Игра над бездной

Довелось ему побывать за морями дальними и предстояло еще далеко идти, но когда он глядел теперь с лесной опушки на черные крыши своего хутора и вслушивался в тихие вскрики колодезного ворота, то понимал, что многое когда-нибудь еще исчезнет из его памяти — острова под пальмами, чужие города, — но только эти места он не забудет никогда. Потому что в любом другом краю он будет прохожий, чужак и только тут — свой, у себя дома, когда бы ни пришел. Затем у него возникло чувство, будто все, что бы он ни делал в других местах, или все, что ему предстояло делать в будущем, — лишнее, никчемная игра. И он себя спрашивал: для чего этим заниматься? Кому это нужно? Что будет потеряно, если я не уйду отсюда, останусь навсегда? В этом доме достаточно места и для тебя, и для детей твоих, вы будете вместе жить и делить радость и горе, какие случаются у человека для того, чтобы через них он мог ощутить суть своего бытия… Пускай скитаются те, у кого нет своего гнезда, — у тебя-то оно есть, Илмар Крисон. Воротясь с чужбины, — разве не можешь ты поставить свой посох в угол? А тут хорошо. Нет здесь никаких угроз и никаких тайн, над которыми надо размышлять ночи напролет. Все бури пронеслись поверх толстых соломенных крыш, поваленный забор не будил мыслей о мести, и субботним вечером, когда после баньки ты надевал чистую рубаху, все нечистое оказывалось вымыто и из помыслов твоих тоже. Илмар, Илмар, зачем тебе возвращаться обратно с ненавистью в сердце, с жестоким умыслом — око за око, зуб за зуб?.. Быть может, ты никого и не выследишь, а выслеживая, сам попадешь в западню и погибнешь так же, как погибли твой отец и Роберт Вийуп.

Илмар ночевал вместе с младшим братом в той же комнате, где спал в детстве. И должен был рассказывать о том, что повидал в дальних краях. Странно, думалось ему, как это их могут интересовать подобные, ничего не значащие пустяки? Рассказ брата о здешних делах, о том, как объезжали молодого жеребчика и как прошлой осенью на Мартынов день ходили в ряженых, был куда интересней.

Теперь хозяйствовала и правила семейством мать. Сестра показывала пестрые половики, сотканные за зиму, предназначавшееся Илмару тканое одеяло в зеленую полоску. По утрам на кухне гудел большой сепаратор. По вечерам низовой луг дымился туманом, доходившим до подножья бугра, где начинался сад, — выше не шел. Тогда долина напоминала озеро, — белесое и спокойное в свете луны. В загоне фыркали лошади, мимо окна вдруг прогудит летящий жук. С восходом солнца пастух гонит скотину на поляну. Дни теплые, воздух по ночам благоухал, вверх по речной долине тянуло легким морским ветерком. А две темно-зеленые полосы на росной траве указывали путь, которым соседский парень ходил в поселок к зазнобе. Осенью быть свадьбе… А на другой год крестинам. Будут расти новые пахари и ткачихи, солдаты и матери, в роще на погосте появятся новые могилы. И ничего не изменится, покуда не погаснет солнце. Илмар, Илмар, сколь малó то, что стало твоим уделом, по сравнению с тем, что происходит здесь! Почему же ты должен возвращаться?

Так прожил он два дня. Потом брат запряг лошадь и отвез его к морю, где он должен был дождаться парохода.

— Ты ведь до осени еще приедешь? — спросила мать, когда прощались.

— Думаю, да. Возможно, через месяц, Тогда уж поживу у вас подольше.

Каждого он одарил подарком, и каждый чем-то отдарил его на прощанье. Объемистый чемодан на обратном пути легче не стал. Разве мог знать Илмар, откуда взялась эта щемящая тревога на душе, когда подвода свернула в лес и ельник скрыл поля Крисонов? И почему он долго не уходил с палубы маленького пароходика, глядя на берег, устье реки и вершины сосен за дюнами?

Все это он видел в последний раз.

Вернувшись в Ригу, Илмар стал обдумывать, как отыскать таинственную подругу Вийупа. Знай он ее фамилию, все было бы куда как просто — сходить в городской адресный стол и сделать запрос. Но ему была известна лишь первая буква, так что этот путь пока начисто отпадал. Как расшифровать, как выманить у большого города имя этой женщины?

Были еще два пути, которые, возможно, приблизили бы его к тайне. Илмар мог напечатать в рижских газетах провоцирующее объявление. Например:

«Ирена З.

