Айгирская легенда

Александров расставил людей так, что рядом с более опытными оказались новички или кто послабее. Уравновесил возможности и энергию. Договорились, что перекур не через полтора-два часа, а после выполнения главной задачи на каком-то отрезке пути. Чтобы не прерываться в момент высшего подъема и вдохновения.

И вот пошли метр за метром, дружно налегли. Александров и сам начинал постепенно разгораться, хотя внешне — полное деловое спокойствие и хладнокровие. Только команды, резкие, громкие: «На пять шпал вперед!», «Поднять!», «Опустить!», «Хорошо!» В работе все постороннее слетело с души.

Отделка до проектной отметки. Сколько перегонишь шпал, передвинешь рельсов, ставя их на «ось»! Ответственность предельная. Напряжение тоже. Нажимай дружней на ломы, таскай бегом домкраты, не давай вхолостую «дрожать» шпалоподбойкам. Костыли поглубже загони, противоугоны на нижних закрайках рельсов на место сдвинь. Тут уж не сачканешь, не спрячешься за чужой спиной. Бригадир сам, когда надо, бежит на помощь. Домкрат подхватит и перетащит вперед, ломиком поможет рельсу сдвинуть, за лопату возьмется и начнет кидать балласт. Все двигается, скрипит, грохочет. Азарт. Пот блестит на лицах. Упоение. Дело-то пошло, братцы, да еще как!

Бригадира слушаются. Сказал — сделали. Рукой повел — поняли, взялись дружно. Все быстро, четко. Иной раз не успел и подумать, как мысль подхватили на лету и в дело пустили. Стараются на него походить. Жить его мыслями. К работе не только с «жаром» относиться, но и с умом. Именно ум, сноровка, расторопность больше всего ценятся в бригаде.

Александров «стреляет» взглядом вдоль одного рельса, вдоль другого. Допуски на миллиметры. Хорошо, нормально, отлично. Дальше пошли. Александров ставит между рельсами «рейку». Уровень с плавающим «глазком». «Глазок» должен точно встать по линии. Отклонился, значит, поднимай или опускай рельсу.

…Был я в бригаде у Евгения Михайловича в разное время: и весной, и зимой, и летом. Удивлялся сперва: как можно привыкнуть к такой работе. Летом — ладно. А зимой — в стужу, метель. Весной — в слякоть. Да еще вечно в разъездах, далеко от дома, от семьи, от детей. Понял: транспортные строители — народ особый. Как ни механизируй труд, а все равно без лопаты и ломика не обойдешься. Работа тонкая, точная, ювелирная. А сам-то труд монтера пути — тяжел. Неприветен. Хорошо глядеть на готовые, укатанные рельсы, когда по ним бегут поезда. А рождается путь тяжело, порой мучительно… Но привыкли строители к «железкам», привязались накрепко, порой даже и не поймешь, что за сила притянула их к рельсам да шпалам.

Бригада Александрова оставляла после себя ровный путь. И все шло хорошо. Энтузиазм на расчете, на опыте, на знаниях — великая штука. Как второе дыхание.

Но тут случилось то, чего даже такой предусмотрительный Алесандров не мог ожидать. С каждым рельсом нянчились, с каждой шпалой. А теперь — назад возвращайся! Проверяй все заново.

Оказалось, на одном из участков (опять!) в звеньях шпал не хватает. «Пропущены» на звеносборке. А что впереди? Впереди еще хуже. Не все костыли прибиты. Расстояние между шпалами, как в танце: шаг назад, шаг вперед… Встали. Работать нельзя! Вези из Карламана шпалы, беги за костылями к вагончикам. Перебирай заново все звено. Забивай по новой костыли. Делай работу за тех, кто уже ее сделал, получил зарплату и премии, призовые места и знамена! И здесь подкараулил Александрова тотг четвертый разряд! И гонор. И зависть. И упоение от славы… Того бригадира-соперника… рукоделие. Вскипел от гнева Александров. И расчеты его, и энтузиазм бригады — все под откос! Что делать? Вернуться в контору, потребовать комиссию, чтобы пересмотрели расчеты, дали дополнительный срок… Иначе позор на всю Европу. А потом приказ: за срыв плана, за несвоевременный ввод важнейшего участка… Всем достанется!

Терзался бригадир недолго. Надо искать выход. А он в одном. В людях. В работе. Второе дыхание нашли, а теперь требовалось — третье…

Этот знаменитый перегон! Усыпанный черемухой. Чистая скатерть на праздничном столе.

