Страница 83 из 89
Солдаты преследовали горожан. Манибандх, подняв к небу меч, воскликнул:
— Великий бог! Да торжествует твоя победа!
От радости голос его прервался. Почтенный Вараха в свете факела увидел, что по мечу Манибандха обожала капля крови и упала на его лоб. Пораженный этим, Вараха задрожал: сам великий бог приветствовал победу кровью врага…
Подняв меч, Вараха воскликнул:
— Солдаты! Славьте своего государя!
Войско ответило победным кличем.
Глубокая ночь. В среднем зале царского дворца несколько рабов, дрожа и замирая от страха, натирали тело государя благовонными маслами. Перед ним полукругом сидели измученные боем военачальники. В огромном храме бога Ахираджа оглушающе гудел колокол.
На главном перекрестке великого города пылало множество факелов. Когда-то тысячи людей в радостном танце кружились на этой площади. Теперь здесь расположилось лагерем царское войско. Солдат поили вином, чтобы вернуть бодрость их утомленным телам. Перед ними плясали танцовщицы. Волнами наплывали ароматы благовоний. Залитые кровью улицы великого города опустели. Никто не мог услышать жалобных стонов раненых. Только созвездия в небе вздрагивали, словно вопрошая: «В этом и есть твоя мудрость, человек? Убивая подобного себе ради корысти, не губишь ли ты тем самым свои мечты и сокровенные желания?»
Колокол все гудел, словно сам бог провозглашал здравицу в честь царя Манибандха…
…Молодая женщина с факелом в руках тихо бродила по улицам среди трупов. Кажется, сердце ее окаменело и стоны раненых не трогали его. Время от времени женщина наклоняла факел к земле и, взглянув в лицо убитому, брела дальше. В город пришли голодные шакалы. От их душераздирающего воя ночь казалась еще ужаснее.
Женщина остановилась возле большой груды трупов и стала осматривать ее.
— Воды! — послышался вдруг стон.
Она вздрогнула. Поднеся ближе факел, взглянула в лицо раненому и пронзительно закричала, словно вновь найдя потерянное сокровище: «Виллибхиттур!» Она опустилась возле раненого, тот лежал без сознания. Женщина огляделась. Воды поблизости не было. Она заплакала.
— Поэт!
Он не ответил.
— Сражение проиграно, полководец! — сказала женщина, глотая слезы. — Но жизнь продолжается…
Раненый услышал ее слова.
— Кто ты? — тихо спросил он.
Женщина помогла ему сесть.
— Не всегда будет ночь, поэт! Соберись с силами, разорви этот мрачный покров, чтобы увидеть за ним ясное утро…
Поэт пришел в себя.
— Останови колокола, пусть прекратится гул! Сердце разрывается от этих звуков… В радостном звоне их скрыт обман, я не хочу слышать его!
Но женщина твердо сказала:
— Пусть поражение не страшит тебя! Воззови ко всей жалости вселенной, она ляжет на твои раны исцеляющим бальзамом…
Поэт услышал ее и ответил:
— Деви! Ты видишь суровую правду? Жизнь растоптана ногами палачей… Планеты и звезды трепещут от ужаса. Гнев великого бога, словно молния, дрожит на черных губах-тучах… Ветер запутался в быстро бегущих облаках — распущенных волосах бога… Земля дрожит, гремит гром великой погибели… Как ужасен этот шум! Останови его, останови!..
Он прислонил голову к плечу женщины. В ее глазах сверкали слезы. Неужели этот полководец сегодня устрашал врага? Как он, сейчас слаб и беспомощен!
— Деви! Эта стрела… Вытащи ее…
— Виллибхиттур!
Она склонилась над поэтом и осмотрела его плечо: из раны струей била кровь. Поэт пристально всматривался в женщину. Свет факела упал на ее лицо.
— Ты? — воскликнул поэт. — Чандра!
Она взглянула на раненого глазами, полными слез.
Собрав все свои душевные силы, медленно и осторожно потянула стрелу.
Поэт застонал:
— Осторожней, Чандра! Вместе со стрелой из меня уйдет и жизнь…
— Нет, не бойся! Стрела выйдет из твоего тела, и рана заживет… Ты поднялся, чтобы вытащить стрелу унижения из тела всего мира. Неужели эта боль столь же невыносима, как страдания человечества?
Виллибхиттур покачал головой. Вытащив из раны стрелу, Чандра разорвала платье и туго перевязала плечо поэта.
