Страница 18 из 130
Февральская революция освободила обоих узниксв: профессору Грушевскому — русскому подданному — дозволено было возвратиться на Украину, в ее столицу Киев, а душепастырю Шептицкому — австрийскому подданому — определено переехать до окончания войны в столицу России, Петроград.
Верная их последовательница, благочестивая грекокатоличка и прилежная аспирантка–историчка, прелестная Софья Галчко, очутившись в легионе «усусов», сразу же получила офицерский чин хорунжего, ибо надлежащую военную выучку прошла еще до войны, в студенческие годы, в украинском спортивном обществе «Сечь». Общество «Сечь», состоя под высокой опекой австрийского эрцгерцога Карла, готовило своих членов не столько для спортивных рекордов, сколько для предстоящих воинских подвигов. Однако бои в предгорьях Карпат не привели очаровательного хорунжего в юбке к желанному подвигу. Напротив, она очутилась в плену за колючей проволокой, на жесткой койке особого лагеря для австрийских военнопленных украинцев, в Киеве, на Собачьей тропе.
Из этого неуютного положения вызволил ее академический патрон, едва возвратился он в Киев и принялся создавать Центральную раду. Эту небольшую услугу в обмен на такие же маленькие любезности оказал ему командующий войсками Киевского округа полковник Оберучев в знак единства политических устремлений Временного правительства и Центральной рады. Австрийская студентка была лишена чина хорунжего, ибо по уставу российской армии женщины не имели права на присвоение офицерского звания. Вслед за тем рядовой София Галчко и вовсе была отчислена из армии, ибо в соответствии с тем же уставом российской армии женщины мобилизации не подлежали. Таким образом, гражданка австро–венгерского подданства была переведена в разряд «гражданских заложников военного времени» и выпущена из–за колючей проволоки с одним лишь условием — еженедельно являться для регистрации.
Итак, на повелительный звонок шефа прелестный хорунжий приоткрыл дверь и застыл на пороге в позиции «смирно».
— К услугам пана профессора!
В левой руке у нее был блокнот, и правой — карандаш: ревностная секретарша, она, в любую секунду готова была застенографировать отданный приказ или драгоценную, принадлежащую истории и специально для нее изреченную мысль своего высокого шефа и научного руководителя.
— Которой час, панна Софии?
Галчко взглянула на часы в углу.
— Пятнадцать минут четвертого, прошу пана профессора!
— А поезд? Разве не в три?
— Точно так, пан профессор: в три пополудни, согласно расписанию. Но, прошу пана профессора, я справлялась по телефону на вокзале: поезд задерживается на час сорок пять минут и прибудет около пяти, прошу пана профессора.
— Э! — сердито крякнул Грушевский и распустил бороду веером, что было у него признакам крайнего неудовольствия.
С поездом Петроград–Киев должен был прибыть митрополит Шептицкий, и именно для встречи с ним председатель Центральной рады явился в свой кабинет сегодня, в неприсутственный день.
Настоятельные хлопоты святейшего прихода христианской православной церкви, «Украинский национальной рады», а также заступничество родовитой петербургской знати, а чьих салонах митрополит Шептицкий собрал «Общество содействия католической вере», принесли пастырю братьев–униатов по обе стороны Карпат разрешение Временного правительства покинуть гостеприимную столицу бывшей Российской империи и возвратиться к своим чадам во Христе. Но пока еще не во Львов, ибо Львов с обителью на Святоюрской горе вот уже два года как был снова захвачен австро–германскими войсками, а в Буковину, где русская армия еще удерживала свои позиции, под надзор российского генерал–губернатора. По пути следования митрополиту не разрешалось останавливаться на землях Восточной Украины и ни в коем случае в столице Украины, Киеве.
