Страница 15 из 122
Я не наслаждался жизнью, и не покидала меня молчаливость и замкнутость с тех пор, как отведал я вкус разлуки с любимыми, и поистине, эта печаль постоянно ко мне возвращается и горесть забот непрестанно меня посещает. Воспоминание о том, что прошло, всегда делало мою жизнь горькой, когда начинал я ее сызнова, и поистине, я — убитый заботами в числе живых и погребенный печалью среди жителей мира. Аллаха же хвалим при всяком положении, нет бога, кроме него!
Обо всем этом я скажу стихотворение, где есть такие строки:
Но пусть не подумает думающий и не вообразит воображающий, будто все это противоречит моим словам, начертанным в начале послания, что любовь — связь между душами в их основном, вышнем, мире, — напротив, это подкрепляет их. Мы знаем, что душу в этом, нижайшем, мире окутывают завесы и постигают случайности, и окружают ее свойства земных сфер, которые скрывают многие ее качества, и хотя не изменяют их, но становятся перед ними. А на соединение можно действительно надеяться лишь тогда, когда душа к нему расположена и подготовлена, и после того как дошло до нее знание о том, что с нею сходно и согласно, и скрытые свойства души были противопоставлены сходным с ним свойствам любимой. Тогда душа соединяется подлинным соединением, без препятствия.
Что же до того, что возникает с самого начала из-за каких-нибудь явлений телесного предпочтения и одобрения взором, который не переходит за пределы красок, то в этом тайна страсти и ее истинный смысл. Когда же страсть увеличивается и минует этот предел, и совпадает с усилением ее сближение душ, в котором равно участвуют и душа, и природные свойства, — тогда она и называется любовью.
Отсюда и ошибается тот, кто утверждает, что он любит двоих и влюблен в двух разных людей. Это является лишь признаком страсти, о которой мы только что упоминали, и она называется любовью в переносном смысле, а не в подлинном. Что же касается души любящего, то он в избытке может обратить силы свои и на дела веры, и на земную жизнь, — ничем не противореча своей любовью к другой… Об этом я говорю:
ГЛАВА О ТЕХ, КТО ПОЛЮБИЛ КАКОЕ-НИБУДЬ КАЧЕСТВО И СВОЙСТВО ЧЕЛОВЕКА И НЕ ЛЮБИТ ПОСЛЕ ТОГО ДРУГИХ СВОЙСТВ, С НИМ НЕ СХОДНЫХ
Знай — да возвеличит тебя Аллах! — что любви присуща действительная власть над душами и решающая сила; повелению ее не перечат, запрета ее не ослушиваются и власти ее не преступают; покорность ей неотвратима, и проникновение ее неотразимо. Она расплетает плотно свитое, ослабляет крепкое, размягчает застывшее, колеблет устойчивое, поселяется в сердца и разрешает запретное. Я знал многих людей, которых нельзя заподозрить в отсутствии проницательности, и о них не скажешь, что недостаточны их знания и не умеют они выбирать, или ослабла их сметливость. Однако эти люди в описании влюбленных превозносили их некоторые качества и свойства, ибо эти особенности становились для тех, кто любил их, привычными и особенно дорогими, и они только их одобряли, не признавая ничего дурного. А потом эти люди разлучались, вследствие разлуки, или разрыва, или из-за какого-нибудь другого явления в любви, однако не покидало их одобрение тех качеств и не оставляло их предпочтение подобных свойств другим, более достойным, среди творений, и не питали они склонности к иному, — напротив, качества и свойства, одобряемые людьми, становились для них неприятными и казались им низкими, пока не покидали они здешнего мира, и кончалась их жизнь в тоске по тем, кого они потеряли, по той, с кем были они вместе. И не говорю я, что это было с их стороны притворным, — наоборот, это случается по истинному природному свойству и выбору, в котором нет ничего привходящего. Они не видят ничего другого и не помышляют ни о чем ином.
Я хорошо знаю людей, у чьих возлюбленных была несколько короткая шея, и после этого им не нравились женщины с длинными шеями. Знаю я и человека, который впервые испытал привязанность к девушке, рост которой немного мал, — он не полюбил ни одной высокой после этого. Я знаю также человека, полюбившего девушку, рот которой был чересчур широк, — ему были противны все, у кого маленькие рты, и он порицал их и испытывал к ним истинное отвращение.
И я говорю не о тех, у кого недостаточны знания и образование, а именно о людях, изобильнейше наделенных способностью познавать и наиболее достойных именоваться понятливыми и знающими. А про себя я расскажу тебе, что я полюбил в юности одну свою невольницу — рыжеволосую, и мне не нравилась после этого ни одна женщина с черными волосами, пусть были они подобны солнцу или изображению самой красоты. Я ощущаю это с тех пор, и в этом основа моей натуры, и душа моя не соглашается на другое, и сердце мое не в состоянии любить иных.
То же самое произошло с моим отцом — да будет доволен им Аллах! — и так было с ним до тех пор, пока не пришел к нему его срок.
Что же касается многих халифов из сыновей Марвана — да помилует их Аллах! — и в особенности потомков ан-Насира среди них, то они все созданы с предпочтением рыжего цвета, и ни один из них не расходится в этом с прочими. Мы их видели и видели тех, кто их видел, со времени правления ан-Насира и до сей поры, и все они русые, по сходству с их матерями, так что это стало природным качеством у них всех, кроме Сулаймана аз-Зафира, — да помилует его Аллах! — я видел, что у него черные волосы и борода. Что же касается ан-Насира и аль-Хакама аль-Мустансира — да будет доволен ими Аллах! — то рассказывал мне вазир, отец мой, — да помилует его Аллах! — и другие, что оба они были русые, сероглазые, так же как и Хишам аль-Муайяд и Мухаммад аль-Махди и Абд ар-Рахман аль-Муртада — да помилует их Аллах! — я видел их неоднократно, и входил к ним, и видел, что они русые, сероглазые, так же как их дети, и братья, и все их близкие. И не знаю я — по предпочтению ли это, вложенному в них всех природой, или так происходит по обычаю, который был у их предков, и они ему следуют. Рыжий цвет ясно виден в волосах Абд аль-Малика ибн Марвана, внука Абд ар-Рахмана, правнука Марвана, сына повелителя правоверных ан-Насира (это тот, которого называют «отпущенным»[21]). Он был лучший поэт из обитателей Андалусии во времена потомков Марвана и чаще всего воспевал рыжеволосых. Я его знал и сиживал с ним рядом.
20
Учение Мани (манихейство) — одна из философских систем, обычно объединяемых названием «гностицизм»; основано на представлении о вечной борьбе двух начал — добра и зла, света и тьмы как изначальных и равноправных принципов бытия.
21
…тот, которого называют «отпущенным». — Поэт Абд аль-Малик, потомок халифа Абд ар-Рахмана ан-Насера (см. словарь имен), был героем популярной литературной любовной истории о соперничестве сына и отца в любви к одной невольнице, из-за которой сын убил отца и был заточен в тюрьму, где провел шестнадцать лет, затем был выпущен на свободу, отсюда и прозвище.