В чужом пиру похмелье

Тит Титыч . Знать ничего не хочу!

Андрей Титыч . Тятенька, что ж вы мне говорили? Вот она правда-то, наружу выходит.

Тит Титыч (топнув) . Молчи, не дыши!

Иван Ксенофонтыч . Вот ваши деньги, возьмите их.

Тит Титыч . Деньги! Ты деньги принес? Что за диковина такая! Деньги назад принес! Тут нет ли подвоху какого? Сахарыч, как ты думаешь, взять деньги али нет? Обману нет ли?

Захар Захарыч . Деньги возьмите, ничего.

Тит Титыч . Ну, давай деньги.

Иван Ксенофонтыч отдает.

Все ли? На, Андрей, сочти.

Иван Ксенофонтыч . Все, все. Не мучьте вы меня, не считайте.

Тит Титыч . Так тебе и поверить! Как же!

Андрей Титыч . Все-с.

Тит Титыч (берет деньги) . Ну, теперь ступай! А за обиду я с тобой разочтусь. Видишь, пишет.

Иван Ксенофонтыч . Отдайте мне расписку.

Тит Титыч . Какую это расписку? Что Андрей-то дал?

Иван Ксенофонтыч . Эту самую.

Тит Титыч . Что ты, очумел, что ли? Слышишь, Сахар Сахарыч, расписку просит.

Захар Захарыч . Как можно-с! Он ее представит, тогда хлопот-то не оберешься.

Тит Титыч . Ишь ты, что выдумал! Какую штуку гнет! Нет, брат, нас не надуешь! Мы тоже волки-то травленые! (Смотрит на него.) Ха-ха-ха-ха-ха!

Захар Захарыч (тоже глядя на Ивана Ксенофонтыча) . Ха-ха-ха-ха-ха!

Тит Титыч . Он, должно быть, для того и деньги-то принес, чтобы расписку выручить, а потом за нее вдвое заломить. Ему мало показалось. Надувательная система.

Иван Ксенофонтыч (потерявшись) . Нет, я потому деньги принес, что нам чужих не надобно… мы живем бедно… мы живем своими трудами… мы смирно живем. Я вам еще денег принесу, сколько у меня есть… я достану, заработаю.

Тит Титыч . Ишь ты, как распевает. Ха-ха-ха!

Захар Захарыч . Ха-ха-ха!

Иван Ксенофонтыч (бросается к Титу Титычу) . Подай расписку, подай! Я у вас отниму ее, я вырву… мое дело правое… мы не виноваты…

Тит Титыч (отстраняя его рукой) . Тише, тише! Сахарыч! Ловкий народ, а? Ха-ха-ха!..

Захар Захарыч . Ха-ха-ха!

Иван Ксенофонтыч (падая на колена) . Отдайте, Христа ради, отдайте! Я ее изорву, при вас же изорву.

Андрей Титыч . Маменька, попросите. У меня сердце все изорвалось, да говорить-то я не смею.

Настасья Панкратьевна . Отдайте, Кит Китыч. Ведь он старичок, жалко старичка-то.

Тит Титыч . Ты молчи! Не твое дело… Аль отдать? Сахарыч, отдать?

Иван Ксенофонтыч . Отдайте, отдайте! Я не выду без этого! Как мне показать глаза дочери! Это сделала глупая хозяйка. Разве моя Лиза может? Она плачет теперь… Да что я говорю! Где я говорю об ней! Я с ума сойду!..

Захар Захарыч . Ни, ни, ни!..

Тит Титыч . А я говорю, что отдать. Ты молчи, не смей разговаривать! А то еще дело заводить, путаться. Как же, нужно очень!

Захар Захарыч . Что вам дела бояться! Ваше дело правое. Я за него возьмусь.

Тит Титыч . Да, тебе еще деньги платить! Нет! не надо! Подай расписку.

Захар Захарыч подает.

Ступай домой, прощай! Когда надо будет, пришлю. Улепетывай!

Захар Захарыч берет картуз и становится у дверей.

(Учителю.) Так ты говоришь, что вы не знали этого дела?

Иван Ксенофонтыч . Не знали, не знали.

Тит Титыч . Значит, это хозяйка обработала. Ну, бой-баба! На твою расписку. Я не в тебя. (Подает расписку.)

Иван Ксенофонтыч (разрывает ее и с хохотом топчет ногами) . Будьте вы прокляты! Как это вас земля-то терпит! Как эти стены не обвалятся на вас! Дочь моя! Сокровище мое! (Убегает.)

Тит Титыч . Что он говорит? Как он смеет? Держи его! Вот видишь ты, с какой сволочью связываешься. Подите все вон! А ты, Андрей, собирайся к невесте ехать.

Все уходят.

Явление девятое

Тит Титыч (один; сидит довольно долго молча, потом ударяет кулаком по столу) . Деньги и все это тлен, металл звенящий! Помрем – все останется. Так тому и быть. Мое слово – закон. Жена, Андрей, подите сюда!

Настасья Панкратьевна и Андрей Титыч входят.

Явление десятое

Тит Титыч , Настасья Панкратьевна и Андрей Титыч .

Тит Титыч . Андрей, я тебя отделяю; полтораста тысяч тебе серебром и живи, как знаешь.

Андрей Титыч . Тятенька…

Тит Титыч . Молчи! Не смей со мной разговаривать!

Настасья Панкратьевна . Как это можно, Кит Китыч! Он у нас еще ребенок совсем.

Тит Титыч . Не твое дело. Я мальчишкой из деревни привезен, на все четыре стороны без копейки пущен; а вот нажил себе капитал и других устроил. Хороший человек нигде не пропадет, а дурного и не жаль. Слушай ты, Андрей, вели заложить пару вороных в коляску, оденься хорошенько, возьми мать с собой да поезжай к учителю, проси, чтоб дочь отдал за тебя. Он человек хороший.

Андрей Титыч . Помилуйте, тятенька, он и прежде-то бы не отдал, а теперь мне и глаза показать нельзя.

Тит Титыч . Я тебе приказываю, слышишь! Проси, кланяйся в ноги. Он и постарше тебя, да кланялся. Как он смеет не отдать, когда я этого желаю! Я на приданое ей денег дам. Ступай! Небось, не откажется.

Андрей Титыч . Да они никаких денег не возьмут.

Тит Титыч . Молчи!

Настасья Панкратьевна . А как же, Кит Китыч, та-то невеста?

Тит Титыч . Вы со мной не смейте разговаривать! (Идет к двери.) Если он не отдаст за тебя, – ты лучше мне и на глаза не показывайся. (Уходит.)

Андрей Титыч . Что только за жизнь моя! (Махнув рукой.) Ах, маменька, поедемте! Уж знаю, что толку ничего не будет, одна мука.

Уходят.