Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 97 из 102



— Простите, товарищ Сердюк, сразу не рассмотрел.

— Откуда знаете меня?

— Мудрено не знать. Портреты ваши до сих пор по заборам расклеены. Так что прикажете нам делать? — с готовностью спросил рабочий.

— А что вы собирались?

— Отсидеться здесь до наших, а если бы не удалось, если бы нас здесь застукали, тогда вот эту закуску, — рабочий поднял над головой гранату.

— Садитесь. Придет один товарищ, отведет вас в… общежитие. Но только вы уж там порядков не нарушайте.

Рабочие охотно сели. Сердюк расспросил их о ходе погрузки боеприпасов и выяснил, что ящиков со снарядами на складе почти не осталось.

— Тол не грузили?

— По-моему, нет.

В водосборник влетел Сашка и остановился в недоумении, увидев незнакомых людей. Он с ног до головы был вымазан углем и походил на чертенка.

— Проводи их, Саша, в общежитие, — обратился к нему Сердюк, с трудом сдерживая улыбку. — Валя тебе поможет.

В ответ на многозначительный взгляд Сердюка Валя молча кивнула головой: понимаю, мол, ни один не должен потеряться.

Валя и Сашка долго не возвращались, и Андрей Васильевич начал было беспокоиться — не произошло ли по пути какое недоразумение?

Но вот они вернулись, и Саша отрапортовал:

— Все в порядке. Астафьева предупредил, радисту передал. Сегодня ночью в каменоломне начнут собираться люди.

— Что в городе? — поинтересовался Сердюк.

— Тихо. Пусто. Даже как-то страшно. Все по домам сидят и на улицу носа не показывают. Только патрули расхаживают. Усиленные, по шесть человек.

— А канонада?

— Гудит. И не разберешь, в какой стороне. Кажется, со всех сторон.

6

Сердюк так и не дождался Петра Прасолова, который должен был прийти в водосборник, как только погрузят эшелон. Дежуривший на поверхности Сашка рассказал, что он видел, как гитлеровцы провели по заводскому шоссе большую группу рабочих и заперли их в заводоуправлении. Не было сомнений, что там находился и не сумевший выскользнуть Петр.

Вскоре появился Николай, тоже следивший за тем, что делается на заводе, и доложил, что гитлеровцы минировали цехи и начали укладывать ящики со взрывчаткой у опорных колонн доменных печей.

Около двенадцати часов ночи примчался запыхавшийся Гудович и отрапортовал одним духом:

— Первую партию людей, собравшихся в каменоломне, провел в чугуновозный тоннель. За второй партией отправился Лопухов. Народу много, но ведут себя осторожно, не курят, и можно надеяться, что задолго до рассвета удастся всех перевести в тоннель.

— Ночь там какая? — спросил Сердюк.

— Хорошая ночь. Темно и ветер.

— Вот ветра-то и не надо: может тучи разогнать, и посветлеет.

— Особенно не посветлеет, — вставила Валя. — Сейчас новолуние. Луна тоненькая, как дынная корочка.

В водосборнике стало тихо. Издалека по ходам доносились шаги людей, проходивших в чугуновозный тоннель.

— Большую партию принял Лопухов, — заметил Сердюк.

Он вышел из водосборника, дошел до главного тоннеля, по которому шли люди. Двигались гуськом. Одни освещали себе путь, другие просто держались за одежду идущего впереди. «Много!» — Радость охватила Андрея Васильевича, и, постояв еще некоторое время, он вернулся.



В водосборнике он застал молодежь, рассевшуюся на скамьях вокруг фонаря. Валя что-то оживленно рассказывала, Николай подшучивал над Гудовичем, и ребята весело смеялись.

У них были такие беззаботные лица, словно все уже кончилось, а ведь главное должно начаться только сегодня, и никто из них не знал — встретит своих или погибнет в схватке.

Сердюк прошел в слабо освещенный угол, лег на скамью и еще раз до мельчайших подробностей продумал операцию. Как будто он предусмотрел все, но разве угадаешь, что предпримут гитлеровцы, когда рабочие захватят завод?

— Андрей Васильевич, — окликнула его Теплова, — мне кажется, никаких действий нельзя затевать до тех пор, пока все люди не перейдут сюда из каменоломни.