— Чандра! — жалобно сказал Виллибхиттур. — Я сбился с пути и брожу во мраке. Я вижу себя в густом лесу, кругом огромные деревья… Царство! Мятеж! Что со мной, Чандра?.. — Он помолчал. — Хэка ушла. Она сражалась до конца… А Нилуфар?
Гладя поэта по голове, она сказала:
— Ты беспокоишься о ней? Ты страдаешь? Нилуфар ушла. Она не сражалась с нами. Но что мы скажем Апапу, когда он вернется и спросит: «Где моя Хэка?». Что мы ему ответим, Виллибхиттур? Правда жизни сурова… Эту суровость мы должны смягчить состраданием, Виллибхиттур! Пусть люди живут в любви…
— Нет на земле любви, Чандра, — сказал поэт, застонав. — Все святое навсегда покинуло этот мир! В песнях человека больше никогда не засверкает яркий свет, подобный блеску Млечного Пути перед рассветом…
Как безнадежно наше будущее! Я клялся, что сокрушу высокомерие… И что же? Я побежден, Чандра! Теперь все свободные люди станут рабами… Манибандх выпьет из них кровь, и злодеи восторжествуют в великом городе… Смелость покинула меня. Я один!.. Враги хотят убить мою правду… Отныне многие века палачи и тираны будут подавлять человека…
— Разве правду можно убить, поэт? Если на земле останутся люди, они пойдут по твоим стопам. Они никогда не будут знать поражения. Манибандх умрет, но виллибхиттуры никогда не умрут…
— Бьют в колокола… — в забытьи говорил поэт. — В небе и на земле страшный гул… Нилуфар! Где ты, Нилуфар?
— Нилуфар ушла!
— Ушла! О ты, безжалостная, нанесшая моему сердцу последний удар! Разве это принесло тебе радость, разве это утешило тебя?
— Поэт! — сказала Чандра. — Ты устал. Усни!
— …Виллибхиттур — не глупец, Нилуфар, он — полководец! Ты ушла к Вени? Зачем? Смотри, я ранен… Нилуфар! Неужели ты больше не придешь? В последний раз приношу я к твоим ногам все богатство своей жизни…
Чандра заплакала.
— …В тебе нет сердца, Нилуфар! Это правда, у женщин нет сердца. Что со мной?.. Я стараюсь забыть тебя, но кто-то шепчет мне: «Глупец, это она тебя забыла…» Сколько еще веков гореть моему сердцу в ужасном пламени твоей красоты? Когда ты приходишь, от твоих ласковых взглядов мое сердце — эта выжженная пустыня — начинает зеленеть… Неужели в твоих глазах не осталось нежности, в душе твоей — страстного желания, на губах — кипящего сока молодости? Сколько дней… Сколько ночей… Волны, ударившись в берег, рассыпаются брызгами. И теперь больше нет ничего… Ничего…
Он потерял сознание. Придя в себя, спросил:
— Кто здесь?
Чандра ласково ответила:
— Это я, Виллибхиттур! Забудь этот полный грязи и греха мир, подобный черному шелку, равнодушному ко всем краскам жизни! Поднимись, найди силы в своей любви к богу! Одно чарующее мгновение жизни лучше многих веков мрака…
Собрав последние силы, поэт приподнялся и сел.
— Весь мир полон шума и грома, пламя ужасных насилий лижет своими языками всю вселенную! Взгляни, жизнь — это борьба… Во тьме жизни и смерти человек блуждает подобно светлячку. Вокруг нависают густые тучи, грохочет молния… Идем, Чандра! Я не могу заснуть среди мертвых. Я хочу видеть живых и сильных людей!..
Чандра помогла ему подняться, они медленно пошли по залитой кровью улице.
— Чандра! — взволнованно воскликнул поэт, рассматривая павших бойцов. — Они обрели бессмертие!
— Это обман, поэт! Не останавливайся перед мертвыми и бессильными, иди вперед! Ведь мы — живые! Мы не можем быть с теми, кто уже постучался в двери смерти…
Пробивался слабый свет утренней зари. Колокола умолкли. Поэт и Чандра брели по улицам великого города, среди крови и трупов.
Неожиданно раздался окрик:
— Кто идет? Стой!
Оба взглянули друг на друга.
— Солдаты! Они не дадут нам уйти, Чандра!
— Ты полководец! Даже сейчас ты полководец, Виллибхиттур! Почему же твой голос звучит испуганно? Сердце твое дрожит?
— Я устал, Чандра!