Страница 5 из 14
— Ох и холодина нынче! — жаловался кто-то.
— А чего ж ты хочешь, ветер-то северный! — отвечал другой.
«Северный! — в восторге подумал я. — Нашел!»
С тех пор я и стал Старковым-Северным.
Наверное, если я подробно стану описывать начало и развитие моей актерской карьеры, мне не хватит моей тетрадки. Чего я только не испытал! Играл в балаганах, которые ставили на Масленицу на Марсовом поле, играл во временных летних театрах. Я с успехом участвовал в живых картинах. Поскольку Великим постом официальные спектакли были запрещены, я организовал группу таких же молодых безумцев, и мы играли на любительских сценах под Петербургом… Но я мечтал о большом успехе! Многие мои сотоварищи покидали сцену, но я не сдавался. Часто слышал я разговоры, что, если актер не добился успеха в столице, надо ему попытать успеха в провинции.
Я призадумался: а может, в этом выход из вечного безденежья и безвестности? И опыта наберусь… Тут как раз дошел до меня слух, что в «Обществе любителей театра» Петрозаводска нужен режиссер. Я написал туда и предложил свои услуги. Прошло какое-то время, я и позабыл о своем письме, как вдруг явился ответ. Петрозаводское «Общество любителей театра» приглашало меня на должность режиссера, а за работу предлагало ежемесячно пятьдесят рублей и комнату с полным пансионом. Дорогу общество тоже брало на свой счет, однако оплатить расходы предлагало по прибытии моем в Петрозаводск. Помню, меня изумило, что письмо было подписано почетной попечительницей театра, госпожой Э. Сампо.
Странная фамилия. Финская, что ли? В тех краях много финнов.
Я немедля вообразил себе седовласую дебелую особу, плохо говорящую по-русски, с которой мне придется, быть может, сражаться, отстаивая свои взгляды на искусство, и заранее ее невзлюбил. Мелькнула даже мысль: не отказаться ли?
Если бы я сделал это, жизнь моя сложилась бы совершенно по-иному… и в этой ужасной яме, в своей будущей могиле, я бы уж наверное не сидел! Но никто не избегнет судьбы своей — в те минуты, когда я мучился сомнениями, ехать в Петрозаводск или нет, сгорел театрик, в который я было пристроился на первые роли… другой работы не было, а потому принужден я был ввериться обстоятельствам, которые подталкивали к отъезду на север.
Тут я подумал, что сам накликал себе это путешествие, когда принял псевдоним Северный. Ну что ж, делать нечего!
Надо сказать, что в те времена железную дорогу до Петрозаводска не проложили еще. Предстояло ехать на лошадях… стояла зима. Пальтецо мое было, как говорится, на рыбьем меху. Снеся в ломбард все, что мог, из своего жалкого добра, я получил какие-то деньги, на которые купил себе на Апраксином рынке подобие шубейки и валенки. И стал прикидывать, на чем добираться.
На почтовых показалось дорого. Решил ехать на крестьянских, попутных.
Собрал в сундучок остатки своего барахлишка и отправился на базарную площадь, где по трактирам начал искать возчика.
Никто не направлялся прямиком в Петрозаводск, а потому ехать мне предстояло на перекладных, от деревни до деревни: сначала до Гречихина, потом на Шелудевку, оттуда на Макарьево…
Все эти названия были для меня пустым звуком, географии я совсем не знал. Но вот нашелся первый возчик — по имени Макар Иваныч, — и мы тронулись в путь.
Сколько раз прощался я с жизнью во время этого пути, думая, что замерзну в своей кацавейке, едва прикрытый какими-то рогожами и соломой, а иной раз, если мужик попадался жалостливый, и худым его тулупом…
Привезет меня возчик в деревню, отогреюсь в избе, выпив кружку чаю с краюхой черного хлеба, — и опять в путь, с другим мужиком. Куда ехать, решали сами возчики, я же твердил одно: мне нужно в Петрозаводск! И снова еду, еду… То солнце кругом, то тьма. Я ехал днем и ночью.
Ночью было особенно жутко. Вот тянется сквозь густой лес дорога. По сторонам высоченные сосны и телеграфные столбы, которые, как чудится мне, достигают своими вершинами самого неба, самых звезд. Свистит ветер в ветвях и проводах. Чудится, он отпевает меня, одинокого, голодного, замерзшего… Страшно. В деревнях почти не говорят по-русски. Здесь уже живут карелы. При слове «Петрозаводск» они щурят свои голубые глаза и кивают: мол, понимаем, привезем тебя, куда надо.
