Страница 32 из 92
«Это был знаменательный день. Утро выдалось прекрасным, хотя несколько затянутым тучами и слоистыми кучерявыми облаками, дул умеренный юго-юго-западный к юго-восточному бриз. Мы надеялись, что этим ветром лёд отнесёт нас ближе к острову Кларенса. В 7 часов утра пряди воды и каналов были видны на западном горизонте. Лёд, отделяющий нас от полос воды, был разорван, но не выглядел проходимым для лодок. Длинные волны с северо-запада проникали более свободно, чем накануне и двигали льдины в хаотическом беспорядке. Мешанина обломков между массами льда взбалтывалась до грязеобразного состояния и лодки не смогли бы пройти сквозь каналы, что открывались и закрывались вокруг нас. Наша собственная льдина была вовлечена во всеобщий хаос, и после завтрака я распорядился снять палатки и сделать все приготовления для немедленного спуска шлюпок, как только для этого появится возможность».
Я решил взять командование на себя вместе с Уайлдом Джеймсом Кэрд, вмещавшим одиннадцать человек. Это была самая большая из наших лодок, и помимо людей несла большую часть наших запасов. Уорсли отвечал за Дадли Докер и девять человек. Хадсон и Крин были старшими на Стэнкомб Уиллс.
Вскоре после завтрака лёд снова закрылся. Мы оставались на месте, полностью наготове настолько, насколько это было возможно, когда в 11 часов утра наша льдина вдруг внезапно раскололась прямо под лодками. Мы перебросили наши вещи на большую из двух частей и с напряжённым вниманием наблюдали за дальнейшим развитием событий. Трещина пробежала прямо через место, где была установлена моя палатка. Я стоял у края трещины и, глядя на расширяющийся канал воды, видел отпечаток, где в течение многих месяцев лежали мои голова и плечи, когда я находился в своём спальном мешке. Промятость, где лежали моё тело и ноги, была на нашей стороне трещины. Лёд проседал под моим весом в течение многих месяцев жизни в палатке, и я уже много раз подсыпал снег под спальник, чтобы заполнить эту полость. Линии стратификации ясно указывали на различные слои снега. Каким хрупким и ненадёжным был наш покой! Обыденность притупила наше чувство опасности. Льдина стала нашим домом, и в течение первых месяцев дрейфа мы уже почти перестали осознавать, что это всего лишь полотнище льда, плывущее по скрытому от глаз морю. Теперь наш дом рассыпался прямо под ногами, и чувство потерянности и неопределённости было трудно описать.
Фрагменты льдины чуть позже сошлись вновь, мы пообедали тюленьим мясом, съев его полностью. Я подумал, что хороший обед будет лучшей возможной подготовкой к путешествию, которое теперь казалось неминуемым, а так как мы не сможем взять всё наше мясо с собой, поэтому каждый съеденный фунт считали спасённым. Сигнал к старту прозвучал в час дня. Пак вскрылся, каналы стали судоходны. Условия были далеко не такими, о каких можно было мечтать, но и ожидать лучших было больше нельзя. Дадли Докер и Стэнкомб Уиллс спустили быстро. В них забросили снаряжение и обе лодки немедленно перешли в полынью в три мили шириной, в которой плавал одинокий и могучий айсберг. Джеймс Кэрд спустили на воду чрезмерно загруженным припасами и оставшимися мелочами лагерного оборудования. Многие вещи, в то время рассматривавшиеся нами как необходимые, позже были выброшены, так как давление реалий стало более серьёзным. Человек может обойтись очень скудным набором вещей. И атрибуты цивилизации, довольно скоро оказавшиеся перед лицом суровой реальности, оказались ничем на фоне значимости еды и крова, а для выживания зачастую собственный смех оказывался значительно более ценной вещью.
