Горячие дозы (сборник)

В комнате было одно окно, с рамами, закрашенными так, что их нельзя было открыть. Выходило окно на север, ближе к внутренней гавани и голубоватому массиву гор. Открывшийся вид очень напоминал почтовую открытку. Бредли отвернулся и осторожно опустился в кресло, прижав руки к слегка выступающему животу.

Над ним на тонких цепях свисали четыре неоновые трубки. В их схеме были, видимо, допущены какие–то просчеты, может, плохой контакт, но только светильники эти издавали постоянно жужжащий звук такой силы, что Бредли не мог его переносить, особенно когда чувствовал себя перегруженным или утомленным. Шум беспокоил его и сейчас. Чтобы отвлечься, он достал сигару. Паркер и Уиллоус сидели перед ним на двух полированных стульях. Зажав в пальцах сигару, Бредли спросил Уиллоуса:

– Ты читал отчет следователя, Джек?

– Да, читал.

– Тогда мне не следует объяснять, почему я выгляжу таким несчастным?

Уиллоус промолчал, тем более что Бредли, по его мнению, выглядел таким как всегда, не более и не менее мрачным.

Бредли выудил из кармана пиджака большую деревянную коробку кухонных спичек. Щелкнул по ней ногтем большого пальца.

– Посмотрите, что мы получили, – сказал он. – Бордель на колесах, временное соединение с крокодиловыми зажимами, прикрепленное к рулю, часы «Таймекс» с разбитым стеклом и стрелками, остановившимися, по–видимому, во время убийства. Сзади была кровать, и на кровати мальчик с множеством ран, одетый, как одеваются обычно мальчики для развлечений. И при нем никаких документов.

Бредли пожевал сигару.

– Под трупом мы нашли несколько кусочков кожи и чек. За исключением ножа, торчавшего из спины жертвы, никаких других вещественных доказательств. Клер и Ферли Спирс пытались выяснить, откуда взялись развлекательные журналы, ведь Спирс слег, и непонятно, что с ним случилось.

– Ветряная оспа, – сказала Паркер.

Бредли, не обратив внимания на ее слова, ослепительно улыбнулся Уиллоусу.

– Как отпуск?

– Замечательно, – ответил Уиллоус без энтузиазма.

– Все, Джек, отпуск твой кончился.

Когда Паркер и Уиллоус вышли и дверь кабинета, качнувшись, закрылась за ними, Бредли снова чиркнул спичкой и на этот раз поднес пламя к сигаре. Когда сигара разгорелась, он задул спичку и бросил ее в металлическую корзину для мусора, стоявшую позади стола.

Сигарный дым поднимался вверх к жужжащим светильникам. Он открыл верхний ящик стола, чтобы достать баночку с аспирином.

Бредли вечно терял аспирин, наверное, так же часто, как многие теряли шариковые ручки. И на этот раз в ящике его не оказалось. Как ни странно, таблеток никогда не было там, где он их оставлял. Никогда. Расстроенный, он задвинул ящик. Но понять причину отсутствия аспирина не мог. Как будто у этой чертовой баночки были ноги.

Глава 15

Этот феномен был известен всем паталогоанатомам под названием «гравитационное стекание». Иными словами, это синяки, или трупные пятна, проступающие на необработанном трупе вследствие медленного стекания крови в нижние части тела.

Когда работник морга открыл ящик из нержавеющей стали, содержавший останки неопознанного мальчика, которого Паркер обнаружила в задней части угнанного фургона «Эконолайн», Уиллоус сразу заметил, что на нем почти не было трупных пятен. В этом не было ничего удивительного. Из семидесяти двух ножевых ран, которые были нанесены жертве, три задели основные артерии, и умирающий мальчик был почти лишен крови.

Уиллоус наклонился, стянул бледно–голубую прорезиненную простыню, которая покрывала тело, и обнажил сделанный работником морга V–образный надрез на предплечье.

За первые несколько часов после смерти человека температура его тела падает примерно на три градуса в час. Затем постепенно скорость тепловых потерь замедляется до одного градуса. Мальчик мертв более тридцати шести часов, и потому его труп был таким холодным, будто бы выдержан в морге, где постоянная температура – тридцать восемь градусов по Фаренгейту. Уиллоус, разглядывая надрез, сделанный в морге, обнаружил немного ниже крошечный голубой полукруг.

– Надеешься найти что–нибудь особенное? – спросила Паркер.

– Да. Ты знаешь, что такое Смурф?

