправильное соединение самих по себе истинных суждений.
4. Заключение не следует из посылок.
5. Отнесение вещи к свойству как тождественному ей знаку.
6. Опущение как подразумеваемого неверного положения (якобы как очевидного).
7. Неправомерное расширение или ограничение смысла высказывания.
8. Принятие многих вопросов за один, их смешение.
9. Ошибки в апориях Зенона — отдельный вид.
10. Противопоставление тезису в качестве контртезиса того, что в действительности таковым не является. Это касается доказательства от противного и возражения.
11. Предвосхищение основания (15 видов).
12. Принятие простой последовательности во времени за причинную связь.
13. Подмена предмета опровержения.
Риторика служит делу убеждения, но она не ведет, как диалектика, к предложению, близкому к достоверному. «Риторические рассуждения — это такие, благодаря которым человек может удостовериться в любом мнении, а его ум — успокоиться на том, что ему говорят, и подтвердить это в большей или меньшей степени» (3, 134).
Риторические методы являются распространенными. К ним оратор прибегает, чтобы убедить публику, одержать верх над противником, склонить на свою сторону судью. В числе причин действенности риторического убеждения и опровержения аль-Фараби называет инертность мышления, «уклад жизни», спутанность мышления (по молодости или по причине врожденного недостатка), интерес. Риторические методы рассчитаны на дешевую популярность, на внешнюю убедительность. Мыслитель предлагает использовать их «при обучении масс умозрительным вещам и при обучении человека, не входившего в число представителей какого-либо искусства, вещам, относящимся к этому искусству…» (5, 467). «Так она [риторика] может убеждать в медицинских вопросах не посредством методов, свойственных врачам, а посредством методов, являющихся общими для врача и не врача» (там же, 470). В числе приемов достижения оратором своей цели аль-Фараби упоминает:
— энтимемы и примеры, в которых умалчиваются явно сомнительные посылки для внушения того, что они опущены как очевидно истинные;
— указание на добродетельность говорящего и порочность противника;
— воздействие на эмоции;
— довод к достоинствам публики;
— преувеличение или преуменьшение, сочетаемое с апелляцией к «патриотизму, энтузиазму, симпатии и любви» (там же, 482);
— ссылка на обычаи. Говорят, к примеру, что души бессмертны потому, что есть обычай посещать могилы. (Если такое обоснование — пустая риторика, то можно сомневаться в том, насколько аль-Фараби верил в бессмертие индивидуальной души.);
— выражение и состояние лица говорящего;
— ссылка на высказывания свидетеля.
Эти и другие приемы (клятва, заверения, способ произношения и т. д.) направлены на то, чтобы скрыть сомнительные или ложные места, резче подчеркнуть то, что выгодно для говорящего.
Поэтические рассуждения складываются на основе построенных воображением представлений, моделирующих реальность и направляющих человека к действию. Эффект этого вида рассуждений определяется тем, что очень часто люди руководствуются своим воображением, нежели разумом. К тому же поэты приукрашивают и расцвечивают свои рассуждения с помощью логических средств, поэтому поэтические рассуждения и подлежат ведению логики.
Когда мы говорим, что поэзия дает абсолютно ложные суждения, то надо иметь в виду, что поэт вообще не претендует на истину, а лишь на подобие действительности. Но сила поэтических образов такова, что влияет иногда на людей больше, чем сама реальность. Как совместить «копийность», «подражательность» поэзии с ее абсолютной ложностью? Только введя особый вид «поэтической меры». Она дает не простую копию, а предельно заостренный, этически насыщенный образ, поскольку в поэзии участвует воображение. В этом сила ее воздействия на слушателей. Причем аль-Фараби, как видно по контексту, отождествляет сочинение и исполнение, поскольку на Востоке в то время поэт выступал и как исполнитель своих произведений.
Мыслитель дает классификацию жанров греческой поэзии по Аристотелю в таком объеме, который отсутствует в текстах греческого мыслителя, доступных нам сейчас. Возможно, он располагал более полным текстом «Поэтики» Аристотеля, чем мы.
Если Платон настаивал на непричастности поэзии к рациональному знанию, то Аристотель подчеркивал познавательность поэзии, ее философичность, считая ее более рациональной, чем, например, чисто эмпирическая история. С еще большей резкостью отстаивает рациональность поэзии аль-Фараби. Наличие общих черт у искусства и абстрактного мышления является основанием, в соответствии с которым он рассматривает поэтику как компонент логической науки. В этой связи он сближает изыскания Аристотеля в области софистики с изысканиями в искусстве поэзии, поскольку те и другие касаются ложных суждений, запечатлевающих в уме слушателей подражание предмету. Но между софистом и поэтом есть принципиальная разница. Цель «софиста» отлична от цели «подражателя», поскольку софист вводит в заблуждение слушателя, заставляя его предполагать нечто обратное «действительности». Таким образом, он представляет существующее не-существующим, а не-существующее — существующим, в то время как подражатель-поэт представляет не обратное, а подобие действительности.