И самое удивительное, что в один прекрасный день я и в самом деле оказался в Петрозаводске.
Наши дни
Алёна вышла из дверей мастерской и принялась разглядывать браслет, словно хотела увидеть нечто, опровергающее приговор ювелира. Ну, понятное дело, в спайках она ничего не понимала и ничего такого особенного в них не нашла, зато в самом камне волосатике обнаружилось нечто, достойное изумления. И это нечто было черным кристалликом в золотистой, исчерченной золотистыми же тонкими стрелками-волосками глубине. Кажется, в книжке про камни оно называлось бородой Магомета или как-то в этом роде, Алёна уж не помнила хорошенько. Зато отлично помнила, что раньше этого пятнышка в камне не было!
— А, ну теперь все ясно, — пробормотала она. — Браслетик-то мне подменили!
Да уж, ясней некуда…
Кто подменил? Когда? Зачем? А главное, каким образом?!
В квартиру, что ли, влезли?! Даже думать об этом не хотелось.
Алёна посмотрела на часы, словно на циферблате мог быть начертан ответ, но, натурально, ничего там не нашла. Что могло быть начертано на циферблате ее электронных часов, кроме четырех цифр: 15.40? А это значило, что через двадцать минут начнется тренировка, а до шейпинг-зала еще пилить да пилить, причем пешком!
Отвязаться от мыслей о браслете наша героиня уже не могла. Думала, пока шла, думала, переодеваясь для тренировки, думала, когда становилась в любимом месте зала поближе к приоткрытому окну (она предпочитала замерзнуть, лишь бы не задыхаться), когда брала коврик, палку и гантели, когда расстегивала часы и укладывала их рядом с сумкой, потому что терпеть не могла, если что-то стесняло во время интенсивного дрыгоножества и рукомашества…
Вышеназванные процессы здорово помогали Алёне отвлечься от мыслей — даже самых печальных. В былые времена она не без помощи шейпинга пережила даже разрыв с мужем, Михаилом Ярушкиным, и такая мелочь, как подмена браслета, напрочь вылетела у нее из головы.
Час тренировки промелькнул как миг. Алёна оделась, ощущая приятную усталость и, как всегда, дикий аппетит (а ведь минимум три часа после шейпа нельзя есть!), собрала свои вещички и пошла в гардеробную за пальто.
— Алёна! — выглянула из зала тренер Анжела. — Вы забыли часы!
— Опять! — хохотнула администратор Лариса Леонидовна.
— Рассеянный с улицы Бассейной, — с извиняющейся улыбкой сказала Алёна и надела часы, в очередной раз порадовавшись, что они у нее такие приметные, броские, с разноцветным электронным циферблатом (часы со стрелочками Алёна терпеть не могла), их не перепутаешь, не подменишь, не то что несчастный браслет.
Браслет… А ведь браслеты она тоже всегда снимала! И другие, и этот, с волосатиком… Но ни разу не забывала после тренировки. Или забывала?
Она вышла на улицу, машинально накинула капюшон, машинально свернула в подворотню.
Возможно… кажется… да-да, причем не столь давно! И именно браслет с волосатиком! Она уже совсем собралась было уходить, когда из зала прибежала Анжела и подала ей браслет. Алёна уже стояла, можно сказать, в дверях и очень спешила, поэтому сунула браслет в карман пальто, пошла своей дорогой и с тех пор и до сегодняшнего дня его не надевала!
Это было… нет, не вспомнить… несколько дней назад.
Вообще все в голове перепуталось, жизнь так быстро идет…
Но что, получается, что браслетик подменили именно тогда?
Странно. Странно… хотя, наверное, объясняется очень просто. У кого-то был такой же, они лежали рядом во время занятий, и другая дама взяла Алёнину побрякушку. Не самое лучшее объяснение хотя бы потому, что Алёна клинически не помнила, чтобы ее уникальный браслетик лежал рядом с аналогичным. Нет, все же лучше согласиться. Или нет? Подмена произошла не нечаянно, а нарочно. Кто-то увидел у Алёны браслет и во что бы то ни стало решил завладеть им.