Страница 11 из 19
В пользу того, что поляне когда-то отличались от Руси, говорит замечание летописца: «поляне яже ныне зовомая Русь», – значит, было время, когда они Русью не назывались. Наконец, данные Константина Багрянородного, путаные и неясные, очевидно, и были путаны потому, что он не знал о сути различия между полянами и Русью и что она в его время уже не существовала. Сведения его относились к более древней эпохе.
Таким образом, начало Киевской Руси следует искать где-то далеко, скорее всего, в районе среднего Дуная. Появившись на Киевщине, «русины» организовали из племен восточных славян значительное государство, тогда как на Западной Двине и на Волхове создавались иные центры и, по-видимому, уже чисто восточного славянства, если не верить легенде о появлении славян на севере с юга.
Центр тяжести исследований о начале Руси следует перенести на совершенно новые области, искать же решения вопроса в «Roslagen´ах» или «ruotsi» так же бесполезно, как искать его на Лабрадоре или на Фиджи.
Совершению естественно, что вся эпоха «великого переселения народов» должна быть пересмотрена с совершенно иных принципиальных точек зрения, именно должна быть выяснена роль славянства в этом огромном и сложном процессе.
Этим, в сущности, никто не интересовался. Иностранные историки – потому, что их прежде всего интересовали судьбы их родных стран и выискивать разорванные звенья истории славян им даже и в голову не приходило, русские же историки вообще этими вопросами почти не занимались из-за оторванности от западных источников прежде всего, а в особенности потому, что им казалось, что это их вовсе не касается.
Наша догадка, что племя «Русь» было пришлым, юго-западным славянским племенем, вероятно оттесненным сюда ордами кочевников из Азии[9], находит себе подтверждение и в фактах археологии.
Недавно Б. А. Рыбаков опубликовал статью «Древние русы» (Советская археология, № 17, 1953, стр. 23—104), в которой подвел итоги нашим знаниям в области археологии. Он различает три своеобразных центра: 1) поляне – по обе стороны Днепра с центром в Киеве, 2) русь – по обе стороны Днепра приблизительно от Канева до устья Сулы, и 3) «севе́ра» – треугольник: на севере Суджа[10], на юге Новая Одесса, на востоке – Колосково.
Таким образом, Рыбаков отличает полян от руси по археологическим материалам. Течение событий нам представляется таким образом. Поляне представляли собой оседлое земледельческое племя восточных славян, зажатое между древлянами с запада и «севера» с востока и выдвинутое на юг наиболее по сравнению с упомянутыми племенами, именно вдоль по течению Днепра. Расположение вдоль могучей водной магистрали, а также в плодородной зоне лесостепи значительно способствовали тому, что поляне были культурнее и богаче своих соседей.
В известную эпоху (когда – мы рассмотрим дальше) с юга подошло южнославянское племя «русинов», которое, надо полагать, сначала частично подвинуло, а затем и вовсе поглотило полян. Будучи более культурными, воспринявшими давно культуру Причерноморья, наконец, численно превосходя полян, русины скоро ассимилировали последних и даже перенесли свой административный центр в Киев. Таким образом, создалось ядро Киевской Руси.
Соседившие с запада и северо-запада древляне, лесовики, изолированные от движений народов непроходимыми лесами, отстали в своем развитии от приднепровских славян. Еще при Игоре они чувствовали себя чужими: «се убихом князя руського…» Отчужденность от полян-русин слышится здесь явственно.
Несколько иначе обстояло дело с северянами. Лесостепь по Левобережью простирается гораздо далее на север, чем по Правобережью. Кроме того, целый ряд рек, притоков Днепра, текущих почти прямо с севера на юг (Сула, Псел и т. д.) соединял самые северные области северян с Днепром. Это создавало предпосылки к более высокому развитию культуры по сравнению с древлянами. Летописец, однако, противопоставляет и северян полянам, для него и северяне также «дикари».
Если мы обратимся к археологическим данным, мы увидим, что «русь-поляне» и «севера», хотя и различимы по изделиям, все же весьма близки друг к другу и несомненно стояли на одинаковом уровне развития.
