Страница 61 из 74
«Tyagatshi» против «Шлепперов»
Скажу честно: я не хотел касаться вопроса о тракторах. Прежде всего потому, что он относится к отдельной — «артиллерийской» — теме. Взяться за его обсуждение меня вынудили некоторые высказывания «антирезунистов», согласно которым выдуманная ими «тракторная проблема» якобы похоронила боеспособность механизированных корпусов Красной Армии в июне 1941 года. Начнем с цитаты из уже знакомой нам работы Л. Лопуховского и Б. Кавалерчика: «…Тогдашний начальник ГАБТУ РККА генерал-лейтенант танковых войск Я.Н. Федоренко был грамотным специалистом и дело свое знал на совесть. Потребность Красной Армии в тракторах на 15 июня 1941 г. он приводит в той же таблице, откуда Солонин позаимствовал и округлил цифру 33,7 тыс. тракторов. Она составляла 28 661 штуку для мирного времени и 60 778 — для военного» («Июнь 1941. Запрограммированное поражение», с. 483).
Как я понимаю, «округленная» цифра — это уже упоминавшиеся на страницах данного тома 34 тысячи тракторов и тягачей, имевшихся в Красной Армии в феврале 1941 года. Говорили мы и о другой цифре — около 45 тыс. тягачей и тракторов, находившихся «под знаменами» в июне того же года: ее подсказал В. Савин и подтверждают мои собственные подсчеты. Возникает логичный вопрос: если цифра мирного времени «по Федоренко» — 28 661, то каковой тогда являлась июньская циферка в 45 тысяч (+57 % к «мирной») — «полумирной» или «не до конца военной»? И о чем, на взгляд «антисуворовцев» Лопуховского и Кавалерчика, может свидетельствовать подобная интересная динамика — в полтора раза за три месяца?.. Наверняка ответят: «Лихорадочная подготовка к обороне». Той самой обороне, которой не заметили немцы?.. Но пойдем дальше…
«В докладе (Федоренко), — продолжают упомянутые авторы, — отмечается: «В числе общего наличия тракторов на 15.06.41 г. имеется 14 277 устаревших тракторов типа ЧТЗ-60, СТЗ-З и «Коммунар», которые подлежат изъятию, так как по своим техническим качествам не могут обеспечить боевой работы войсковых частей, особенно артиллерии» (там же). «Почему не могут обеспечить, — с несколько неуместным, на мой взгляд, высокомерием продолжают свою мысль Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик, — понятно каждому мало-мальски разбирающемуся в этом вопросе человеку: мешала недопустимо низкая скорость буксировки и невозможность перевозить вместе с орудием ни его боекомплект, ни расчет» (там же). Далее уважаемые авторы бичуют недалекого Солонина, наивно решившего, что 1,5–2 тягача на одно орудие вполне достаточно для его нормального боевого применения: «Солонин и не подозревает, — продолжают «нагнетать» указанные авторы, — что в артчастях надо было на чем-то возить 1–2 боекомплекта боеприпасов, приборы и различного рода принадлежности, а вместе с ними инженерное, вещевое и химическое имущество. Автомашин для этого не хватало» (там же).