В 2 часа дня все три шлюпки были в миле от нашей льдины. Мы прошли по каналам и вошли в большую полынью, когда увидели стремительный пенистый гребень воды и поднятый им лёд, приближающийся к нам, словно приливная волна реки. Пак толкало к востоку отливом и две огромные массы льда двигались вниз на нас на встречных курсах. Джеймс Кэрд был ведущим. Дав право руля и решительно взявшись за вёсла, нам удалось выбраться. Две другие лодки, следовавшие за нами, находились за кормой и не сразу осознали опасность. Стэнкомб Уиллс шёл последним и чуть не оказался в этой ловушке, но с большим усилием удержался перед натиском движущегося льда. Это стало необыкновенным и поразительным опытом. Приливной эффект, проявившийся в этот день, во льдах встречается крайне редко. Движение льда, сопровождаемое большой волной, было со скоростью около трёх узлов, и если бы нам не удалось выгрести, то мы бы, безусловно, затонули.
В течение часа мы с трудом выгребли к наветренной стороне айсберга, который лежал в открытой воде. Волны разбивались о его вертикальную стену, вздымая брызги на высоту до шестидесяти футов. Очевидно, что он был когда-то подошвой припая восточного побережья, и волны разбивались прежде, чем достигали его верха, и швыряли белые брызги на синюю ледяную стену. Мы могли бы остановиться и любоваться таким зрелищем в других условиях, но быстро наступала ночь, и нам было нужно место для отдыха. Пока мы гребли к северу-западу среди льдин Дадли Докер заклинило между двумя льдинами при попытке срезать путь. Старая поговорка, что короткий путь может оказаться самым длинным как никогда походит и для Антарктиды. С Джеймса Кэрд на борт Дадли Докера кинули линь, и после нескольких попыток его отбуксировать он освободился ото льда. В сумерках мы поспешили далее в поисках ночлега, какой-нибудь старой льдины, и вскоре нашли довольно большой кусок, покачивающийся на волнах. Это не было идеальным местом для отдыха во всех смыслах этого слова, но нас настигла тьма. Мы вытащили лодки и в 8 вечера палатки стояли, а в жировой печи весело играли языки огня. Вскоре все в своих палатках были сыты и счастливы, и пока я заполнял бортовой журнал, из них до меня доносились обрывки песен.
Какое-то неосязаемое чувство тревоги вынудило меня выйти из палатки в 11 часов ночи и осмотреть безмолвный лагерь. Видимые сквозь снежные порывы звёзды показали, что льдину раскачивало на волнах в положении, подвергающем её излишнему напряжению. Я пошёл через льдину, чтобы предупредить дежурного, дабы внимательнее наблюдал за трещинами, и когда проходил мимо палатки, льдину подняло на гребне волны и она треснула прямо под моими ногами. Мужчины находились в одной из полубочек, когда её начало растягивать расходящимся в разные стороны льдом. Приглушённый звук, напоминавший удушливый хрип, вырвался из-под растянувшейся палатки. Я бросился вперёд, помог некоторым появившимся из-под тента и крикнул: «С вами всё в порядке?».
«Двое в воде», ответил кто-то. Трещина расширилась примерно до четырёх футов, а когда я бросился вниз у её края, то увидел белёсый объект, плавающий в воде. Это был спальный мешок с человеком внутри. Я сразу понял это, и с усилием вытащил человека в мешке на льдину. Через несколько секунд края льдины сошлись вновь с чудовищной силой. К счастью, в воде оказался только один человек, иначе бы этот инцидент закончился трагедией. Спасённым оказался Холнесс, который хоть и вымок по пояс, но был невредим. Трещина вскрылась вновь, Джеймс Кэрд и моя палатка были на одной стороне льдины, оставшиеся две лодки и лагерь на другой. С двумя или тремя помощниками я снял палатку, а затем все дружно носовым фалинем перетянули Джеймс Кэрд через открытую трещину. Мы удерживали натянутой верёвку до тех пор, пока один за другим, мужики, остававшиеся на моей стороне, перепрыгивали через канал или перекарабкивались через лодку. В итоге я остался один. Ночь поглотила всё видимое, а резкое движение льда вынудило меня отпустить фалинь. На мгновение я почувствовал, что моя часть покачивающейся льдины была самым одиноким местом в мире. Вглядываясь в темноту, я видел только тёмные размывчатые силуэты. Я крикнул Уайлду, сказав ему спустить Стэнкомб Уиллс, но в этом не было нужды. Он предвидел это, и шлюпка уже отошла от кромки льда. Минуты через две или три спустя она пришвартовалась, и меня доставили в лагерь.