Страница 22 из 77
Рыцарская «свинья» медленно продиралась рылом сквозь «чело» русского войска, топча подковами тела павших. Об этом трагическом эпизоде боя говорит летописец: «Наехали на полк немцы и пробились свиньей сквозь полк». Но увидев перед собой вместо поля для маневра, для ударов во фланг и тыл остальным русским полкам заснеженный берег и лес над ним, немцы остановились, смешались. Замысел Александра Невского удался: немецкая «свинья» глубоко втянулась между русскими конными дружинами, рыцарский боевой строй сломался. Взметнулся княжеский стяг с могучим зверем-львом. Русская конница ударила по «свинье» справа и слева, а в тыл, совершив быстрый обходный маневр, бросилась отборная дружина самого Александра Невского. «И была тут сеча злая и великая немцам и чуди, и был треск от копий ломления, и звук от мечей сечения, и не было видно льда, покрылся он весь кровью», – свидетельствует русский летописей. Печальней было повествование ливонского хрониста, сожалеющего о будто бы упущенной победе:
Немцы начали с ними бой.
Русские имели много стрелков.
которые мужественно приняли первый натиск.
находясь перед дружиной князя.
Видно был о, как отряд братьев-рыцарей
одолел стрелков;
там был слышен звон мечей,
и видно было, как рассекались шлемы.
С обеих сторон убитые падали на землю.
Те, кто находился в войске братьев-рыцарей.
были окружены.
Братья-рыцари достаточно упорно оборонялись,
но их там одолели…
Первыми побежали кнехты, за ними – благородные рыцари. Княжеские дружинники устремились в погоню и гнали их пять верст, до «Суболичского берега». Часть рыцарского войска русские ратники загнали на хрупкий лед Сиговицы. Тонули всадники и кони, закованные в тяжелое железо, и не было им спасения. Пятьсот рыцаре пали в этом сражении, пятьдесят «нарочитых воевод» Александр Невский взял в плен и привел в Новгород. Давно уже не терпели тевтонцы такого сокрушительного поражения.
Торжественно встретил Великий Новгород победителей. Следом за своим князем шли «полк за полком, бьюще в бубны и трубяще в трубы», тянулись обозы с захваченным в бою рыцарским оружием, которым можно было вооружить целую рать.
Военные историки спустя столетия будут внимательно изучать Ледовое побоище и с удивлением писать о военном искусстве Александра Невского: многое он совершил впервые.
Впервые в полной мере были использованы условия местности: высокий берег, к которому был прислонен русский пехотный строй, не позволил немцам развить первоначальный успех после прорыва пешего полка.
Впервые было организовано преследование разбитого противника вне поля боя: раньше русские воеводы после победы «стояли на костях», празднуя победу.
Тактическое окружение всего немецкого войска, которое завершило разгром врага, было единственным таким случаем для всего средневековья. Этот сложнейший маневр требовал умелого руководства боем и решительности.
Впервые тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом сражении войском, в основном состоящим из пехоты. Да и потери немцев оказались невероятными для рыцарских войн. Например, в весьма известной битве при Брюмеле (1119) между англичанами и французами было убито… три рыцаря!
Неудивительно, что в том же году ливонские рыцари поспешили прислать в Новгород послов «с поклоном» и заключили мирный договор, отказавшись от всех своих недавних захватов. Северо-западная граница Руси была защищена!
О знаменитой Невской битве и не менее знаменитом Ледовом побоище, навечно прославившими князя-ратоборца Александра Ярославовича Невского, написано в рассказано немало. Значительно меньше известно о других походах Александра Невского против немецких, шведских и литовских феодалов.
Трудную войну пришлось вести Новгороду с пограничными литовскими князьками, которые, пользуясь отвлечением основных новгородских сил на войну с немецкими рыцарями, резко активизировали свои набеги. Предупредить эти набеги было почти невозможно: литовцы пробирались по лесистым водоразделам, обходили крупные города и нападали на маленькие городки и села. Захватив добычу и пленных, они старались быстро уйти по глухим лесным тропам. Князь Александр Невский применил единственно возможную тактику: перехватывать отступавших литовцев и отбивать добычу. Для этого требовались стремительность, хорошее знание местности и военных хитростей врага, решительность – качества, которыми отличался Александр Невский. Некоторые годы были отмечены целой серией литовских вторжений, особенно на южные лесистые и наименее охраняемые окраины Новгородской земли. Так, в течение 1243 года дружина Александра Невского разгромила «семь ратей», и, по словам летописца, литовцы «начата блюстися имени его».
В 1245 году литовцы напали большими силами. Они «воевали Торжок и Бежецкие волости», захватили большую добычу. За ними пошел в погоню из Торжка князь Ярослав Владимирович, но потерпел поражение в первой же битве: литовцы «многих избили и коней поимали». На помощь спешили рати из Твери и Дмитрова. Вместе с тверичами и дмитровцами князь Ярослав Владимирович снова выступил против литовцев и догнал их под Торопцом. И вновь потерпел поражение: «был бой великий под Торопцом, и бились весь день, и одолела Литва, и бежал князь в Торопец». Казалось, война проиграна. Но той же ночью в Торопец прибыл со своей новгородской дружиной князь Александр Невский, преодолев за считанные дни расстояние в триста шестьдесят верст. Наутро опять была «брань великая и сеча злая». По словам летописца, тогда «победили Литву и отняли полон весь». Новгородцы вернулись обратно, а Александр Невский с одной своей конной дружиной («с двором своим») продолжал погоню, догнал врага под Жижичем и разгромил. На обратном пути в Новгород он «встретил иную рать, и сотворил с ними битву великую, и одолел супостатов». Три победы подряд после обидных поражений – это поистине удивительно!
Выдающимся полководцем и дипломатом проявил себя Александр Невский и в войне со шведами, которые старались завоевать Финляндию и создать надежный плацдарм для наступления на Северо-Западную Русь: после отрезвляющего поражения в Невской битве шведский король уже не решался на авантюристические вторжения непосредственно в новгородские владения. Второй крестовый поход шведских феодалов был направлен на Финляндию, на самую дальнюю окраину новгородских владений, заселенную финским племенем емь. В Швецию снова приехал папский легат Вильгельм, получивший к тому времени сан кардинала Сабинского, и вел переговоры с королем Эриком и ярлом Биргером. Тогда и был решен вопрос о походе. Осенью 1249 года большое войско во главе с Биргером высадилось на побережье Финляндии и двинулось в глубь страны, к центральным финским озерам. Подробности этого похода неизвестны. Автор «Хроники Эрика» отметил только, что «язычники потерпели поражение, а христиане победили». Началась шведская колонизация страны, обращение в католичество местного населения – еми, которое раньше тяготело к Новгороду. «Хроника Эрика» добавляла:
Ту страну, которая была вся крещена,
русский князь, как думаю, потерял.
Так оно и было в действительности. Шведские владения теперь вплотную приближались к коренным новгородским землям. Случилось это в отсутствие князя Александра Невского. В 1247 году он должен был отправиться в Монголию, к великому хану, и возвратился в Новгород лишь в 1250 году, когда шведское завоевание Финляндии уже стало фактом. А потом была борьба за великокняжеский «стол», которая завершилась в 1252 году победой Александра Ярославовича Невского. Он стал главой Руси, и первым же крупным внешнеполитическим мероприятием нового князя явилась война со шведскими крестоносцами. Медлить было нельзя: поведение крестоносцев становилось вызывающим. Шведы подбирались к Карельскому перешейку…
Известно, что инициаторами нового наступления Северо-Западную Русь были два немецких феодала из датской Эстонии: Дитрих фон Кивель и Отто фон Люнебург, отправившие в 1254 году послание римскому папе, о котором говорилось, что «язычники», живущие поблизости от их владений, желают принять католичество (речь шла о населении Водской и Ижорской земель). Утрата этих земель отрезала бы Новгород от Западной Европы. Папа немедленно поддержал инициативу «верных сынов церкви» и даже назначил гамбургского каноника Фридриха Газельдорфа «епископом Карельским». В 1256 году специальной папской буллой было предписано начать во всей Северной и Средней Европе – в Швеции, Норвегии, Дании, на Готланде, в Пруссии, восточной Германии и Польше – проповедь с призывом к новому крестовому походу. Но общеевропейского крестового похода на этот раз не получилось: на призыв папы откликнулась только Швеция. Не присоединился к походу и Ливонский орден – урок, полученный на льду Чудского озера, не прошел даром. Но опасность новгородским рубежам грозила немалая. Это был поход, организованный самим шведским королем. Шведское войско высадилось в устье реки Наровы (Нарвы), к которой примыкали владения Дитриха фон Кивеля (русские летописцы называли его «Дитман»). Захватчики начали срочно сооружать крепость на восточном, русском берегу реки. Опираясь на нее, они рассчитывали покорить земли води, ижоры и карел. Крепость должна была держать под своим контролем важнейшие торговые пути по реке Неве и Финскому заливу.