Как-же связать это с данными летописи? Из текста видно, что летописец говорит не о его современности, а о временах, далеких от него, когда в культуре полян и севе́ра была заметная разница, впрочем, может быть, в суждении летописца киевлянина звучал и местный «патриотизм».
Рыбаков, использовавший очень большой материал, показал, что пальчатые фибулы[11] являются отличным указателем единства культуры в VI–VII веках для Лесостепной Руси (русь – поляне – севе́ра). Спицын в 1928 г. назвал этот комплекс находок «древностями антов», Рыбаков, по-видимому, с большим правом переименовавший их в «древности русов», отодвигает культуру Киевской Руси по крайней мере к VI веку.
«Археологические находки IV–V вв. в юго-восточной части области полей погребений свидетельствуют о походах русов и северян на юг, в Причерноморье, откуда были вывезены вещи боспорского и византийского изготовления. О прочных связях с югом говорит и самый характер русских вещей VI–VII вв., являющихся местным, приднепровским вариантом причерноморских изделий V в., широко распространившихся в Европе в связи с “великим переселением народов…” Из изложенного выше ясно, что происхождение Руси – вопрос, совершенно не связанный с норманнами варягами, – продолжает далее Б. А. Рыбаков, а уходящий на несколько столетий в глубь веков от первого появления варягов. Продвигаясь от более известного (более позднего) к менее известному, мы добрались уже до IV века. Может быть, дальнейшие исследования позволят углубиться еще далее».
Таким образом, под существование Киевской Руси VI–VII веков подводится какая-то материальная археологическая база. В чем мы расходимся с Рыбаковым, – это в толковании происхождения Руси на Среднем Поднепровье. Рыбаков считает племя Русь на речке Рось исконным, мы указываем, что русины существовали в 477 г. далеко на западе и что имеются некоторые доказательства, что Русь явилась на Днепр с запада.
Обратимся к труду южнорусского ученого Гизеля (ум. в 1683) (он же архимандрит Иннокентий), ректора Киевской коллегии и настоятеля Киево-Печерской лавры. Этот труд под названием «Синопсис или краткое описание о начале словенского народа», изданный в 1684 году, был настольной книгой всех образованных людей допетровской эпохи и выдержал много изданий.
В нем после описания легендарного посещения Киева апостолом Андреем мы находим: «…на горы Киевские, не малу времени перешедшу, приидоша от диких поль с славяны, великими и зело храбрыми народы, трие братия роднии, князие Российстии, Кий, Щек и Хорив с сестрою Лыбедью».
Итак, «Синопсис» ясно указывает, что Кий, Щек и Хорив были в Киеве пришельцами и притом «русскими»; пришли они с юга, из «Диких полей», как называли на протяжении столетий степное Причерноморье. Рядом с этим «Синопсис» говорит: «инши же россы, страною, естеством же едини, в полунощных странах над езером Илмером широко населишася, а прочий над Волховом рекою, идеже создаша Новград великий».
Мы не будем обсуждать здесь, откуда и каким путем попали на север «иные россы», ясно, что сообщение это касается эпохи задолго до аскольдовской Руси. Откуда это взял «Синопсис» – неизвестно, однако чрезвычайно многозначительно то, что, говоря о Кие, Щеке и Хориве, летописец добавляет, что поляне жили и ранее этих братьев: «иже и до сее братье бяху поляне и живяху кождо с своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим».
Заметим, что в появлении руссов Кия, Щека и Хорива ничего легендарного нет, констатируется факт их прибытия и отмечается, что прибыли они не с Олимпа, а с «диких поль», т. е. происхождение их рисуется не из особенно «благородных».
9
Предположение об азиатском (центральноазиатском) происхождении индоевропейских («индогерманских», «арийских») народов довольно часто высказывалось в последние полтора-два столетия. – Примеч. ред.
10
Город Суджа находится в Курской области, Новая Одесса – в Николаевской области Украины. – Примеч. ред.
11
Пальчатые фибулы – височные подвески-украшения, заканчивающиеся отростками, напоминающими растопыренные пальцы. – Примеч. ред.