Срочно требуется вручить вам подарок — память о дорогом друге. Адрес утерян. Пришлите на оферт и т. д.»

Возможно, она отозвалась бы, в особенности, если совесть ее чиста и не надо бояться напоминаний о дорогих друзьях. А если наоборот? Разве она сразу не почувствует подвох и не приготовится к борьбе? Нет, этот способ можно применить лишь в последнюю очередь, когда ничего другого не останется, — дичь не должна почуять, что ее ищут.

У Илмара оставался еще один путь: сходить к фотографу, изготовившему портрет Ирены, и выведать фамилию заказчицы. Если удастся, то пойти в адресный стол и выяснить все остальное. И если эта особа в конце концов будет разыскана, то самое правильное — не сразу завести знакомство и тем самым выдать себя, а последить за ней некоторое время и увидеть то, что скрыто от явного наблюдателя.

Но ход с фотографом не так-то прост. Необходимо придумать правдоподобный повод, якобы заставивший Илмара придти к нему, в противном случае у этого человека может возникнуть подозрение и он откажется помочь. Повод Илмар придумал, и на следующий день явился к открытию ателье. С самим именитым мастером поговорить не посчастливилось. В небольшой приемной молоденькая служащая сразу поинтересовалась, что желает ранний посетитель.

— Вы увеличиваете портреты? — спросил Илмар.

— Да, сударь. До любого формата.

— Как скоро вы сможете исполнить такой заказ?

— Приблизительно за неделю.

— А в особых случаях, если требуется срочно?

— А когда бы вы хотели?

— Самое позднее через два дня. Понимаете ли, барышня, я моряк, и через два дня мое судно уходит в плаванье, а я хотел бы сделать одному человеку небольшой подарок — увеличенный портрет. За быстроту я согласен приплатить.

— Присядьте, пожалуйста, — любезно предложила девушка. — Мне надо переговорить с мастером.

Она удалилась в соседнее помещение. Илмар сел и стал перелистывать фотоальбомы. Через несколько минут служащая вернулась в контору.

— К сожалению, не получается, — сказала она. — Мы не могли бы позднее сами переслать портрет по адресу тому лицу, кому вы желаете сделать подарок?

— Задача довольно сложная… — с озабоченным видом Илмар стал размышлять над ее предложением. — Я не знаю точного адреса. Я собирался вручить при встрече. — Он снова задумался. — Однако раз нельзя иначе… но ведь я вас очень обременю.

— Что вы, нисколько! Такие случаи у нас не редкость.

— Хорошо, барышня. Разумеется, я оплачу все расходы. А рамки для фотографий вы тоже делаете?

— Сами — нет, не делаем. Но мы можем заказать. Вам надо только выбрать багет.

Илмар достал портрет Ирены З. и вручил служащей.

— Полдюжины я хотел бы заказать такого же размера. Я расплачусь сразу, а потом мне перешлют. Так ведь можно?

— Если только сохранился негатив. — Она посмотрела на дату, проставленную на штампе фирмы, и поспешила добавить: — Снимок прошлогодний. Я думаю, найдется. Одну минуточку, я посмотрю в фотоархиве.

«Все идет как по нотам…» — подумалось Илмару, пока он наблюдал, как служащая ищет в альбомах схожее с портретом лицо. Еще немного терпения, и фамилия Ирены станет ему известна.

Да, номер негатива она разыскала. Но когда раскрыла книгу регистрации, то выяснилось, что портрет заказал и оплатил некий господин К. Черепов. И это было все, что удалось разузнать. Дабы отступить с честью, Илмар тем не менее заказал увеличенный портрет Ирены, изящную раму для него и поручил выдать господину, который явится через неделю. Илмар расплатился, получил квитанцию и быстро ушел, потому что ему казалось, что даже равнодушная служащая в конторе должна была заметить, как он разочарован. Весь день он слонялся по улицам, сидел в парках и смотрел на прохожих, несколько часов проторчал на вокзале, а вечером сидел в кафе и поверх газеты разглядывал публику. Тысячи лиц в тот день прошли мимо него, на следующий день тысячи других, некоторые он видел по второму и третьему разу, но того, единственного, среди них не было. Быть может, не стоило ждать — она могла находиться в другом городе, в Берлине, Москве, Париже, — а может, ему просто не везло, и разыскиваемая шла где-то рядом своим путем-дорогой, неведомая, не предчувствуемая. Можно проходить вот так всю свою жизнь, не встретив кого надо.