Юг! (ЛП)

Дрожа от холода, но с сердцами светлыми и радостным, мы отправились к китобойной станции, теперь отдалённой не более чем на полторы мили. Трудности путешествия остались позади. Мы попытались немного привести себя в порядок, ибо мысль о том, что на станции могут быть женщины, заставила нас болезненно отнестись к нашему нецивилизованному внешнему виду. Длинные бороды, спутанные волосы. Немытые, в драной и грязной одежде, которую носили почти год. Трёх более нелицеприятных головорезов едва ли можно было себе представить. Уорсли вынул из воротника комбинезона пару английских булавок и скрепил совсем уж растрёпанные куски своих штанов. Мы торопились вниз и когда были совсем рядом со станцией, то встретили двух маленьких мальчиков десяти или двенадцати лет. Я спросил пацанов, где находится дом управляющего. Ответа не последовало. Достаточно было одного взгляда на них, чтобы не повторять вопрос. Они убежали от нас так быстро, что засверкали пятки. Мы добрались до окраины станции и прошли мимо тёмного изнутри «цеха переработки». Дойдя до другого её конца, мы встретили старика, который повёл себя так, словно увидел дьявола во плоти и не дал нам даже времени, чтобы задать хоть какой-то вопрос. Он поспешил прочь. Такая встреча была совсем не дружелюбной. Затем мы подошли к пристани, на которой ковырялся мужчина. Я спросил его, дома ли мистер Сёрли (управляющий).

«Да» — сказал он, уставившись на нас.

«Мы хотели бы видеть его» — произнёс я.

«Кто вы?» — спросил он.

«Мы потеряли корабль и прошли через остров» — ответил я.

«Вы прошли через остров?» — спросил он недоверчивым тоном.

Мужчина пошёл в направлении дома управляющего, и мы последовали за ним. Я потом узнал, что он сказал мистеру Сёрли: «Там на улице стоят трое клоунов, которые говорят, что прошли через остров и знают тебя. Я оставил их снаружи.» Очень необходимые меры предосторожности с его точки зрения.

Мистер Сёрли вышел из двери и сказал: «Ну?»

«Вы не узнаёте меня?» — произнёс я.

«Я узнаю ваш голос» — ответил он с сомнением. «Вы помощник на Дейзи.»

«Меня зовут Шеклтон» — сказал я.

Он тут же протянул руку и произнёс: «Входите. Входите».

«Скажите мне, когда закончилась война?» — спросил я.

«Война не закончилась.» — ответил он. «Убиты миллионы людей. Европа сошла с ума. Мир сошёл с ума».

Гостеприимству мистера Сёрли не было предела. Он едва позволил нам снять замороженные ботинки, прежде чем принять в своём доме и дать место в тёплой и уютной комнате. Мы были не в состоянии находиться в любом доме, пока не помоемся и не переоденемся, но управляющий не считал зазорным находиться рядом с нами. Он дал нам кофе и норвежские пирожные, а затем проводил наверх, в ванную, где мы скинули лохмотья и знатно помылись.

Доброта мистера Сёрли не исчерпывалась его личной заботой за тремя путниками, что зашли в дверь его дома. Пока мы мылись, он отдал распоряжение одному из китобойных судов быть готовым отправиться ночью на другую сторону острова и забрать троих оставшихся там человек. Китобои знали Кинг Хаакон Бэй, хотя и никогда не работали по ту сторону острова. Вскоре мы были чистыми. Затем получили восхитительную новую одежду из станционных запасов и постриглись. Через час или два мы перестали быть дикарями и снова стали цивилизованными людьми. Потом был великолепный ужин, а мистер Сёрли рассказал нам о своих решениях и мы обсудили планы по спасению главной партии на острове Элефант.