Скажу честно: я в артиллерии не служил, а потому деталями «тракторного вопроса» не владею. С другой стороны, я все же провел в армии какое-то время и примерно знаю: боеспособность подразделения/части/соединения мало зависит от того, сколько пар сменного белья или запасных противогазов едут в обозе. Вполне можно обойтись в бою и без типографии дивизионной газеты (а также ее редакционного состава), передвижных душевых, походно-полевых жен и прочих командирских «трофеев», замполитовских урн для голосования и трибун для выступлений самих замполитов, а также много чего другого. Чуть выше я уже писал по поводу того, что 1,5–2 тягача на одну дивизионную или корпусную артсистему считалось вполне достаточным, например, в британской армии (степень моторизации которой, к слову, была значительно выше степени моторизации Вермахта). Так что поверить в то, что для нормальной боевой работы одного советского корпусного орудия требовались четыре тягача, а не полтора-два, я пока не могу. Впрочем, кто его знает: когда/если дойдет очередь до «артиллерийской» темы, изучу данный вопрос подробнее…
Пока же я хотел бы поговорить об «устарелости» и «тихоходности» предвоенных тягачей. Как обычно, пришлось создать соответствующий инструмент для работы — в данном случае Приложение № 4. Источниками для вводных данных послужили работы И. Фоллерта, В. Савина и информация с сайтов http://bronetehnika.narod.ru/ и http:/www.autogallery.org.ru/. Как всегда, это привело к достаточно любопытным выводам. Самый интересный тут же бросается в глаза: на 22 июня 1941 года гусеничных артиллерийских тягачей у Красной Армии было гораздо больше (почти на 19 %!), чем гусеничных и полугусеничных (ЗИС-42) машин на 9 мая 1945 года. Мало того, уже к концу июня 1941 года в Красной Армии имелось в два раза больше тягачей, чем в армии-победительнице в мае 45-го. Их было столько, что в итоге хватило двум армиям на четыре года войны: я, разумеется, говорю о десятках тысяч советских тягачей, которыми Красная Армия «поделилась» с Вермахтом летом — осенью 1941 года. Но вернемся к вопросу об «устарелости»…
Прежде всего полностью соглашусь с генералом Федоренко: при существовавшем в ту пору советском нормативе движения моторизованных воинских колонн в 10–15 км/ч (см.: «Разгадка 1941. Причины катастрофы», с. 141), тягачи ЧТЗ-60 (С-60) и СТЗ-З, по идее, не могли угнаться за танковыми и автомобильными колоннами мехкорпусов. К слову, у немцев норматив был такой же: 15 км/ч (см.: «Июнь 1941. Запрограммированное поражение», с. 204). Максимальная скорость тягача С-60 — 6 км/ч, у дизельного варианта того же трактора С-65 — 6,95 км/ч (см. Приложение № 4). Кстати, производство последнего началось в 1937 году, и «устаревшим» его называть не совсем корректно. Тем более что его тоже не очень скоростные потомки — тягачи С-100 — служили в армиях Варшавского договора до начала 90-х годов XX века. Даже эта не очень «военная» скорость, впрочем, падала до совсем уж «крестьянских» 3–3,6 км/ч, если к С-60 или С-65 цепляли здоровенную 280-мм мортиру Бр-5, которую, ко всему прочему, приходилось тащить по снегу и грязи. Другой «крестьянин» — СТЗ-З (производство этого «устаревшего» трактора тоже началось в 1937 году) — в отличие от своего военного собрата СТЗ (НАТИ)-5 тоже резвостью не отличался и с прицепленной тяжелой корпусной артсистемой разгонялся в колонне максимум до 4,5 км/ч. В общем, в первом приближении получается сплошной стыд и позор. Но не будем торопиться и рассмотрим все имеющиеся факты.
Упомянутый норматив в 10–15 км/ч более или менее уверенно выполняли тягачи СТЗ-5 (10–14 км/ч при движении в колонне, в зависимости от состояния дорог), С-2 (10–15 км/ч), «Коминтерн» (12–16 км/ч), «Ворошиловец» (13–18 км/ч) и «Комсомолец» (15–20 км/ч). И это неудивительно: «Коминтерн» был сделан на базе среднего танка Т-12, на «Ворошиловце» стоял танковый дизель В-2 (почти такой же, как на Т-34), а «Комсомолец» «произошел» от плавающих танков Т-38 и, по сути, являлся танкеткой (и аналогом английского тягача/транспортера Universal Carreer, производившегося в больших количествах в ходе войны). К началу войны в Красной Армии указанных выше моделей — условно «скоростных» — тягачей числилось порядка 12 450 единиц. Это число включало примерно 5539 тех тягачей, что годились для перевозки тяжелых и сверхтяжелых орудий (13 % от общего числа тягачей и тракторов, составлявшего, напомню, около 45 000). Правда, если к этой цифре добавить танкетки Т-27 и прочие танкетки, захваченные в Польше и Прибалтике, то число «скоростных» машин могло бы значительно вырасти — думаю, на 1–2 тысячи. Но поскольку точных данных на этот счет у меня не имеется, то и гадать не буду… «Недопустимо мало», — скажут в отношении 12,5 тысячи. Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик. И это будет чистой правдой. Но ведь у немцев-то быстроходных полугусеничных машин имелось примерно столько же…
В. Савин подсказывает, что всего к июню 1941 года в Германии было выпущено около 15 500 тягачей этих типов. По его же данным и информации И. Фоллерта, в СССР к началу войны было произведено примерно 14 400 специализированных («скоростных») гусеничных артиллерийских тракторов (не считая попавших в противотанковую артиллерию танкеток Т-27). Я составил небольшую табличку примерного соответствия произведенной до 22 июня германской и советской специализированной техники: