Предания старины глубокой

После окончания войны и пленения Шамиля, князь Чавчавадзе, служивший тогда в Дагестане, не стал высылать шейха Джамалутдина, а отправил его со всем семейством в Тбилиси, к князю Орбелиани, с сопроводительным письмом, где просил принять шейха с должным почтением. Орбелиани выделили для шейха и его семейства прекрасный дом, слуг, поваров, обеспечили всем необходимым. Имам же в это время был выслан в Калугу с сыновьями, зятьями и несколькими мюридами, обслуживающими их, а женская половина его семьи жила еще в Дагестане. Оба сына шейха Джамалутдина, зятья Шамиля, тоже были в Калуге.

Шейх Джамалутдин имел намерение из Тбилиси выехать в Турцию, хлопотал разрешение на выезд, но услышав, что в Калугу к Шамилю отправляют всю женскую половину семьи имама с детьми, шейх обратился к князю Орбелиани с просьбой разрешить ему выехать в Дагестан, чтобы попрощаться с дочерью – женой имама и с внуками. Получив разрешение, шейх Джамалутдин с семьей выехал в Темир-Хан-Шуру, куда в это время доставил семью Шамиля его наиб Кибит-Магома.

В Темир-Хан-Шуре Джамалутдину пришлось войти в переговоры с родителями снох имама, ибо они категорически были против, чтобы их дочери ехали в Калугу. После вмешательства шейха все уладилось и вся женская половина семьи имама с детьми выехала в Калугу.

Шейху Джамалутдину не пришлось тут же вернуться в Тбилиси. Гази-Шамхал Абу-Муслим-хан из Казанища пригласил его к себе погостить, заранее получив разрешение князя Чавчавадзе на этот выезд.

Как и везде, в Казанище шейха встретили тепло и радушно, окружили его заботой и вниманием, к нему как и прежде стали стекаться религиозные деятели со всего Дагестана. Уже два месяца гостил шейх у хана, а тот и не думал расставаться с ним. Но случилось так, что Абу-Муслим-хан неожиданно умер. Шейх Джамалутдин организовал достойные похороны хана, семь дней шейх читал Коран на его могиле. Затем обратился с просьбой к князю Чавчавадзе разрешить ему с семьей выехать в Турцию. Как и прежде, в Тбилиси шейха встретили с подчеркнутым вниманием и уважением. Погостив в Тбилиси двадцать пять дней, шейх со всем семейством и прислугой отправился в Турцию.

Уезжая в Турцию, шейх Джамалутдин пишет прощальное письмо имаму Шамилю в Калугу.

Одна из дочерей шейха Шуанат, которая в свое время была похищена Аминтаевым и не получила ни благословения, ни прощения отца, оставалась в Кумухе. Шейх не общался долгие годы ни с дочерью, ни с зятем, но не было дня, чтобы шейх не вспомнил о своей любимой дочери и не тосковал бы о ней.

Во времена правления Агалар-хана в Кази-Кумухском ханстве границы были закрыты и многочисленная стража не пускала кого бы то ни было за пределы ханства без особого разрешения на то хана.

Дочь шейха несколько раз обратилась с просьбой к Агалар-хану разрешить ей выехать свидеться с матерью, отцом, братьями и сестрой, но хан ответил отказом.

Теперь шейх решил проститься с Шуанат. И он написал Агалар-хану Кази-Кумухскому письмо с просьбой: “… Сын мой, ни для кого не секрет, что я не из тех людей, которые хотят сделать человеку неприятное. И после отъезда от вас я живу, оберегая людей от распрей и несчастий и от всего противочеловеческого. В настоящее время я выезжаю на могилу шейха Магомеда-Яраги, и у меня есть намерение встретиться там со своей дочерью. Я надеюсь, что на этот раз ты разрешишь ей со мной встретиться. Если ты не будешь препятствовать этому моему желанию, ты окажешь мне большую услугу, и я бы на всю жизнь остался твоим должником…”

Шейх Магомсд-Яраги был похоронен в Согратле и Джамалутдин отправлялся туда. Получив письмо шейха, Агалар-хан наконец-то разрешил ему встретиться с Шуанат. Известно, что Шуанат вернулась из Согратля весьма разбитая и подавленная. Встреча с отцом и близкими была не только трогательной, но и печальной, ибо жизнь не давала им малейшей надежды на другую встречу.

