Страница 73 из 74
И ни капли сожаления не было в его голосе. Песцов поднял с пола бутылку:
— Похмелишься, Стас? Я вчера еще брал, пока ты…
— Что? Я? Пить? Да ты что! — тошнота снова подступила к горлу.
Станислав схватил чайник, выскочил из комнаты, побежал а кухню, налил кипятку, вернулся, сыпанул в чайник заварки — много! — и жадно начал глотать крепкий черный чай…
— Чифир пьешь, — прокомментировал Песцов.
Но Станиславу некогда было отвечать ему. Станислав спешил. Первый раз в жизни он опоздал на работу. Потом, уже по дороге на комбинат, Станислав «покопался» в своих ощущениях и обнаружил, что не очень-то страшится возможности объяснения с начальством.
Но… Станислава просто-напросто не пустили на территорию комбината. Вахтер в проходной преградил опоздавшему дорогу.
— Иди назад, малый!
— Почему? Вот мой пропуск!
— А ты что, только на свет народился? Ничего не знаешь?
— Что я должен знать?
— А то, что есть приказ такой: опоздавших на территорию не допускать.
— Дурацкий приказ… Я бригадир! Мне нужно обязательно.
— Иди-иди, отдыхай..
Было ясно, что увещевать вахтера бесполезно. Станислав вышел на улицу и некоторое время околачивался около проходной, надеясь, что кто-нибудь выйдет и поможет ему… Кто выйдет? Мастер? Начальник цеха? Директора комбината, может, тебе подать?
Станислав поехал домой.
В комнате он увидел Песцова, который в одежде валялся на кровати.
— Уже отработал? — удивился тот.
— Уже, — отозвался Станислав и тоже прилег на свою койку; прилег, закрыл глаза, чтобы не видеть яркого солнца, бьющего по нервам, не видеть Песцова, ничего не видеть и никого.
И хорошо было бы ничего не слышать, но уши невозможно было заткнуть. И они впитали в себя голос Песцова:
— Дурак будешь, Стас, если не похмелишься. Говорят же в народе: от чего заболел, тем и лечись… Деньги есть? Давай слетаю. Я — мигом…
На этот раз Станислав не протестовал. Теперь ему все было безразлично.
— Слетай… А где та бутылка? Уже вся?
— Ха! Ту я уделал…
Песцов ушел — и быстро вернулся. Принес водку, колбасу, лепешки, зелень. Разлив водку по стаканам, сказал:
— У меня, между прочим, тоже не выходной сегодня. Но я философ. Я считаю так: если водка мешает работе — брось работу. Твое здоровье, Стас!
Они выпили и закусили, выпили и закусили. И вскоре Станислав снова ощутил себя здоровым и энергичным человеком. И очень молодым. И в новом свете увидел свою поездку на комбинат, которую только что совершил.
— Дурацкие законы! Ну, опоздал человек на работу. Что здесь особенного? Глупо — не пускать его на территорию…
— Глупо, ясное дело.
— Чего они этим добьются? Ну, потеряет человек восемь часов человекодня, только и всего. А цех выпустит меньше продукции. И это отразится на общих показателях!
— Еще как отразится!
— Мало ли по какой причине человек может опоздать… Может, трамвай с рельсов сошел! Надо же спросить, что и как…
— Вот именно.
— Поинтересоваться надо: что с тобой, Петя? Или там — Ваня, Гриша, Миша… А он сразу: не пускать!
— Дураки…
— Опоздал человек? Заставь его отработать эти часы в другое время! Это справедливо. Тогда и дисциплина будет на высоте.
— На высоте, — согласился Антон Петрович.
— А то сами себе хуже делают… Ладно, завтра я поговорю на эту тему кое с кем…
— Завтра выходной, — сказал Песцов.
— Выходной? Отлично! В понедельник поговорим… на свежую голову.
Дверь открылась, и в комнату вошла Людмила Обухова.
Станислав вздрогнул, увидев светло-розовое платье, кирпичные волосы, улыбчивые глаза.
— Люда!
Он вскочил и сжал ее в объятиях.
— Люда! Не может быть. Это ты?
— Это я. Здравствуй, Стасик. Вот снова увиделись…
— Обмен опытом?
— Обмен опытом давно кончился.
Людмила покосилась на Песцова, тот тоже вскочил со стула, подал ей руку:
— Антон!
— Очень приятно, — Людмила перевела на Станислава вопросительный взгляд.
