Страница 8 из 17
Теперь обратимся к термину «склавин»/«склавен», который применялся уже в Европе. С учетом разбора предыдущего слова его можно разложить на три корня: «сак» – из которого выпал краткий звук а, из-за чего он превратился в малопонятное ск, по поводу которого сломали немало перьев лингвисты и историки, корень «лат» с выпавшим т, вместе с которым получается уже знакомый ранее этноним «сакалот», корень «вен»/«вин», присутствующий в названиях многих народов, от Индостана – до полуострова Бретань. Термин «склавин» скорее всего сарматский по происхождению, сами сарматы, по-видимому, говорили «сакалотвены», то есть здесь «сколоты» слиты с «венетами» в одно слово, не все звуки которого ясно улавливали носители греческого и латинского языков.
Этимология термина «сколот», а точнее «саколот», подробно разбиралась ранее, теперь остановлюсь еще раз на корне «вен»/«вин» (термин «венеты» – бином, о нем позднее).
Значение корня «вен»/«вин» определено уже давно и совершенно правильно, а вот смысл, который он несет в этнонимах, определен неправильно, что породило путаницу у многих исследователей.
В начале данной работы мною помещен популярный очерк о бытовании терминов, связанных с названиями цветов, в языках первобытных народов, поэтому повторяться не буду. Поскольку слова, сходные по звучанию и происхождению, с корнем «вен»/«вин» во многих индоевропейских языках имеют смысловые связи со словом «вода» [90, с. 125], то был сделан вывод, что этнонимы с таким корнем означают «житель влажной страны». Но насколько такая версия соответствует законам образования этнонимов? Люди всегда, если была возможность, старались селиться у воды, но этнонимов типа «водичи» или «реченцы» неизвестно, что неудивительно, так как этноним образуется для того, чтобы отличить свой коллектив от других. Могут быть «болотичи», «озериты», «поморяне», если в их земле много болот, озер или они обитают у морского побережья, но какую этнонимическую нагрузку может нести информация о том, что то или иное племя (народ) живет у воды?
Логично предположить, что в своем старшем значении корень «вен»/«вин» был связан с понятием «белый»/«светлый», а в процессе функционирования некоторых индоевропейских языков в них он приобрел значение «цвета воды», «водянистый». От этого корня произошли бытующие ныне интернациональные термины «вена» и «венозный», «виньетка», а также название планеты – Венера. В языке кимвров уже в историческое время gwini означало «белый», «сходный с цветом воды», да и немецкое Winter – «зима» – скорее происходит не от «мокрое время года», как указывает В.П. Кобычев, а от «белое время года», также немецкое Wind – «ветер» имеет одно смысловое поле со значением «светлый». Видимо, отсюда северогерманское имя Гвин – мужской аналог имени Света. А.Г.Кузьмин предлагает в этот же ряд ирландское find – «белый», «светлый» [101, с. 99]. Также скорее к понятию «светлый», нежели к понятию «мокрый» следует отнести готское Vinia – «луг». Очевидно, в кельтских и италийских начальный звук корня произноситься как ф, отсюда уже рассмотренные ранее интернациональные термины «финал» и «финиш».
В балтских языках, по крайней мере в литовском языке, начальный звук произносился как г. Если исходить из этого, легко решается загадка этимологии слова «янтарь». По-литовски он – «гинтарас». Нелепо звучит гипотеза, что восточные балты могли заимствовать это слово у славян. Исследования праславянского языка однозначно показывают – праславяне никогда не жили у моря, а балты жили у моря с древнейших времен, собирали янтарь, которым снабжали всю Европу. Балтское (или литовское) гин – аналог иноязычных фин и вин. Попытки этимологизации слова «янтарь» – яркий пример того, как языковедам не хватает знаний по истории для поисков истины в своей сфере науки.
