Страница 23 из 45
Нам удалось добиться и еще некоторых успехов. После длительного нажима со стороны СССР 16 февраля 1937 года пленум комитета принял два очень важных решения: о запрещении посылки в Испанию каких бы то ни было «добровольцев» начиная с 21 февраля 1937 года и о введений в действие плана контроля на суше и на море в ночь с 6 на 7 марта[50].
С этого момента подкомитет развил лихорадочную деятельность. Достаточно сказать, что между 16 февраля и 8 марта состоялось 12 заседаний подкомитета, а сверх того почти непрерывно работали различные комиссии и подкомиссии. Недаром в понедельник 8 марта, докладывая пленуму комитета окончательный вариант разработанного подкомитетом плана контроля, Плимут не то с сожалением, не то с гордостью заявил: «Мы работали в субботу до позднего часа»[51]. Он не нашел лучшего доказательства необыкновенного усердия подкомитета. Еще бы! Насмарку пошел священный английский «Week end» («конец недели»), забыты были гольф и крикет, которыми обычно развлекаются в это время британские политики и государственные люди. Куда уж дальше!
Самый пленум 8 марта, заседавший утром и вечером, в свете последующих событий представлял очень любопытную картину. Конечно, план контроля был принят единогласно почти без прений. Конечно, представители Англии и Франции произнесли в данной связи весьма оптимистические речи. Это было, так сказать, в порядке вещей. Менее обычным оказалось поведение германского и итальянского представителей. Бросалось в глаза, что на столь важное заседание комитета не явились ни Риббентроп, ни Гранди. Их заменяли лица второго ранга – советник посольства Верман от Германии и советник посольства Крола от Италии. Это наводило на некоторые размышления. Зато, как бы желая парировать возможные сомнения, оба советника расточали самые неумеренные восторги. Они пытались даже облыжно приписать фашистским державам авторство и инициативу в разработке плана контроля. Советник Верман, между прочим, сказал: – Мое правительство искренне надеется, что меры, которые намечено принять, будут способствовать скорейшему прекращению несчастной и жестокой гражданской войны, приносящей так много страданий испанскому народу, да и другим странам… Я особенно рад, что вопрос о добровольцах, впервые поднятый в августе 1936 года германским, итальянским и португальским правительствами, ныне нашел свое решение. К. сожалению, еще не установлена точная дата введения в действие плана контроля в полном объеме, но я надеюсь, что мы в самом срочном порядке установим такую дату… Германское правительство с самого начала высказывало пожелание, чтобы ни одна держава не вмешивалась в нынешний конфликт в Испании[52].
В таком же духе высказался и итальянский советник Крола.
В противоположность всем другим членам комитета я выступил на заседании 8 марта очень осторожно. В моей речи было много скептицизма, естественно вытекавшего из опыта прошлой деятельности комитета. Я тоже выражал удовлетворение тем, что план контроля наконец принят, но подчеркивал, что самое важное – это срочное осуществление его на практике, и прежде всего в отношении «добровольцев».
– Вы все должны были заметить, – говорил я, – как основную тенденцию в нашей работе, то, что темп ее становится с каждым новым вопросом все медлительнее. Нам потребовался месяц на то, чтобы выработать первую схему контроля, которую в конце концов пришлось оставить ввиду оппозиции генерала Франко. Нам потребовалось двойное по сравнению с прежним количество времени на то, чтобы выработать ныне принятую схему контроля. Я очень надеюсь, что это последовательное удвоение количества времени не потребуется при выработке схемы эвакуации иностранцев из Испании…[53]
И тут же счел своим долгом сделать следующее предупреждение:
– Советское правительство сейчас, как и раньше, будет чувствовать себя связанным решениями этого комитета только в том случае, если такие решения будут честно выполняться всеми другими государствами, его членами. В противном случае Советское правительство будет считать себя морально свободным в своих действиях[54].
В тот момент, когда произносились эти слова, я сам не подозревал, в какой мере они были своевременны и необходимы.
Что же представлял собой новый план контроля, утвержденный комитетом?
Основные его черты сводились к следующему.
Вся система контроля на суше и на море должна была осуществляться под непосредственный руководством специального совета, состоящего из представителей Англии, Франции, СССР, Германии, Италии и трех меньших стран (Польши, Греции и Норвегии). Этот совет был уполномочен решать все вопросы административного и организационного порядка. Вопросы же принципиального и политического характера подлежали передаче в комитет по «невмешательству».
Франко-испанская граница (на французской стороне) делилась на известное количество зон; каждая зона находилась под наблюдением особого «администратора», а вся граница в целом под наблюдением «главного администратора». Агенты контроля, подчиненные «администраторам», должны были находиться на главных пунктах железнодорожных и шоссейных путей, ведущих из Франции в Испанию. Кроме того, предполагалось создать еще «летучие отряды» контролеров.
В Гибралтаре действовал один «администратор» с небольшой группой контролеров.
Контроль на португало-испанской границе должен был осуществляться на базе специального соглашения между Англией и Португалией, суть которого читателю уже известна.
Все агенты контроля пользовались обычными дипломатическими привилегиями, а также правом свободного посещения и инспекции железнодорожных станций, складов, элеваторов и т.п. Они могли требовать от местных властей документы, необходимые для установления характера грузов, идущих в Испанию, и осуществлять проверку паспортов у лиц, едущих туда же.
Все суда (кроме военных); идущие под флагом наций, участвовавших в соглашении о невмешательстве, и направлявшиеся в Испанию (включая испанскую зону Марокко), должны были по пути заходить в один из одиннадцати специально поименованных портов (Дувр, Шербур, Лиссабон, Гибралтар, Марсель, Палермо и др.) и брать там на борт двух или больше контролеров комитета. На этих контролеров возлагалась обязанность, не сходя с борта судна, наблюдать за выгрузкой в испанских портах. Контролеры имели право требовать от капитанов судов, на которых они находились, грузовые документы, допрашивать пассажиров и команду, а также проверять их паспорта.
Вдоль испанского побережья устанавливался морской патруль, осуществляемый военными судами Англии, Франции, Германии и Италии. Все побережье, включая Испанское Марокко и Балеарские острова, делилось на 7 зон. Англо-французские суда патрулировали франкистские зоны, а германо-итальянские – республиканские зовы. Патрулировать разрешалось на расстоянии 10 миль от испанского берега. Патрульные суда не имели права обыскивать торговые суда, направлявшиеся в Испанию. Их задачей было лишь выяснить, имеются ли на борту этих судов контролеры комитета.
Общее количество работников, обслуживающих систему контроля (контролеры, администраторы, аппарат центрального совета и др.), достигало опять-таки 1000 человек. Все они должны были в известной пропорции вербоваться из числа граждан стран – участниц соглашения о невмешательстве. Во главе центрального совета с резиденцией в Лондоне стоял голландский контр-адмирал в отставке Ван-Дульм, главным администратором по морскому контролю был голландский контр-адмирал в отставке Оливье, главным администратором по сухопутному контролю во Франции – датский полковник Лунн. Секретарем центрального совета и лицом, ответственным по международному денежному фонду, назначили Фрэнсиса Хемминга[55].
50
Протоколы, т. I стр. 594.
51
Протоколы, т. II, стр. 28.
52
Протоколы, т. II, стр. 43.
53
Там же.
54
Протоколы, т. II, стр. 42.
55
Протоколы, т. II, стр. 57.