Тот пояснил:
— Мой новый сосед по комнате. Антон Петрович Песцов.
— Очень приятно, — повторила Людмила, но Станислав понял по ее голосу, что она вовсе не довольна присутствием Песцова. И Станислав добавил.
— Моя жена.
— Что? Неужели) Здорово! А ты говорил, что… Тогда я молчу. Что же ты скрывал? Это не по-джентльменски. Я бы… Ну, христиане… Тогда сам бог велел нам выпить за встречу… Ну, Людмила, я очень рад за своего друга — у нею такая чудесная жена! За ваше счастье! — Он выпил, понюхал корочку и сказал: — А теперь я пошел. — Песцов с видом занятого человека бросил взгляд на часы: — О, поезд через сорок минут уйдет! Стас, выйдем на минутку! — В коридоре Песцов тихо попросил. — Старик, я на мели, одолжи десятку. Будь другом…
Станислав выполнил его просьбу.
И вернулся в комнату.
По дороге к своему стулу поцеловал Людмилу куда-то в ухо.
— Стасик, да ты что?!
— Разве нельзя? — Он чувствовал себя легко и непринужденно.
Людмила не ответила, покачала головой, словно осуждая Станислава за его поступок, словно давая понять, что она считала Станислава остепенившимся человеком…
— Праздник у вас какой, что ли?
— Просто выпили — и все. Какой праздник? — Он не сказал о том, что эта легкая выпивка началась со вчерашнего дня.
— Твой друг уезжает куда-нибудь?
— Уезжает? С чего ты… — И он снова прервал себя. — Нет… Так… Скажи лучше, каким образом ты снова оказалась в Ташкенте? Если не обмен опытом, то что?
— Ничего. — Она загадочно улыбалась. — Угадай. Ты проницательный человек.
— Кто тебе сказал, что я проницательный?
— Давай выпьем, — неожиданно предложила Людмила. — За встречу.
— Это водка!
— Я чуть-чуть…
Выпив, Людмила сморщилась, словно проглотила ложку горчицы, закашлялась, махая рукой перед лицом.
— Фу, какая гадость!
— Плохо пошла? А ты еще…
— Хочешь знать, почему я в Ташкенте?
— Хочу.
— Я теперь всегда буду в Ташкенте.
— Постоянно?
— Я здесь живу потому что…
— Здесь?! Как живешь?
— Очень просто. Живу — и все.
— Ты хочешь сказать, что у тебя здесь дом?
— Вот именно. Только не дом, а квартира. Я обменялась.
— Но… как же… И Оленька здесь?
— Конечно! Где же ей быть?
— Ты хочешь сказать, — Станислава сбивала с толку веселость его бывшей жены, — что поменяла свою квартиру на Ташкент?
— Что с тобой, Стасик? Ты думаешь, что я опять шучу? Не волнуйся, мой милый солдатик. Я не собираюсь шутить… Мне показалось, что так будет лучше… Через двенадцать лет все мы будем другими.
— Через одиннадцать, — автоматически поправил он Людмилу.
— Да. И я не хочу, чтобы меня третировали на старости лет.
— Неужели ты действительно обменялась?
— О, господи… Я тебе втолковываю это целый час!
— И где же ты живешь?
— Почти рядом с Самаркандской автостанцией. Близко и работа, и всякий транспорт…
— А работаешь где?
— Да на Текстильном же!
И все же в это было трудно поверить. Перед ним сидела самая настоящая Людмила Обухова, с которой он знаком, как ему казалось, всю жизнь, и которая никуда не исчезла и не ушла; она осталась с ним, хоть Станислав и думал, что они расстались навсегда…
А как же Ольга Барабанова?
Воспоминания об Ольге принесли боль. Станислав провел ладонью по лбу, словно этот жест мог успокоить его. Собственно говоря, в чем дело? Что — «как Ольга Барабанова»? Ольга есть Ольга и останется Ольгой… Ольга сказала все.
— Ты знаешь, почему я обменялась? Чтобы Костя никогда больше не нашел меня… — Жизнерадостное выражение на ее лице начало исчезать, в глазах появился блеск — сейчас она должна была заплакать. Но блеск в глазах Людмилы так же быстро исчез, как и появился. Гостья грустно улыбнулась. — Конечно, мне его жалко, но ведь и я должна свою жизнь устроить, правда? Я очень, очень, очень хочу, чтобы теперь Оля навсегда забыла этого человека.