Но вернемся к слову «склавины», в котором обнаружены три корня: «сак» – «степь»/«поле», «лат» – «белый», «вин» – «светлый». Создатели такого сложного слова, видимо, уже не знали, что у них получилась тавтология, слово «сакалот» они воспринимали как цельное, как этноним, к которому они прибавили корень «вин». Такие случаи бывают. В качестве примера возьмем слово «Белоруссия». Это бином, причем второй корень «рус» стал восприниматься только как этноним, но память о том, что здесь «страна белых» осталась, в результате – такое странное сочетание, которое, однако, без лингвистического анализа странным не кажется.
Исходя из вышесказанного, трудно предположить, что термин «склавины» создали постантичные грамотеи, исказившие непонятным образом слово «славяне». Склавинами называли в VI в. население Паннонии, а оно было очень смешанным, с доминированием славян. Соседи имели потребность в едином названии для всей этой интернациональной массы, так как в это время славяне перешли к активным военно-грабительским действиям, прежде всего против Византии. Политического единства славяне не имели, термин «славянин» не стал еще их устойчивым наименованием. Термин же «сколоты» могли занести в Паннонию либо сарматы, либо разноплеменная гуннская общность. К нему присоединили корень «вин» – возможно, это сделали славяне, и термин стал обозначением степного населения Среднего Подунавья. Как в Восточной Европе за термином «сакалиб» мог скрываться и славянин, так же точно за термином «склавин» мог тоже скрываться славянин. Но не обязательно. Это мог быть также сармат, гунн, германец. Паннония никогда не была чисто славянской территорией, когда в конце IX в. мадьяры обрели родину, они застали в Паннонии также немцев-гепидов. Степную часть своей страны венгры и сейчас называют Алфельд. Очевидно, название осталось от гепидов («ал» – «фельд»), корень «фелд» имеет параллели в других германских языках, например, африканские буры свою степь называют вельд. Значение корня ал известно. Следовательно, «Алфельд» переводится – «Белая (светлая) степь». Опять получилось название, неоднократно здесь упоминаемое, – германская калька для «саколот», «склавин», что косвенно подтверждает правильность этимологии слова «склавины».
Выскажу предположение – почему в поздней латыни и в немецком языке «склав» означало «раб». В V в. распалась империя гуннов, центр которой был в Паннонии. Исторический опыт показывает, что распад крупных империй, как правило, сопровождается длительными междоусобными войнами, пока не наступит новое равновесие и ситуация не стабилизируется. Распад гуннской державы в этом смысле исключением не был. Многочисленные войны в те времена всегда сопровождались захватом большого количества пленных, которых превращали в рабов. Большинство пленников-рабов, очевидно, продавались за пределы бывшей гуннской державы, в том числе на Запад. В таком случае Паннония – этот степной клин в сердце Западной Европы – должна была стать перевалочным пунктом торговли рабами на Запад, через налаженные торговые пути. Славяне в VI в. совершали набеги на Византию, при этом тоже приводили рабов на продажу. Таким образом, многие западноевропейские народы солидный процент рабов в течение длительного времени получали из «страны склавинов», на бытовом уровне таких рабов называли «склав(и)», хотя по происхождению они были из десятков различных этносов. Подобные явления существуют и в наше время. Так, на Западе существует понятие «русская мафия», хотя русских в ней немного. Нетрудно представить себе, что при определенных условиях случится так, что слово «рашен» заменит слово «мафиози». Нечто подобное произошло на Псковщине со словом «литвин».
Подчеркну еще раз: в XIX в. историки совершили крупную ошибку, решив, что «склавин» и «сакалаб» означают славян. Поэтому они механически записывали в славянскую историю все, что под этими терминами сообщалось в дошедших документах. На самом деле под этими названиями скрывались представители разных этносов, иногда в том числе и славяне. Я отдаю себе отчет: признать ошибкой то, что считалось непреложной истиной полтора столетия, для многих будет тяжело и даже невозможно. Версии со стажем имеют тенденцию становиться прочнее камня. Но только убрав эти каменные завалы, можно идти вперед.