Страница 37 из 45
Возвращаюсь, однако, к истории британского плана.
Только 16 октября 1937 года в Лондоне возобновилось его обсуждение. На этот раз инициатива принадлежала французскому правительству.
Слегка перефразировав текст британского плана, Корбен внес в подкомитет документ из пяти пунктов, единственным новшеством в котором было предложение немедленно произвести «символическую эвакуацию» иностранных комбатантов с учетом диспропорции в их числе на той и другой стороне фронта. В сопроводительной речи Корбен заявил, что, если эти пять пунктов не будут приняты в кратчайший срок, французское правительство станет считать политику невмешательства окончательно провалившейся и вернет себе свободу действий.
Плимут полностью поддержал представителя Франции и точно так же закончил словами о решимости британского правительства вернуть себе свободу действий в случае неудачи нынешней попытки добиться единогласия[102]. Это звучало почти как угроза в отношении фашистских держав. В первый момент мне невольно подумалось: «Неужели Англия и Франция кое-чему научились?» Но потом я вспомнил все, что происходило за этим столом на протяжении минувших тринадцати месяцев, и пришел к выводу: «Нет, они неисправимы».
Этот вывод был горек, но правилен.
Предложениям, внесенным Корбеном, англо-французы придавали очень серьезное значение. Настолько серьезное, что на четырех заседаниях подкомитета (19, 20, 22 и 26 октября 1937 года) вместо Плимута председательствовал британский министр иностранных дел Иден. Лондону и Парижу страшно хотелось поскорее ввести взрывчатый испанский вопрос в «конституционное русло», то есть в приличной форме накинуть на шею республики петлю. Рим и Берлин не могли не сочувствовать этой цели; укрепление Испанской республики, так ярко обнаружившееся после подавления каталонского путча и падения правительства Кабальеро, совершенно не устраивало фашистские державы. Риббентроп и Гранди вдруг превратились в мед и сахар. На заседаниях подкомитета они щедро расточали комплименты по адресу Идена и Корбена, заявляли о своей готовности признать эвакуацию «добровольцев» первоочередной задачей и обрушивались с бранью и угрозами только по адресу СССР, который будто бы является единственным препятствием к достижению всеобщего соглашения по испанскому вопросу.
Однако из-за этой дымовой завесы очень скоро выступили подлинные намерения Германии и Италии. Они состояли в том, чтобы, используя французские предложения как трамплин, добиться немедленного закрытия франко-испанской границы и одновременного признания за Франко прав воюющей стороны. Шесть заседаний подкомитета, происходивших между 19 октября и 2 ноября, были посвящены французским предложениям, причем в ходе дискуссии все яснее обнаруживалось прогрессирующее сближение Риббентропа и Гранди с Плимутом и Корбеном. Под конец налицо был фактический блок четырех западных держав, стремившихся всеми доступными им средствами оказать давление на СССР, и заставить его идти в ногу с ними.
Но Советское правительство твердо отстаивало свою линию. Она сводилась к двум следующим положениям: мы требовали возвращения испанскому правительству права покупать оружие, где оно захочет, и решительно возражали против предоставления Франко прав воюющей стороны впредь до полной эвакуации из Испании иностранных комбат актов.
Убедившись в тщетности своих попыток склонить нас на свою сторону за зеленым столом заседаний, блок четырех держав повел бешеную кампанию против СССР в печати, по радио, на массовых митингах и собраниях, в парламентских дискуссиях.
Четыре западные державы настойчиво добивались полной изоляции СССР, дабы развязать себе руки для поддержки Франко. Это с особой ясностью обнаружилось на заседании подкомитета 22 октября.