Я договорился, что Уорсли отправится на спасательном судне показать точное место, где стояли лагерем плотник сотоварищи, а сам начал подготовку для спасения партии на острове Элефант. Китобойное судно, которое отправилось в Кинг Хаакон Бэй ожидалось назад в понедельник утром, и должно было по пути зайти в порт Грютвикен, из которого мы вышли в декабре 1914 затем, чтобы проинформировать представителя метрополии о судьбе «Эндьюранс». Возможно, нас там дожидались письма. Уорсли поднялся на борт китобойца в десять вечера и завалился спать. На следующий день спасательный корабль вошёл в Кинг Хаакон Бэй, лодка подошла к Лагерю Пегготи. Трое мужчин были в восторге сверх меры, узнав, что мы удачно пересекли остров и что их ожидание под перевёрнутым Джеймс Кэрд закончилось. Любопытно, что они не узнали Уорсли, который покинул их лохматым и грязным оборванцем, а вернулся элегантным и бритым джентльменом. Они подумали, что он был одним из китобоев. Когда кто-то из них спросил, почему со спасательной командой нет ни одного члена партии, Уорсли сказал: «Что ты имеешь в виду?». «Ну мы подумали, что Босс или кто-то ещё вернётся» — объяснили они. «Да что с вами случилось?» — спросил Уорсли. И лишь потом они вдруг неожиданно прозрели, что разговаривают с человеком, который был их близким товарищем полтора года. В течение нескольких минут китобои загрузили пожитки в лодку. Они отбуксировали Джеймс Кэрд и подняли его на палубу своего корабля. А затем пустились в обратный путь. Только в сумерках в понедельник во второй половине дня они вошли в Стрёмнесс Бэй, где все люди с китобойной станции собрались на пляже встретить спасённую партию и осмотреть с профессиональным интересом лодку, на которой мы прошли 800 миль по штормовому океану, который они так хорошо знали.

Когда я мысленно возвращаюсь назад в те дни, то не сомневаюсь, что нас вело Провидение, и не только через снежные поля, но и через штормовой океан, отделявший остров Элефант от места высадки в Южной Джорджии. Я знаю, что во время этого долгого и мучительного тридцати шести часового перехода через безымянные горы и ледники Южной Джорджии мне часто казалось, что нас было четверо, а не трое. Я тогда ничего не сказал своим спутникам, но позже Уорсли признался мне: «Босс, у меня на марше было странное ощущение, что с нами был ещё один человек». Крин признался в той же мысли. В попытке описать вещи нематериальные явно ощущается «убогость слов людских и тленность смертной речи», но описание нашего путешествия было бы неполным без упоминания о том, что нам очень близко.

ГЛАВА XI. СПАСЕНИЕ

Наша первая ночь на китобойной станции была блаженной. Крин и я устроились в прекрасной комнате в доме мистера Сёрли, с электрическим освещением и двумя мягкими и тёплыми кроватями. Нам было настолько комфортно, что мы даже не могли уснуть. Поздно ночью стюард принёс нам чай, хлеб, масло и пирожные, и мы лежали в постелях, наслаждаясь всей этой роскошью. Снаружи бушевала снежная буря, которая началась два часа спустя после нашего прибытия, и продолжалась до следующего дня, кружась и заметая горные склоны. Мы были невероятно счастливы, что пришли в безопасное место, что было бы значительно тяжелее, окажись мы снаружи в горах этой ночью. Когда на следующее утро мы проснулись, повсюду лежал глубокий снег.

После завтрака мистер Сёрли взял нас с собой на катере в Хусвик. Мы жадно слушали его рассказ о войне и обо всём том, что произошло, пока мы были вне цивилизации. Мы были похожи на людей, воскресших из мёртвых в мире, сошедшем с ума. Наши разум постепенно привыкал к рассказам о войне, бессмертном мужестве и неописуемой резне, мировом конфликте, который вышел за рамки всех былых договорённостей, огромной кровавой бойне, мрачно контрастирующей с холодным белым безмолвием, которое мы покинули. Читатель может толком не понять, насколько трудным было для нас представить себе почти двухлетнюю, небывалую в истории человечества войну. Зажатые в траншеи армии, потопление Лузитании, убийство Эдит Кэвелл, использование отравляющих газов и огнемётов, подводную войну, Галлипольскую кампанию, эти и сотни других случаев вначале ошеломили нас, но затем наш мозг начал адаптироваться и думать соответственно обстановке. Мне кажется, что наш опыт оказался уникальным. Нигде в мире больше не найдётся других цивилизованных людей, кто бы так тупо не ведал о потрясших весь мир событиях, коими были мы, когда достигли китобойной станции Стрёмнесс.