Но из Петрограда в Черновцы прямые поезда не ходили, в Киеве нужно было четыре часа ожидать пересадки, а любому пассажиру, коротая час, не возбраняется прогуливаться по улицам, осматривая достопримечательности города. Во время подобной экскурсии фаэтон может невзначай остановиться на Владимирской улице, и случайно, совершенно случайно — разве намеренно застанешь кого–нибудь в воскресный день в служебном кабинете?! — митрололит может повстречаться даже с паном головою Центральной рады, который — и надо ж случиться такому! — окажется именно здесь, скрывшись в тиши кабинета со своими рукописями от домашней праздничной сутолоки…
Так готовилась историческая встреча двух претендентов возглавить украинское национальное возрождение — бывшего главы церковной власти на западной, австрийской, Украине и будущего главы светской власти на Украине восточной, российской.
Но поезд опаздывал, сокращая тем самым время исторического свидания двух мужей.
Грушевский был рассержен и раздражен.
Предстояло обсудить множество неотложных дел. Революция все перевернула вверх дном, любой вопрос оборачивался мировой проблемой, а великие мужи не успели еще перемолвится ни единым словечком. А поговорить им было о чем.
Например, самый щепетильный вопрос, выдвинутый революцией с первого дня, — земельный! Как разрешить эту проблему?
Крестьяне требуют земли. То есть украинские крестьяне требуют, чтобы украинская земля была отобрана у помещиков и отдана им, украинским крестьянам. Bene![7] украинская нация, по авторитетному утверждению самого же профессора Грушевского, является нацией крестьянской — следовательно, крестьяне и есть ее первейший и главный компонент. А значит, требования сего первейшего компонента несомненно должны быть удовлетворены. Подобный акт, бесспорно, пробудил бы у крестьян доверие к своей власти, и украинская нация не понесла бы при этом никакого урона, поскольку, согласно авторитетному утверждению того же профессора Грушевского, все помещики российской Украины — русские или поляки, а на Украине австрийской — поляки или немцы и мадьяры.
Между тем, когда угроза национализации земли стала реальной, то и Ханенки, и Григоренки, и Терещинки, и Демченки, и Яневские, и Тарнавские, и Скоропадские, и Кочубеи, и Галаганы и даже сан граф Бобринский признали вдруг себя украинцами! А херсонский Хренников, так тот даже объявил, что на самом деле его фамилия вовсе не «Хренников», a «Хрінників», и в корне ее следует видеть не русский «хрен», а украинский «хрін»… А ведь именно они, эти земельные магнаты и промышленники, владеют на Украине едва ли ее половиной пахотных земель и имеют многомиллионные счета в заграничных банках!.. Как же так? Значит, есть своя буржуазия и в украинской нации?
Но профессор не мог допустить нарушения его оригинальной научной концепции «безбуржуазности украинской нации». И как же теперь быть на путях создании украинской государственности? Как сочетать демократические преобразования, необходимые, чтобы завоевать симпатии основного контингента нации, с незыблемостью интересов тех, кто представляет собою цвет нации. Ведь волю «национальной элиты» национальная рада должна выполнять прежде всего!
Этот вопрос тревожил Грушевского и по личным мотивам. Как–никак ведь были и у него в Киеве дома на Паньковской и Бибиковском, дача с кое–какой земелькой под Киевом, в Китаеве; была неплохая вилла во Львове и «летничок» с садами и нивками в Криворивне, близ Косова, в Галиции.
Кто может ответить на этот вопрос лучше, чем митрополит, с его землевладельческим опытом? Разве не раеггоря–жался отец Андрей ио имч интересов церкви и иаст?ы всеми угодьнпи иезуитский монастырей? Да и собственные имения графа Шептицкого в Карпатах превышали площадью пространства земель, находившихся в личной собственности самого австрийского монарха.
— Что ж, — сердито фыркнул Грушевский. — Не будем терять драгоценного времени. Прошу вас, панна София, что нового в утренней информации?
Очаровательная секретарша остановилась в двух шагах от стола: профессор не любил, когда студенты подходили слишком близко, трактуя это как склонность к панибратству. Докладывала она стоя: шеф не терпел, когда подчиненные сидели в его присутствии, даже если эти подчиненные и были женщинами.
7
Хорошо! (лат.)