Страница 19 из 25
Купавина. В таком случае я приму. Что ж вы мне посоветуете?
Беркутов. Выходите поскорей замуж!
Купавина (с изумлением). Замуж? За кого?
Беркутов. За Мурзавецкого.
Купавина. Вы меня оскорбляете.
Беркутов. И в помышлении не имел ничего, кроме доброго расположения к вам.
Купавина. Я не знаю, как они осмелились! Намеки Меропы Давыдовны очень понятны были.
Беркутов. Да отчего ж им не сметь? Он — дрянь мальчик; но ведь своих недостатков он не замечает. Он дворянин, еще молод, может получить кой-что от тетки, и нельзя сказать, чтобы вы, с вашим приданым, стояли для него очень высоко.
Купавина. Вы или шутите, или хотите обидеть меня.
Беркутов. Ни то, ни другое; всякий умный человек скажет вам то же, что я.
Купавина. Так, по-вашему, для меня единственное средство — выйти за Мурзавецкого?
Беркутов. Не единственное, но лучшее, чтоб сохранить в целости имение и не разориться.
Купавина (твердо). Так выходить? Я вас решительно спрашиваю…
Беркутов. Да, выходите! Хорошо сделаете, очень хорошо.
Купавина. Какой тон у вас равнодушный! Вы, как медик, приговариваете к смерти без сострадания.
Беркутов. Но когда обращаются к медику, так от него не сострадания требуют, а знания своего дела и полезного совета.
Купавина. Я могла надеяться, судя по нашим прежним отношениям…
Беркутов. Беспощадное время уносит все.
Купавина. И по последнему письму…
Беркутов. За последнее письмо извините! Сбираясь сюда не надолго и, вероятно, в последний раз, я хотел встретиться со всеми любезно и оставить по себе хорошее впечатление. Может быть, я пересолил, впал в пошлость…
Купавина. Только?
Беркутов (холодно). Только. Вы еще не отвечали Мурзавецкой на письмо?
Купавина. Нет.
Беркутов. Надо отвечать.
Купавина. Я не знаю — что.
Беркутов. Это не мудрено. Если хотите, я вам помогу. Я завтра утром буду у Мурзавецкой и поговорю о вашем деле; может быть, оно и не так страшно, как кажется издали. Вы мне доверяете?
Купавина. Я прошу вас.
Входит Лыняев.
Явление восьмое
Купавина, Беркутов, Лыняев.
Лыняев. Ходил, ходил по саду, еще хуже, так и клонит.
Купавина. Этому горю помочь очень легко. Мы с Васильем Иванычем пойдем писать письмо Мурзавецкой, а вы можете расположиться здесь как вам угодно. Эту комнату мой муж нарочно и устроил для послеобеденных отдыхов: окна на север, кругом зелень, тишина, мягкие диваны…
Лыняев. Именно все это мне и нужно для того, чтоб быть совершенно счастливым.
Купавина. Так и будьте!
Лыняев. Постараюсь.
Купавина и Беркутов уходят.
Кто что ни говори, а холостая жизнь очень приятна. Вот теперь, например, если б я был женат, ведь жена помешала бы спать. «Не спи, душенька, нехорошо, тебе нездорово, ты от этого толстеешь». А того и знать не хочет, как ее «душеньке» приятно уснуть, когда сон клонит и глаза смыкаются… (Садится на диван под окном.)
Глафира из-за портьеры смотрит на него страстным, хищническим взглядом, как кошка на мышь.
А как хорошо просыпаться холостому! Как только откроешь глаза, первая мысль: что ты сам себе господин, что ты свободен. Нет, я неисправимый холостяк, я свою дорогую свободу не променяю ни на какие ласки бархатных ручек! (Медленно склоняется к изголовью.)
Глафира, выйдя из-за портьеры, обнимает его одной рукой за шею и смотрит ему прямо в глаза. Лыняев, приподнимаясь, смотрит на Глафиру с испугом.
Явление девятое
Лыняев, Глафира.
Глафира (поднося платок к глазам). Что вы со мной сделали?
Лыняев (вставая с дивана и протирая глаза). Я? Нет, что это вы-то со мной делаете?
Глафира. Я не знаю… я помешалась… я не помню ничего. А во всем вы виноваты, вы…
Лыняев. Ни душой, ни телом.
Глафира. Нет, вы… Я вам говорила…
Лыняев. Чем я виноват, чем?
Глафира. Я вам говорила, я вас предупреждала, что сильная страсть может вспыхнуть во мне каждую минуту… Я такая нервная… Ну, вот, ну, вот!.. А вы, зная мою страстность…
Лыняев. Да ведь я по вашему приказанию…
Глафира. Я вам говорила… а вы сводили меня с ума своими похвалами, целовали мои руки…
Лыняев. Да ведь шутка, Глафира Алексеевна… шутка…
Глафира. Я вам говорила, что любовь, кроме страданий, ничего мне не доставит… Я ведь вам говорила, а вы… Ну вот я не спала всю ночь; я полюбила вас до безумия.
Лыняев. Ах, вот беда-то! Ну, простите меня!
Глафира. Я вам говорила, что если уж я полюблю…
Лыняев. Да, говорили, кажется… но успокойтесь!
Глафира (с отчаяньем). Вы меня погубили.
Лыняев. Ну, я виноват, я каюсь. Ради Бога, извините! Я неумышленно… (Хочет поцеловать у Глафиры руку.)
Глафира. Не дотрагивайтесь до меня!.. Я такая нервная…
Лыняев. Но позвольте же поцеловать вашу ручку на прощанье! И поезжайте, поезжайте!..
Глафира. Ах, нет, оставьте… не трогайте!
Лыняев. На прощанье! Я по крайней мере буду знать…
Глафира. Я такая нервная…
Лыняев. Что вы меня не презираете. (Берет руку Глафиры.)
Глафира. Я говорила вам…
Лыняев. Ведь вы уедете?.. Уедете? Ну, и поезжайте! (Целует руку Глафиры.)
Глафира. Ах, я такая нервная… Ах, ах! (Бросается на шею Лыняеву и закрывает глаза.)
Лыняев. Что же это вы? Глафира Алексеевна! Глафира Алексеевна!
Глафира (открыв глаза). Ах, сюда идут, кажется.
Лыняев. Они ходят по террасе.
Глафира. Ах, ах! (Закрывает глаза.)
Лыняев. Глафира Алексеевна, Глафира Алексеевна, не беспокойтесь… они сюда не пойдут.
Глафира. Вы меня погубили!.. Что подумают! Куда мне деться? Другого выхода нет…
Лыняев. Да вы потише, не очень громко, а то…
Глафира. Разве они слышат? Спрячьте меня, спрячьте!
Лыняев. Да куда же мне вас?.. Разве за драпировку?..
Глафира. Да вот они идут… Вы меня погубили!
Лыняев. Да тише, ради Бога, тише!
Глафира. Ах, что вы со мной сделали! (Бросается ему на шею и закрывает глаза.)
Показываются в дверях Беркутов и Купавина.