Так оно на самом деле и вышло – они больше не свиделись.

“От дряхлого старика Сейида Джамаль-ад-Дина к его дорогому сыну славнейшему и благороднейшему Шамилю и к остальной семье. Мир над вами, милость и благословение Аллаха всевышнего! А затем. С того времени, как мы узнали о вашем положении и ваших делах, мы часто восхваляли за это Аллаха Всевышнего, восхваляйте же и благодарите его за то, что он оказал вам великие милости. И желал добра царю. Мы уже слышали о великом его милосердии и хороших поступках с многочисленными милостями к вам. Несмотря на то, что вы были в отношении его злодеяниями, с какими благодеяниями он отнесся к вам?! И если он так относится к злодеятелям, то каковы же поступки его в отношении добродеятелей?!

Нет сомнения в том, поступок благородных благороден, их добродеяния совершенны.

Надлежит вам и нам благодарить его милости и в любое время желать ему добра, возвеличивая его достоинства. Ибо, кто не благодарит созданных, тот не благодарит создателя.

Из турецкого города Каре, где он проживал некоторое время, шейх Джамалутдин пишет письмо в Дагестан князю Чавчавадзе:

“Дорогому сыну, князю Чавчавадзе, начальнику дивана всего Дагестана, да будет долговечна его слава! А затем вы осведомлялись о наших делах. Милостью Аллаха всевышнего с того времени, когда расстались с вами, мы не встречали ни от кого из русских начальников ничего иного, кроме крайнего уважения, и так до тех пор, пока мы не прибыли в город Тифлис к его величеству генералу от инфантерии князю Орбелиани. Он поместил нас в хорошем жилище и оказал нам самое лучшее почтение и уважение такое, подобным которому не был почтен ни один из благородных эмиров и великих ученых. Мы находились у него двадцать пять дней. Ели, пили, наслаждались. Когда же мы задумали отправиться в город Каре, то он дал нам 400 динаров на расходы на пути и доставил нас в Каре целыми и невредимыми на почтовых лошадях и это по милости Аллаха всевышнего, во-первых, и по твоему благодеянию, во-вторых. Мы написали это для того, чтобы сообщить вам наше настоящее положение. Не забывайте нас во все времена. Мы намерены, если Аллах всевышний захочет, остаться здесь на зиму. Когда же придет весна, то сделаем то, что прикажет нам Аллах всевышний. И мы не забудем желать вам в молитвах всякого добра, если захочет Аллах всевышний.

Последние годы жизни

В Турции шейха Джамалутдина встретили с особым расположением к нему, почтительно отнеслись и к его сану, и к его имени. Султан не только выделил шейху хороший дом с прислугой, назначил пожизненную пенсию из своей казны – пригласил Джамалутдина к себе в гости.

В Турции проживало много дагестанцев, и все они считали своим долгом побывать у Джамалутдина, оказать ему знаки внимания и уважения. Почти всегда его окружали молодые муталимы, которых он обучал.

Несмотря на свою немощь и болезнь, шейх не прекращал большой общественной и просветительской работы, был мудрым советчиком и интересным собеседником. Рассказывают, как к шейху Джамалутдину пришел престарелый сын Сурхай-хана Кази-Кумухского, проживающий в Турции и, не скрывая своего удивления и восхищения, расспрашивал, как они смогли столько лет воевать, и столько лет подряд поднимать на войну народ, когда мы, говорил он, в свое время в одной руке держали мешок с золотыми монетами, а в другой – саблю, сколько мы поднимали мужчин на войну, так и не могли их поднять?

– В наших руках была большая сила – религия, которая поднялась против чужой веры. Ни золото, ни оружие не сделает того, что сделает сила религии! – ответил шейх.

В Стамбуле шейх Джамалутдин пользовался особым уважением и поклонением мусульман и жил обласканным и возвеличенным турецким правительством. Когда в 1866 году шейх Джамалутдин скончался, с минаретов всех мечетей Стамбула возгласили глашатаи: “Сегодня под утро великий шейх Дагестана и всего мусульманского мира Джамалутдин переселился к милости Аллаха всевышнего! И раздавались напевы похоронных молитв. Весь Стамбул был в трауре, со всех концов Турции прибыли сюда шейхи и алимы. Похоронили шейха Джамалутдина с большим почетом, при стечении множества народа, на самом известном стамбульском кладбище “Каража-Ахмад”. Над местом его погребения построили мазар.