Страница 43 из 115
— Что же вы читаете?
— Ну… вроде этого. — Клара показала какой-то комикс. — И она читает вслух из журналов рассказы про любовь. Я-то их еще не очень хорошо читаю.
— Почему?
— Больно трудно.
— А ты не собираешься научиться читать?
— Если ты будешь меня учить…
— Когда я пробую тебя учить, ты ведешь себя как дурочка. Не умеешь сосредоточиться.
— Теперь я не буду дурочкой. Это прошлый год я дурила, ты тогда страх как разозлился. А теперь я на целый год старше.
— Лучше пойди в школу.
— Я уже не маленькая.
— В магазине знают, сколько тебе лет?
— А ты им, что ли, говорил, что мне семнадцать? Я ж знаю, до шестнадцати школу бросать не велят, а тут ко мне никто не пристает… А почему мне нельзя поглядеть, где ты живешь?
— Твои родители читать не умели, так?
— Ну ясно, — хмуро сказала Клара.
— А братья и сестры?
Клара пожала плечом, в точности подражая Лаури.
— Если не хочешь остаться такой, как твои родные, научись читать. В следующий раз, когда приду, я тебе кое-что принесу.
— А когда ты опять придешь?
— Не знаю.
— Правда не знаешь? Потому что я…
— Я же сказал, не знаю.
Клара покорно отвернулась, достала кофейник и чашки. Лаури поднялся и отстранил ее.
— Я сам сварю, — сказал он.
Клара стала позади него, обвила его руками за талию.
И прижалась щекой к его спине, но лицо ее оставалось серьезным: она слушала, как бьется его сердце.
— Почему мне нельзя посмотреть, где ты живешь? — сказала она. — А знаешь, мой папка один раз убил человека.
— Ты мне уже говорила.
— Лаури, а я правда тощая?
— Только руки и ноги тощие.
— Значит, я тебе не нравлюсь?
— Конечно, нравишься.
— В журналах на картинках все женщины тоненькие…
— Это что, духи так пахнут?
— Ага, духи… немножечко.
— Слишком крепкие.
— Они хорошие, они из нашего магазина.
Лаури промолчал. Клара выпрямилась и стояла у него за спиной. Потом сказала:
— Мне очень нравится там работать. Большое тебе спасибо, ты меня так хорошо устроил. А вот Соне там не нравится. Все как есть не по ней. Соня мне одалживает бусы и всякие вещички, и я ей тоже. Мы с ней настоящие подруги.
— Соня — это та, у которой мать со странностями?
— Да-а, наверно. Она и правда вроде странная.
— А не сумасшедшая?
— Ну, я не знаю… Она и не глядит, что Соня делает, ей все равно. Соня что хочет, то и делает. У нее есть дружки на алебастровой фабрике. А Кэролайн, знаешь, мы думаем, Кэролайн собирается замуж… он служит на большой ферме, ну, в том конце долины.
— На ферме Ревира?
— Да, Он там служит, он может заработать кучу денег. Он возит Кэролайн на автомобильные гонки. Мы думаем, они поженятся.
— Эти духи слишком крепкие, прямо воняют. Ты что, сама надушилась?
— Только за ушами немножечко.
— Запах такой, что хоть насекомых морить.
Лицо Клары окаменело.
— У меня насекомые не водятся, — сказала ока.
— Ладно, ладно, я знаю, что не водятся.
— Не водятся и не водились, сроду не водились, — сказала она; вши у нее когда-то были, и от горечи этого воспоминания даже голос сел.
— Детка, я же вижу, у тебя здесь очень славно и чисто. Очень чистая комнатка, — сказал Лаури и потрепал ее по плечу. — Когда ни придешь, у тебя всегда чистота.
Клара слабо улыбнулась:
— Ну да… что ж… я всегда любила, чтоб было чисто. Всегда и полы мыла, и посуду — что при мамке, что при Нэнси…
— Ты очень чистоплотная девочка.
— Вон у меня под раковиной какой большой, хороший таз. Я в нем вся могу мыться, только осторожно. Видишь, какой?
— Просто замечательный таз.
Клара посмотрела на него и нахмурилась:
— Ты надо мной смеешься?
— Нет.
— Это просто таз, и никакой он не замечательный. Ты надо мной насмехаешься.
— Замечательный таз, детка.
Клара отвернулась, будто сердится. Села на край кровати, потом откинулась назад. Поглядела на потолок — он высоко и в мелких пятнах, оттого что протекает. А это уж не паутинка ли? Нет, померещилось, она только нынче всюду обмела и стерла пыль.