В своих замечаниях по поводу французских предложений Советское правительство, между прочим, заявило, что оно не может больше нести ответственности за продолжение политики «невмешательства», которую считает вредной и несправедливой в отношении испанского народа, испанского правительства. И вот Иден, при явном сочувствии Риббентропа, Гранди и Корбена, попробовал истолковать такое наше заявление в том смысле, что отныне советский представитель остается в комитете лишь в качестве «наблюдателя», то есть без права участия в голосовании. Я, однако, поспешил разочаровать Идена, напомнив, что «Советское правительство является членом комитета по невмешательству» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иден и Корбен были не прочь развернуть по этому поводу прения, но на помощь мне пришел шведский представитель Пальмшерна:
– Не думает ли господин председатель, что дискуссия на эту тему принимает слишком академический характер? Не лучше ли обратиться к рассмотрению практических вопросов?[103]
Иден и Корбен вынуждены были отказаться от своей затеи, а Пальмшерна тем временем шепнул мне на ухо:
– Всякому безобразию должен быть предел…
Однако и после заседания 22 октября с легкой руки Идена теперь уже Риббентроп и Гранди, поощряемые Плимутом и Корбеном, не раз домогались, чтобы решения, комитета имели законную силу даже без согласия СССР. Этим наглым домогательствам Советское правительство противопоставило не только твердость, но и присущую ему гибкость. Мне было предписано, с одной стороны, приложить усилия к внесению во французский вариант британского плана различных улучшающих его поправок (и мы достигли в этом отношении значительных результатов), а с другой – постараться не дать нашим недругам материала для новых клеветнических инсинуаций против СССР. В результате на пленуме комитета 4 ноября оказалось возможным принять резолюцию, сущность которой сводилась к следующему:
1. Комитет принимает в целом британский план от 14 июля 1937 года.
2. Председатель комитета немедленно обращается к обеим сторонам в испанском конфликте с предложением: оказать содействие эвакуации иностранных комбатантов из Испании и согласиться на отправку в Испанию двух комиссий комитета (одной к испанскому правительству, другой к Франко), которые должны произвести подсчет общего количества иностранцев, принимающих непосредственное участие в испанской войне, подготовить их эвакуацию и проследить за эффективным ее проведением.
3. Председатель комитета доводит до сведения законного правительства Испанской республики, равно как и генерала Франко, что за ними будут признаны права воюющей стороны на условиях, изложенных в британском плане от 14 июля 1937 года.
4. Контроль на франко-испанской границе восстанавливается незадолго (примерно за неделю) до фактического начала эвакуации иностранных комбатантов из Испании, причем одновременно будет введен и эффективный морской контроль.
5. Все члены комитета обязуются принять самые энергичные меры к приостановке дальнейшего притока иностранных комбатантов в Испанию[104].
По указанию из Москвы я воздержался при голосовании пункта 3 этой резолюции (о правах воюющей стороны), но поддержал ее в целом. Риббентроп и Гранди немедленно воспользовались этим для развертывания в комитете и вне его новой злостной кампании против СССР, стали доказывать, будто наше «воздержание» по одному пункту равносильно «отклонению» всей резолюции. И так как их клеветнические измышления внесли путаницу в головы многих европейцев, я на заседании подкомитета 16 ноября заявил от имени Советского правительства, что СССР целиком принимает резолюцию от 4 ноября[105].
В этих своих действиях Советский Союз исходил из того, что значительно подправленный британский план контроля не наносил существенного ущерба республиканской Испании, поскольку он оставлял франко-испанскую границу открытой впредь до того момента, когда (и если!) начнется эвакуация иностранных комбатантов из Испании. Что же касается прав воюющей стороны, то резолюция от 4 ноября не выносила по этому вопросу окончательного решения, она лишь констатировала, что такие права могут быть признаны за обеими сторонами в испанском конфликте, если (и когда!) комитет признает, что эвакуация иностранных комбатантов обнаружила «существенный прогресс». Иными словами, разрешение данного вопроса откладывалось на будущее, и Советское правительство сохраняло за собой возможность сказать по нему свое решающее слово, когда найдет это необходимым. Таким образом, принимая целиком резолюцию от 4 ноября, СССР ничего не терял по существу и многое выигрывал тактически.
102
Протоколы, т. III, стр. 141.
103
Протоколы, т. III, стр. 328–329.
104
Там же, стр. 359–360.
105
Там же.