Паутина

Пройдя по тропке до середины огорода, Коровин остановился возле кучки соломы и сбросил на нее свой тулуп. Потом, как настоящий страж, вытянул шею и из-под руки вгляделся в чернеющие заросли картофеля.

— Ну, с богом, Агапитушка, — прижимая и без того сиплый голос, сказал он, — Чуть подальше капустного рассадника первая грядка, так с нее и начинайте. Да почище, почище, голубица, поаккуратнее. А чуть что, так я здесь, кликни-с.

Капитолина обрадовалась: значит, старик не будет торчать со своей пикой над самой душой.

Агапита миновала капустный рассадник и, засучив рукава, молча опустилась на колени в борозду, тянувшуюся возле тропы. Капитолина поняла, что ей отводится внутренняя борозда, и присела на корточки против странницы. Полоть она умела, но по ночам, хоть и при луне, на ощупь, не полола ни разу. Сначала девушка подумала, что может невзначай навредить, потом вспомнила, для чего, собственно, она здесь, и стала дергать траву как попало. Это сразу же заметила Агапита, приблизилась лицом к подруге и полушепотом предупредила:

— Поли как след быть.

— А мне наплевать! — дрожа от нетерпения, но также тихо отозвалась Капитолина.

— Нет, не наплевать: завтра проверят.

— А я сегодня удеру. Вот вскочу — и айда к реке, и фиг мне его иголка!.

— Удерешь? — приподнявшись, строго спросила Агапита, потом резко кивнула в сторону двора: — А эти змеи останутся?.. Эх ты… Я ночей не спала, ждавши, когда Минодору с прополкой припрет, тебя у Платониды вымолила, а ты… Эх ты!..

В голосе странницы прозвучало негодование.

— Тетя Агапита…

Капитолина торопливо нащупала в ботве холодную руку Агапиты, на мгновение прижалась к ней щекою, затем распрямилась и, словно под струи дождя, запрокинула вмиг погорячевшее лицо к небу. Девушке почудилось, что каждая звездочка смотрит сейчас только в этот огород, на эту грядку и улыбается попеременно то ей, то Агапите.

— Тетя Агапита…

— Поли, — строго произнесла странница, — и больше не дергайся; теперь надо по-сурьезному. Этот дьявол с копьем над нами, вишь сидит, как коршун на голяше! Поли да почаще озирайся на него и хорошенько слушай, чего я говорить стану…

Влажная, но упругая в корнях трава мягко похрустывала под руками полольщиц. Картофельная ботва густо пахла заваренным крахмалом. Под ее широколистную крону не проникал свет молодой луны. В зарослях было настолько темно, что Капитолина лишь ощущала время от времени проворно снующие руки странницы где-то рядом со своими. Ни словом не перебивая спокойный и внятный полушепот Агапиты, девушка то и дело взглядывала в сторону Коровина: не прислушивается ли старик, не подкрадывается ли к ним в темноте? Но Прохор Петрович, по-прежнему чернел на куче соломы, иногда шуршал ею, ворочаясь, и все чаще зевал. Агапита не подавала ему условленного сигнала, а над чернотой огорода мельтешил белый платок Капитолины — и старик был совершенно спокоен.

Полольщицы приближались к рассаднику.

Агапита рассказала, что Капитолина, по словам Платониды, «приуготовлена к вечному успению» как отступница, и Минодора ждет только пресвитера; что неусыпный надзор за смертницей поручен ей, Агапите, поклявшейся на евангелии устеречь девушку до часа расправы; что замысел Капитолины убежать и ее речи об убитом младенце выдал Прохор Петрович, когда-то подслушавший разговор девушки с Калистратом в погребе.

Для Капитолины многое стало понятным, однако, не зная всех замыслов Минодоры, девушка удивлялась, для чего странноприимица, безусловно не доверявшая изменнику Калистрату и, по всей вероятности, злившаяся на него, вдруг снова пригласила бывшего дружка на любовное свидание? Настороженный разум Капитолины рвался проникнуть теперь и в эту тайну.

Минодора же просто спешила: времени до прибытия пресвитера оставалось в обрез, а Калистрат не был подготовлен для задуманной расправы над Капитолиной.