— Я почти все время веселая, — сказала она, — только вот скучно становится. Когда я дома жила, со своими, всегда надо было работать. Да по-настоящему, не то что в лавке. Зато все время были наши, и я об них заботилась. Папка не так уж много пил. А тут… что ж… станет скучно, а поговорить не с кем.
— А как же Соня?
— Она ж не может часто у меня ночевать. Ей надо за матерью приглядеть и за меньшими… Вроде скоро ее отец вернется, кто-то рассказывал. Он чего-то там натворил. Соня не знает, где он. Она ничего, славная, только шалая немножко. Она все меня уговаривает гулять с ее компанией, а я не соглашаюсь. Она думает, ты мой дружок… А Кэролайн все время с Дэви… со своим дружком. А Джинни замужем. Она иногда зовет меня ужинать.
— Так почему же ты скучаешь?
— Не знаю. Живу одна, как-то чудно. В моем возрасте не годится жить одной.
— Это лучше, чем жить в какой-то дыре, где жмутся еще пятеро, как сельди в бочке, — сказал Лаури.
— Ну, там-то ко всему привыкаешь. Всего навидаешься и ничего не в диковинку. Живем всей кучей. А твои родные кто были?
Лаури пожал плечами.
— Ферму Ревира ты знаешь, — сказал он. — Гипсовый карьер тоже на их земле. Вот и я родом примерно с такой же фермы. Только подальше отсюда.
— Ты и сейчас там живешь?
— Когда был кризис, мои разорились и ферму потеряли.
Клара серьезно кивнула — пускай Лаури видит, что ей не впервой слышать это слово. А что оно означает, бог весть, — представляется что-то смутное, темно-серое, цвета старых досок, которые сто лет мокли под дождем.
— Мои родные были собственниками, старались побольше всего накупить и накопить — и все потеряли. А я не собственник. Мне ничего не нужно.
— А мне тоже много всего нужно, — сказала Клара. Я люблю все свои вещи, и коврики, и картинки. — Лаури пододвинул к ней стул и сел рядом. — Скоро я куплю покрывало на кровать, а потом золотых рыбок.
— На черта тебе сдались золотые рыбки?
Клара немножко обиделась.
— Они мне нравятся.
— Лучше уж заведи в доме цветы. Будет славно.
Теперь он говорил по-доброму. И отхлебнул кофе. Клара не могла пить, кофе оказался слишком крепкий.
— Ну как, — сказала она и чуть улыбнулась, — жалеешь, что не поехал опять к ней?
— А ты что же, всерьез ревнуешь?
Улыбка стала победоносной.
— Ты здесь, со мной, а не с ней. Придется ей тебя обождать.
— Я увижусь с ней в другой раз.
— А вот сейчас ты здесь, со мной.
— Сегодня мы с ней уже виделись, — сказал Лаури. Не то бы я сюда не пришел.
Клара протянула ему свою чашку:
— Поставь на стол. Я не хочу.
— Что ты злишься?
Клара встала, протиснулась мимо него и подошла к туалетному столику. Там к стене прислонилось маленькое прямоугольное зеркало. Клара нагнулась и стала себя разглядывать. Позади в зеркале виден Лаури, он даже не глядит на нее! Сидит и пьет кофе, видно, как движется его подбородок, как он глотает. Клара тихонько засмеялась. И увидела в зеркале, как он повернулся к ней; похоже, что ему весело.
— Отчего ты такая ревнючая? — спросил Лаури.
— Ты ее возил кататься?
— Возил.
— И понравилось тебе?
— Ну конечно.
— У нее еще много ухажеров?
— Да, наверно.
— И ей с ними тоже нравится? Женщинам тоже это нравится?
— Иногда.
— Одна подружка мне говорила, это больно, — сказала Клара, приглаживая щеткой волосы. — Она говорит, будет очень больно. Только если я кого люблю, я не побоюсь…
— Ну ясно, не побоишься, — сказал Лаури.
Клара обернулась к нему:
— Прошлый месяц ты тоже меня вот так бросил и укатил с какой-то сучкой. Больше так не смей.
— Я ведь знал, что ты меня подождешь.
Клара отшвырнула щетку.
— Знаешь, как я тебя люблю, черт возьми! Я все время про тебя думаю! Всю неделю тебя жду, а ты бывает, даже не приходишь… ну ладно, знаю, ты занят, у тебя дела какие-то… и куча всяких девок… Только… потом ты меня бросаешь, а я сиди и жди… ну, я еще с тобой сквитаюсь!