Страница 35 из 45
Барон Картье (Бельгия): Я целиком поддерживаю счастливую мысль моего голландского коллеги.
В. Миланович (Югославия): Я хочу поддержать предложение голландского посланника.
Э. Кольбан (Норвегия): Я также хочу поддержать предложение моего голландского коллеги.
Ш. Симопулос (Греция): Я хочу сделать то же самое.
К. Зарин (Латвия): Я также поддерживаю предложение голландского посланника.
Лорд Плимут: Ваши превосходительства и джентльмены, если, насколько я понимаю, это является единодушным желанием комитета, правительство его величества возьмет на себя задачу поискать выход из наших затруднений, и я лично, конечно, готов доложить о выраженном вами желании своему правительству…
Так дело подошло к рождению второго плана контроля, который в дальнейшем получил наименование «британского плана».
Советская сторона не возражала против попытки компромисса, однако я счел необходимым подчеркнуть, что «пропасть между двумя планами слишком велика и едва ли через нее может быть перекинут мост, приемлемый для всех»[87].
Предположения эти оправдались.
Второй план контроля
Компромиссный план контроля Плимут внес в комитет 14 июля 1937 года. Суть его сводилась к следующему: 1. Морской патруль вдоль испанского побережья отменяется, но сохраняются контролеры комитета на судах, направляющихся в испанские порты. В портах, с согласия испанского правительства и Франко, устанавливаются группы наблюдателей комитета, которые обязаны следить за тем, чтобы на всех разгружающихся судах имелись контролеры.
2. Сухопутный контроль на франко-испанской и португало-испанской границах немедленно восстанавливается в том виде, в каком существовал раньше.
3. За правительством Испанской республики, равно как и за Франко, признаются права воюющей стороны в ограниченном размере при условии, что все иностранные комбатанты будут эвакуированы из Испании.
4. Признание прав воюющей стороны вступит в силу лишь после того, как лондонский комитет по невмешательству убедится, что в эвакуации иностранных комбатантов достигнут «существенный прогресс»[88].
Новый план 16 июля 1937 года подвергся в комитете первоначальному обсуждению. Все члены комитета согласились принять его за основу, однако уже на этом заседании я сделал следующую оговорку:
– Британские предложения нуждаются… в некоторых важных модификациях, которые будут выдвинуты Советским правительством на более поздней стадии[89].
Плимут был очень доволен единогласным решением пленума и в прочувствованных словах выражал благодарность всем его членам за проявленный ими дух терпимости и дружелюбия. Однако эта идиллия продолжалась недолго.
Британский план имел явный крен в сторону притязаний фашистских держав. Он, по существу, ликвидировал неугодный Германии и Италии морской контроль, закрывал немедленно франко-испанскую границу, что являлось ударом в спину Испанской республике, ставил на одну доску законное правительство Испании и мятежного генерала Франко, обещал обоим участникам конфликта признание прав воюющей стороны в обмен всего лишь на «существенный прогресс» в эвакуации иностранных комбатантов (причем оставалось совершенно неясным, как на практике будет расшифровываться эта туманная формула – «существенный прогресс»). Не удивительно, что Риббентроп и Гранди тепло приветствовали такой план, и, если бы в комитете не было СССР, не подлежит никакому сомнению, что он, подвергшись дальнейшему ухудшению в ходе рассмотрения, был бы очень быстро введен в действие. Только твердая позиция Советского правительства убила в зародыше эту грозную, вероятно даже смертельную, опасность для республики и почти на целый год облегчила ее законному правительству получение оружия из-за границы.
На заседании подкомитета 20 июля я по поручению Советского правительства заявил, что права воюющей стороны не могут быть предоставлены сторонам, ведущим войну в Испании, впредь до удовлетворительного разрешения проблемы так называемых «добровольцев» и что успех или провал всего британского плана зависит целиком от благоприятного разрешения именно этой проблемы. Мы предлагали прежде всего сосредоточить внимание на урегулировании вопроса об эвакуации иностранных комбатантов из Испании и только в случае достижения соглашения по нему перейти к обсуждению других пунктов британского плана[90]. Кроме того, у Советского правительства имелись большие сомнения – и я это обосновал в ходе дальнейшего обсуждения, – компетентен ли комитет по «невмешательству» предоставлять кому бы то ни было права воюющей стороны[91]. Напротив, представители Германии и Италии считали, что прежде всего следует обратить внимание на ту часть британского плана, которая касается предоставления «обеим партиям» в Испании прав воюющей стороны, и принять по ней решения в первую очередь, а уже потом ставить вопрос об эвакуации «добровольцев». На практике это означало, что фашистские державы, добившись наделения Франко правами воюющей стороны, в дальнейшем, при попустительстве англо-французов, затормозили бы эвакуацию иностранных комбатантов из Испании до конца войны. На том же заседании подкомитета 20 июля Риббентроп сам выпустил кошку из мешка, объявив во всеуслышание:
– Мое правительство… держится того мнения, что предоставление прав воюющей стороны обеим партиям в Испании должно быть осуществлено в самом срочном порядке и не может задерживаться по каким-либо соображениям, связанным с эвакуацией добровольцев[92].
Не менее откровенен был и Гранди.
– По мнению итальянского правительства, – заявил он, – признание прав воюющей стороны не может быть поставлено в зависимость от эвакуации добровольцев и должно предшествовать всяким планам подобного рода, по которым в конце концов может быть достигнуто соглашение в недрах комитета[93].
Как видим, налицо имелись две прямо противоположные концепции, между которыми было невозможно или, во всяком случае, очень трудно перекинуть какой-либо спасительный мостик. Это являлось настолько очевидным, что даже Корбен не счел возможным искать компромисса и поддержал советскую точку зрения. От имени французского правительства он признал наличие иностранных комбатантов в Испании «самой важной проблемой нынешней ситуации» и предложил обсуждать ее в первую очередь[94]. В позиции Корбена, несомненно, находило отражение то глубокое негодование, которым были проникнуты тогда широкие массы французской демократии, требовавшей ликвидации фарса «невмешательства».
Плимут попытался занять «беспристрастную» позицию и долго доказывал, что британский план построен на принципе взаимозависимости всех его частей. Однако доказательства председателя никого не убедили, и переговоры о новом плане контроля сразу же зашли в тупик.
Ища выход из этого тупика, Плимут предложил членам комитета еще раз запросить свои правительства об их отношении к британскому плану и порядку его обсуждения. Для рассмотрения полученных ответов подкомитет собрался 30 июля. На этом заседании Риббентроп, поддержанный Гранди, бурно атаковал меня, утверждая, будто бы позиция СССР наносит смертельный удар всему плану.
– Причина такого отношения Советской России для нас ясна, – разглагольствовал германский посол. – Советская Россия начала гражданскую войну в Испании, и она хочет закончить ее по-своему, то есть большевизировать Испанию[95].
Разумеется, я тут же дал ему отповедь и еще раз со всей решительностью подчеркнул первостепенную важность проблемы «добровольцев»:
87
Протоколы, т. II, стр. 631–633.
88
Там же, стр. 646.
89
Протоколы, т. II, стр. 676.
90
Протоколы, т. II, стр. 742.
91
Там же, стр. 679.
92
Там же, стр. 685.
93
Там же, стр. 679.
94
Протоколы, т. II, стр. 768.
95
Там ж е, стр. 770–772.