Паркер кивнула и улыбнулась.

– Маленький герой мультфильмов ярко–голубого цвета.

– Ты его поклонница?

– Иногда по субботам я хожу завтракать к моей сестре. Пока она готовит оладьи, я смотрю с ее маленькой дочкой по телевизору фильмы со Смурфом.

Уиллоус еще раз нагнулся, чтобы заглянуть в лицо мальчика. Глаза у него оказались светло–зеленые. Он оттянул верхнюю губу, открыв крупные белые зубы, которые уже видел однажды на черно–белой фотографии, найденной в шортах Наоми Листер.

Прорезиненная простыня издала слабый шелестящий звук, когда он набрасывал ее обратно на тело мальчика. Сначала она, правда, надулась подобно парусу, а затем мягко окутала тело.

– Ты достаточно хорошо знаешь Эдди Оруэлла? – неожиданно спросила Паркер.

– Да, я провел с ним некоторое время.

– В пятницу ночью мы с Эдди были в парке в этом ресторане. Понимаешь, о чем я говорю?

– Нет, – ответил Уиллоус, – не уверен.

– Так вот, когда я врезалась в этот фургон, выезжая с места парковки, – Паркер сделала паузу, – знаешь, что я подумала, когда увидела там мальчишку?

– Нет, а что?

– Решила, что это шутка, вернее, глупая шалость, придуманная Эдди Оруэллом с его глупыми дружками из порочных побуждений. Может, они заплатили мальчишке несколько долларов и, отбив горло у бутылки с кетчупом, полили им вокруг, а сами затаились в кустах, чтобы посмеяться надо мной.

Уиллоус, слушая Паркер, продолжал осматриваться вокруг и вдруг обнаружил большой коричневый бумажный пакет. Открыл его, перевернул вверх дном и вытряхнул содержимое – очки, носки, рубашку бананового цвета и белые льняные брюки. Хлопья спекшейся крови упали на прорезиненную простыню, когда он разбирал одежду. Затем, вытащив ручку и записную книжку, записал размеры одежды и марки.

– Но, – продолжала между тем Паркер, – вскоре я поняла, вокруг никакой не кетчуп, а настоящая кровь, рядом мертвый мальчишка, которому не было еще и тринадцати.

Уиллоус сунул одежду обратно в сумку и положил в ящик на нейлоновых роликах.

– Парень потратил все свои последние деньги на наш ужин, – сказала Паркер, – и за это получил еще и взбучку.

Уиллоус улыбнулся.

– Иногда, когда Шон падал, – сказал он, – и ушибался, я сердился на него за его беззаботность. Но настоящая причина моего раздражения заключалась в том, что моему сыну было больно, а я ничем не мог ему помочь. А ты что же, все еще сердишься на Эдди?

– Нет, конечно, но теперь не успокоюсь, пока не смогу пригвоздить ублюдка, который убил мальчишку.

– А заодно и подругу этого мальчишки, – добавил Уиллоус.

Паркер удивленно уставилась на него.

– Пойдем выпьем кофе, Клер, – сказал Уиллоус, – и я все объясню тебе.

У Дэнни на Баррэд улыбающийся официант, с круглым лицом, усеянным бледно–оранжевыми веснушками, провел их в кабинет подковообразной формы, расположенный у окна. Уиллоус заказал кофе и пончики с джемом. Паркер подумала и попросила еще и чая с лимоном.

По залитой солнцем улице мимо проехал туристский автобус, прибывший из Лондона. Он был большой, красный, как пожарная машина, двухэтажный. Паркер искоса смотрела на солнечные зайчики, прыгавшие по блестящим окнам автобуса. Люди, сидевшие в автобусе, поглядывали на нее с интересом. Она подавила в себе желание помахать путешественникам, так как знала, что Уиллоус не одобрит подобного игривого жеста.

Официант вернулся с чайником. Паркер кивком поблагодарила его. Она любила чай горячий и крепкий. Выудив из чашки ломтик лимона, она с удовольствием съела его.

– Витамин С, – сказала она Уиллоусу, который наблюдал за ней.

Уиллоус налил сливки в кофе. С помощью ножа и вилки разрезал пончики. Именно так поступал детектив Норм Барроуз. Первый раз увидав, что Барроуз ест пончики с джемом, пользуясь ножом и вилкой, Уиллоус подумал, что он пытается продемонстрировать хорошие манеры. Но как выяснилось, Барроуз ничего не демонстрировал, а просто поступал так, как привык с детства.