Поставить бы памятник строителям дороги. Групповой портрет бригады. Чтобы все видели этих людей. Испытывали чувство благодарности к героям. А детям говорили: вот сейчас подъедем к тем, кто строил магистраль, вот они! Вот они великие труженики бригады Евгения Михайловича Александрова!

Что, разве не заслужили строители такого памятника? Почему бы в проект дороги не заложить его заранее и деньги выделить, не поскупившись? Может, в недалеком будущем авторы новых проектов поймут, что сводить любую магистраль только к рельсам нельзя, бедно, невыгодно… Но где вы, будущие проектировщики? Отзовитесь!

«В бригаде 26 человек. Участок мы должны были сделать с 1 апреля до 14 августа. А мы его сдали 16 июня».

Плановики, экономисты считали и пересчитывали. К качеству особая придирка. Комиссия как никогда строга. Наконец, сказали: «Хорошая и отличная работа!». Сказать, что вся работа «отличная» постеснялись. Такого в природе еще не бывало, то есть в строительном деле. Это на грани, пожалуй, фантастики. Срок сократили чуть ли не на два месяца, экономию дали по разным хорошим статьям. Тоже дело редкое. Итак, эксперимент удался. Александров — молодец!

На тоннель пошли рабочие составы с грузом.

Разговор наш с Александровым продолжается. Перед пуском дороги бригада работала за тоннелем, в Зуяково. У тоннеля работала. На станции Карламан. Одних стрелок, например, на станции врезано около шестидесяти. А сколько путей отбалластировали и сдали по проекту. Раздалась вширь старая станция. Александров и «серебряный» костыль забивал в Ассах, на месте стыковки Карламанского и Белорецкого участков. Не каждому такое счастье выпадет в жизни. И уж забивал их Евгений Михайлович от всей души, от имени всей своей бригады. С блеском, мастерством! Среди гущи народа, под звуки оркестра. Я едва успевал щелкать фотоаппаратом — дорог был каждый миг: для души, для истории…

А в дни пуска магистрали, когда она сдавалась в постоянную эксплуатацию, на митинге в Карламане от имени всех строителей Евгений Михайлович Александров вручил огромный символический ключ лучшему машинисту Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги Герою Социалистического Труда Рашиту Нигматулловичу Манурову.

Спросил я как-то у Александрова, раскрыв блокнот:

— Успех бригады от людей зависит, кто у вас лучший из лучших?

Молчал бригадир. Потом усмехнулся.

— Записывайте.

— Записал. Оказалось — вся бригада.

— А лучших, что — нет?

— Нет…

А сам смеется, довольный. Но это правда, говорит: нет таких в его бригаде — «лучших из лучших»! Все лучшие!

— Но есть же ветераны, есть молодые.

— Есть. Но для меня они все равны.

Ко всем бригадир относится одинаково. Считает: выделять одних, даже с учетом опыта, заслуг, значит — ущемлять других. Такова педагогика бригадира. Рабочая педагогика. Мера уважения к человеку — по труду. Вернее, по тому, как человек относится к труду, к своим прямым обязанностям. Если бригада дружная, то и мера эта общая, братская. Вот так и работаем.

Об Аскаре Закировиче Рахматуллине Александров рассказал много заветного. С первых дней на стройке. Исключительного трудолюбия человек. Живет в поселке Прибельском. От Карламана около двадцати километров. Летом на мотоцикле с утра пораньше прискачет. Зимой, если повезет, на маршрутных автобусах, а больше — на попутках. А то и пешком не побрезгует. В бураны да заносы, попробуйте. И ни разу не опоздал. Вот какой человек. Есть чему поучиться у него — опыт хоть ковшом черпай, бери пример положительный.

Если Рахматуллин не опоздал ни разу на работу, то другим, наверно, и вовсе грешно волыниться. Встал утречком, пробежал по поселку и к машине, которая ждет тебя возле конторы. Или на насыпь поднялся — там «Аэска» уже скучает по тебе.

И Александр Иванович Бебякин мастер своего дела. Приказывать не надо. Сам инициативу проявляет. И Василий Кулаков незаменимый человек. Командует «жэской». Парень заботливый. Знает: допусти он промашку, вся бригада встанет. Вместо электрических шпалоподбоек придется вручную ломами работать.