— Это одно с другим не связано. Мы уже можем выступить, а люди будут прибывать. Вы знаете: степь никто не охраняет, а перестрелка на заводе отвлечет внимание даже от охраняемых участков.

— Когда начнем, Андрей Васильевич? — спросил Николай.

— В два часа ночи разойдемся по огневым точкам, в три можно начинать.

В половине второго ночи Сердюк поднялся со скамьи и прислушался: все еще идут. Он похлопал по щеке только что задремавшую Валю и спокойным тоном, словно в будничный день поднимал на работу, сказал:

— Пошли в общежитие, товарищи.

Вперед ринулся Сашка, освещая путь своим фонариком.

Валя, уходя, обвела водосборник прощальным взглядом. В нем тлели и печаль, и робкая надежда на будущее счастье, родившаяся и окрепшая под прикрытием этих стен. Защемило сердце, как при расставании с родным домом.

В огромном зале подземной лаборатории было тихо, хотя многие бодрствовали. У входа стоял на часах машинист Прохоров.

— Поднимайтесь, товарищи, — тихо скомандовал Сердюк.

Рабочие вскочили с нар, разбудили спавших. Чтобы видеть всех и чтобы все его видели, Сердюк стал на ящик. Опанасенко снял со стены фонарь и осветил его. В сапогах, спецовке, кепке он ничем не отличался от других рабочих.

— Товарищи! — Сердюк поднял руку и со сдержанной торжественностью заговорил: — Штаб партизанского движения и ЦК КП(б)У дали нам задание: помешать гитлеровской сволочи уничтожить завод. Пришел час начать вооруженное выступление. Наша задача — захватить завод и удержать его до прихода Красной Армии. Захватить будет просто — на нашей стороне численный перевес сил и внезапность, — а удержать сложнее, тем более, что неизвестно, сколько дней придется держаться. — Сердюк сделал короткую паузу. — Кому где находиться — вы все хорошо знаете. Но в оперативный план захвата завода приходится вносить изменение. Поздно вечером нам стало известно, что около пятисот человек, грузивших эшелоны, согнаны в бомбоубежище заводоуправления. Перебить охрану и освободить их поручается второму взводу, которым на этот случай командовать буду я. Остальные действуют по намеченному плану. Повторяю: первый взвод под командой Гудовича уничтожает охрану у проходных ворот и временно закрепляется там, третий взвод под командой Опанасенко атакует склад боеприпасов; особая группа с Павлом Прасоловым во главе захватывает склад изнутри. Как только доколотим охрану, всем разойтись по местам в соответствии с планом. Взводы приступают к операции в три ноль-ноль или по первому выстрелу в случае, если противник неожиданно нас обнаружит. Ясно?

— Ясно-о! — прогудели вокруг.

— Не думайте, что нас мало, товарищи. Полтысячи рабочих, которых мы освободим, и почти столько же горожан тоже получат оружие, когда захватим склад. Разве с этими людьми мы не удержим завода, каждый цех, каждый угол которого мы знаем не хуже, чем свою квартиру?

— Удержим! — бодро ответили рабочие, обрадованные неожиданным пополнением их небольшого отряда.

— Тогда, товарищи, группируйтесь возле командиров и — по местам. Второй взвод — ко мне.

Сердюк спрыгнул с ящика и подошел к Опанасенко.

— Гранаты у тех троих, что на нас набрели, отобрал?

— Как же…

— Давай сюда. — Он засунул гранаты за пояс, взял автомат.

Первым вывел свою группу Павел — ему предстоял самый долгий путь по туннелю к складу. Потом стали выходить люди Гудовича.

Вокруг Сердюка сгруппировались бойцы второго взвода.

— А после заводоуправления что делать будем? — спросил один рабочий.

— Займем его и засядем там. Это ключевая позиция: против заводских ворот, у начала заводского шоссе.

— А танки немцы могут бросить? — встревожился другой.

— Могут и танки, — ответил Сердюк. — Но что они сделают?.. Большинство людей разместятся так, что их и не увидишь. — Сердюк посмотрел на часы: — Ну, пора и нам.

В рельсобалочном цехе было еще темнее, чем на дворе. После тишины подземелья все звуки казались очень громкими, и рабочие невольно передвигались осторожно, ступая на носках.