Страница 9 из 13
Авдотья Максимовна. Вам, я вижу, Виктор Аркадьич, ничего меня не жалко.
Вихорев. Жалеть-то нечего: все это вздор и пустяки.
Авдотья Максимовна. А тятенька-то?..
Вихорев. Что ж тятенька! Посердится, да и перестанет, велика важность!.. Ты мне лучше расскажи, как ты его уговорила, вот это интересно знать. Давеча он на меня зарычал, как медведь!
Авдотья Максимовна. И сама не знаю, как у меня духу достало. Говорю ему прямо, что люблю вас, и не помню себя, и не знаю, как выговорила. Потом уж и не слышу, что он говорит; твержу только одно, что умру, что без вас жить не могу.
Вихорев. Вот любовь! вот любовь! Да я тебя расцелую за это. (Целует ее.)
Авдотья Максимовна (тихо). Любишь меня?..
Вихорев. Люблю, люблю!
Авдотья Максимовна. Ненаглядный ты мой! Радость, жизнь моя! Куда хочешь с тобой! Никого я теперь не боюсь и никого мне не жалко. Так бы вот улетела с тобой куда-нибудь. (Обнявши его, смотрит ему в глаза.) Какой ты хорошенький! я таких и не видывала… точно нарисованный! (Говорит с расстановкой.) Знаешь, что! Давай жить здесь все вместе с тятенькой! Точно бы жила я, как в раю. А то уедешь далеко… тятеньки нет… скучно будет без него.
Вихорев. Ну, об этом после поговорим. Ты мне расскажи, как ты тятеньку-то уговорила!
Авдотья Максимовна. Ну, вот слушай: начал он меня бранить, так бранить, так бранить… Я в слезы… Иди, говорит, за Бородкина, вот тебе жених; а об этом и думать не смей, а то, говорит, я тебя и знать не хочу. У меня так к сердцу подкатило, стало в глазах темнеть, темнеть… Тут уж я и не помню ничего, как стояла, так и упала.
Вихорев. Вот народ-то! Однако что же это лошадей!.. Степан!
Входит Степан.
Что ж лошади? Осел!
Степан. Сейчас будут готовы-с: взвазживают. (Уходит.)
Авдотья Максимовна. Как я очнулась — не помню; только вижу, тятенька сидит подле меня, плачет… Ну, говорит, бог с тобой!
Вихорев. Ну, а согласился, так и конец, только и надобно было для нашего благополучия. Погоди, заживем мы с тобой.
Авдотья Максимовна. Он мне еще одно словечко сказал, да это так, пустяки, не стоит и внимания.
Вихорев. Что же это за словечко?
Авдотья Максимовна. А вот что: говорит, он тебя, Дуня, не любит, он тебя обманывает, ему только деньги нужны, а не ты. Коли хочет, так пусть берет безо всего. А я думаю: на что деньги? Бог с ними, и с деньгами, не в деньгах счастье. Ну, конечно, приданое, там, что мне нужно, он даст. А деньги… на что они? Не с деньгами жить, а с добрыми людьми.
Вихорев. Да это он врет, он и денег даст.
Авдотья Максимовна. Ну, нет, не знаю: он у нас что сказал, то и свято. Опять же он на меня теперь всердцах, что я его не послушала; он ни за что не даст.
Вихорев. Гм! Дело-то скверно!.. (Берет себя за голову.) А-ах!
Авдотья Максимовна. Я, Виктор Аркадьич, так рассудила, что лучше жить в бедности, да с милым человеком, чем в богатстве, да с постылым.
Вихорев. С милым! А как с милым-то жить нечем будет?
Авдотья Максимовна. Да ведь у вас есть деревня своя?
Вихорев. Деревня? Какая деревня!.. Все это вздор!.. Ты вот что скажи, только говори откровенно: даст он денег, или нет?
Авдотья Максимовна. Не даст!..
Вихорев. Так что ж ты со мной делаешь?
Авдотья Максимовна. Да разве я виновата, Виктор Аркадьич?
Вихорев (ходя по комнате). Вам только влюбляться, да как бы замуж выйти за благородного, чтобы барыней быть!
Авдотья Максимовна. Что вы говорите, Виктор Аркадьич?
Вихорев. Кому нужно даром-то вас брать! Можно было, я думаю, догадаться, не маленькая! Любовь да нежности всё на уме!.. Ведь глупость-то какая! Все вы думаете, что вас за красоту берут, так с ума и сходят!
Авдотья Максимовна (закрывая лицо руками). Бедная я, горемычная! Для чего это я только на свет рождена!..
Вихорев. Видимое дело, что человеку деньги нужны, коли он на купчихе хочет жениться! Влюбиться-то бы я и в Москве нашел в двадцать раз лучше, а то всякая дура думает, что в нее влюблены без памяти.
Степан (входит). Лошади готовы-с.
Вихорев. Пошел вон, дурак!
Степан уходит.
Авдотья Максимовна. Что вы со мной сделали!.. Куда я теперь денусь?.. Как я домой покажусь?..
Вихорев. А мне-то какое дело!.. Зачем ехала?..
Авдотья Максимовна. Ведь вы меня насильно посадили.
Вихорев. Выпроси у отца сто тысяч, так я, пожалуй, женюсь на тебе. Будешь барыня!
Авдотья Максимовна (вставая и покрываясь платком). Да отсохни у меня язык, если я у него попрошу хоть копейку! (Подходит к нему.) Не будет вам счастья, Виктор Аркадьич, за то, что вы наругались над бедной девушкой… Вы у меня всю жизнь отняли. Мне теперь легче живой в гроб лечь, чем домой явиться: родной отец от меня отступится; осрамила я его на старости лет; весь город будет на меня пальцами показывать.
Вихорев. Уж это мы слыхали не один раз.
Авдотья Максимовна. Бог вас накажет за это, а я вам зла не желаю. Найдите себе жену богатую, да такую, чтоб любила вас так, как я; живите с ней в радости, а я девушка простая, доживу как-нибудь, скоротаю свой век в четырех стенах сидя, проклинаючи свою жизнь. Прощайте! (Плачет.) Прощайте… Я к тятеньке пойду!.. (Быстро уходит.)
Явление второе
Вихорев, потом Степан.
Вихорев (один). Опять несчастье! Ах, чорт возьми! Куда я теперь денусь?.. Домотался! Хоть в маркёры ступай! Поеду еще куда-нибудь… Говорят, в Короваеве есть богатые купцы, и недалёко — всего верст пятьдесят… Степка!
Степан (входит). Чего изволите-с?..
Вихорев. Вели этих лошадей откладывать, а мне найми других, в Короваев. Да поезжай в гостиницу, укладывайся, я сейчас там буду. (Уходит.)
Явление третье
Степан (один). Должно быть, опять не выгорело! Эх, жизнь, жизнь! Теперь злой сделается, аки лев. Всякую беду все на мне любит срывать. Да это легче в Сибирь Тобольской итти. Дождется уж он, что я от него убегом уйду.
Сцена II
Комната 2-го акта