Она встретила его не в пышной постели, как он ожидал, а за столом, на котором стояло блюдце с капустой и знакомый ему графинчик. Пегие глаза Калистрата алчно расширились. Мало-помалу Минодора заговорила об одолевающих ее женских недугах, подвела речь к минувшей молодости, когда она была «точь-в-точь Капочка» и так же дожидалась сильного мужчину. Калистрат прерывисто сопел. Минодора слегка дотрагивалась плечом до его плеча, похлопывала теплой ладонью по его колену и вдруг чмокнула в щеку. Как всегда, быстро захмелевший и разожженный лаской и словами Минодоры, он схватил ее, как прежде, но она вывернулась, отбежала к душнику и громко сказала:

— Отстань!

Платонида явилась тотчас.

Ополоумевший мужик без труда подчинился проповеднице, но, спустившись в свою келью, не лег, как заметила стоящая настороже хитрая старуха, а дважды выходил в коридор и заглядывал в пустую келью Капитолины.

Капитолина же не помышляла о смерти — зачем думать о плохом, когда уже точно известно, что даже среди этой окаянной своры изуверов и убийц она не одинока. Девушка напряженно придумывала, как вместе с подругой ускользнуть из огорода, чтобы не заметил старик, не догнал их и не пустил в ход своего оружия, как быстрее поднять колхозников, чтобы никто не скрылся из обители?

— Ох, ну и жалко же, что Прохор с нами! — наконец вздохнула она, ничего не придумав.

— Не жалко, чуешь, а так надо, — сказала Агапита и сильно дернула привскочившую Капитолину за руку. — Поли, поли!!. Это я их просила: мол, надежней будет двоим за одной глядеть, за тобой-то. Они еще похвалили меня; а в нем толку-то меньше, чем в Варёнке. Недаром дочушка грызет его походя: там напутал да тут проспал. Уснет и здесь. Тулуп-от я же ему присоветовала. Старику он что печка, не вытерпит, чтобы не уснуть!.. Пущай он позевает, а мы за рассадником прополем и его по воду пошлем..

— Он уйдет, а мы — деру!..

— Нет, Капа, нет. Если убежим, все они той же минутой поскроются. Пущай он принесет воды, сюда подойдет, тебя увидит, охлынет от тепла, а как воротится к тулупу да запрячется в него, тут ему и сон. Ты тем временем беги к старику Трофиму Юркову и расскажи про секту, про дезертиров, про ребеночка. Обскажи все ходы и выходы — как запираются-отпираются, чуешь?

— Да, да…

— Потом ко мне назад беги. Вместе станем дожидаться, когда все Минодорино гнездо забарабают. Может, чего-нето еще тайное от них вызнаем да милиции поможем. Мы с тобой теперь тут за все ответчики!

Капитолине стало стыдно самой себя за нелепые подозрения против Агапиты, за свои еще более нелепые замыслы побега, чем она могла лишь навредить большому делу, за свою горячность, из-за которой она оказалась неспособной распознавать врагов и друзей. Но побороть своей нетерпеливости девушка не смогла даже сейчас. Едва они продвинулись за рассадник и приблизились к Коровину, она попросила Агапиту поскорей отослать старика за водой. Странница и сама понимала, что летняя ночь коротка; она трижды кашлянула, что было условным сигналом.

Захватив пику, старик подбежал.

— С колодца-с? — выслушав Агапиту, спросил он.

— Все едино, хоть с колодца.

Коровин скрылся за калиткой.

— Найдешь Трофима Юркова, — проговорила Агапита, — напомни ему, мол, это посылает та самая скрытница, которую он по лесу вез да которой говорил про волков и ягушек…

Врасплох застигнутый полольщицами и стариком Коровиным в огороде и затаившийся под капустным рассадником, Арсен прислушался. Из прежнего разговора Агапиты он уловил лишь немногие слова, но смысл их понял: «Ага, изнутра загорела кума Прохоровна! — с ехидцей подумал парень. — Давай, давай, бабы, дави своих паразитов, а мы подмогнем!.. Не выйти ли к ним, покуда Прохора нет?.. Хотя не стоит, как бы не напугать; они меж собой-то откровеннее». Чтобы лучше слышать, Арсен чуть высунул голову из своего убежища.

— Боюсь, найдешь ли ты колхозный амбар, — продолжала Агапита с беспокойством в голосе. — Надо ведь шибко скоро и сбегать, и сказать, и сюда поспеть.

— Тогда хоть кому расскажу, — с жаром подхватила девушка. — Лишь бы колхозник!