Страница 45 из 48
– В рай – это хорошо, – согласился Гершеле. – А что я буду там делать?
– Ты будешь сидеть на золотом стуле, – объяснил раввин, – слушать речи праведников.
– А где будет моя жена? – спросил Гершеле. – Где будет моя Рохеле?
– Твоя жена будет сидеть у твоих ног и тоже слушать праведников.
Так сказал раввин, который знал всё.
Ночью Гершеле не мог заснуть и думал, думал, думал… Как же так? Его жена мучилась вместе с ним всю жизнь, вместе страдали долгие годы, но после смерти он будет сидеть на золотом стуле, а Рохеле – на полу, у его ног? Где же справедливость?
Гершеле вздыхал, ворочался с боку на бок и посреди ночи придумал, что надо сделать. Он разбудил Рохеле и сказал:
– Знаешь что? Есть выход. Ты худая, я тоже худой… Не беспокойся, Рохеле, я подвинусь, и мы уместимся с тобой на одном стуле.
Из еврейской народной песни на языке идиш "Унтер бэрг флиен тойбн порн":
За горами, за долами
Голуби летели,
Голуби летели.
Еще радость не пришла,
Годы улетели.
Еще радость не пришла,
Годы улетели…
Говорил царь Шломо: "…Ибо уходит человек в вечный дом свой, а плакальщики кружат на площади… И прах возвратится в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его…"
Мидраш разъясняет: в создании человека участвуют трое – мужчина, женщина и Всевышний. От мужчины и женщины новорожденный получает "мозг, кости и жилы, кожу, плоть и кровь", а от Всевышнего – "дух, душу, черты лица, зрение, слух, дар речи, понимание и разум".
И далее: "Когда приходит час кончины человека, Господь берет Свою долю, а долю родителей кладет перед ними, и отец с матерью плачут. Говорит им Господь: "Что вы плачете? Разве Я взял что-нибудь ваше? Я взял только Свое". Они же отвечают Ему: "Владыка мира! Пока Твоя доля была смешана с нашей, наша доля оставалась неподвластной тлену, а ныне, когда Ты изъял Свою долю, наша лежит, подверженная разложению".
Бог насылает на народы 903 вида смерти. Подступает день, и является Самаэль, беспощадный Самаэль, ангел смерти с четырнадцатью лицами, с бесчисленными глазами по телу, с мечом в руке и капелькой желчи на его острие. Человек видит его, от страха открывает рот – капля падает туда, и душа в тоске кричит на весь мир, навеки расставаясь с телом.
Надписи на могильных камнях прежних времен: "Почтенная жена, плодовитая и ветвистая…", "Мудрец с добрым именем…", "Пало дерево в полном соку, срублено без почестей от рук злодея…", "Покой его с благочестивыми, воскресение с праведными…"
Остаться без погребения – величайшее несчастье; благословен тот, кто похоронит человека, даже незнакомого, даже преступника. "Как день уходит и не возвращается… – говорят над свежей могилой. – Знай, что ты уже умер и исключен из общества живых". Если еврею об этом не напомнить, он может и не приметить собственной смерти в суете забот. Но этого невозможно допустить ради мирового порядка.
Месяц за месяцем после похорон душа поднимается над могилой и опускается, поднимается, опускается и страдает, видя, как разлагается тело, знакомое до последней бородавочки и потертости на сгибе, убежище от холода и врагов, в котором жизнь прожита, песнь выпета, боль прочувствована, любовь испытана, ласка земная, восторг небесный. Ношеную рубаху – и ту жалко выбрасывать, а уж о теле и говорить нечего.
Бесприютная душа витает над могилой, пока не истлеет тело, а затем улетает. Та самая душа, которую помимо желания вывели из небесного чертога‚ где пребывала она в неземной чистоте, поместили в зловонную каплю‚ стеснили ребрами – не вздохнуть‚ послали в мир на грех‚ страдания и муки, чтобы терпеть неприглядное тело со всеми его выделениями‚ которому не даны полеты‚ вспархивания-воспарения. Но когда смирилась наконец и свыклась, стерпелась и слюбилась – время расставаться и выходить наружу‚ в пугающе просторный мир.
Враждовавших друг с другом не погребали рядом, иначе и после смерти им не будет покоя; грешника не хоронили возле праведника. Если обидчик не успевал помириться с обиженным, он приводил к его могиле десять евреев и говорил: "Согрешил я против Бога Израиля и против этого человека", а те трижды отвечали: "Прощено тебе!"
На старых кладбищах хоронили с непамятных времен‚ и праведников накопилось под плитами – не счесть. Их тела давно уж истлели‚ имена затерлись на камне‚ камни осыпались в прах и смешались с их прахом‚ но остается намоленное ими за жизнь‚ остается намоленное возле них. Потому прибегают туда при всякой беде‚ выплакивают просьбы‚ выпрашивают помощи и сочувствия, чтобы мертвые заступились за живых.
Мнение одного мудреца: "Мертвец слышит всё, сказанное в его присутствии, пока не накроет его могильный камень". Мнение другого: "Пока не истлеет его плоть".
Пришел человек на кладбище, сказал мертвым: "Я ищу Аббу". Ответили ему: "Здесь много Абб". – "Я ищу Аббу, сына Аббы". Ответили: "И таких здесь много". – "Я ищу Аббу, сына Аббы, отца Шмуэля". Сказали ему: "Он пошел в Небесную академию".
Раввин Адин Штейнзальц:
"Отношение евреев к смерти было интимным; при всех семейных радостях они отправлялись на могилы предков и приглашали их на торжество. Я всегда беру с собой детей, иду с ними на кладбище, и мы оставляем на могилах приглашения.
Однажды я видел, как по склону Масличной горы с трудом поднимался почтенный старец лет за девяносто. Он шел, опираясь на палку, и вел свою внучку, чтобы пригласить на ее свадьбу бабушку своей покойной жены.
Это так по-еврейски!"
"Был случай в далекие времена‚ случай-остолбенение.
И вот Луз‚ удивительный город Луз‚ за стенами которого никто не умирал‚ ибо Самаэль – горестное имя – не имел туда доступа. Жители сами решали‚ когда расставаться с жизнью: шли за город и там отдавали душу.
И вот два служителя у царя Шломо‚ преданные и расторопные‚ и Самаэль не мог к ним подобраться. Огонь и снег – тело Самаэля; опоясался мечом‚ злобой облачился‚ но души забрать не мог. А почему не мог? Полагалось служителям Шломо упокоиться в означенном месте, а они там не бывали‚ туда не собирались‚ и ангел смерти вопил- печалился:
– Горе мне! Когда же я хохотать буду?..
Прослышал об этом царь Шломо‚ и что же он сотворил? Что сотворил он‚ мудрейший из мудрых‚ чтоб уберечь преданных своих служителей? Взял и отправил их в Луз‚ куда Самаэлю нет доступа. Пошли они по повелению Шломо‚ приблизились к городским воротам‚ пали на лица свои и смерть приняли‚ а Самаэль лопался от хохота в превеликом довольстве.
– Чему ты радуешься? – с досадой спросил Шломо.
И ангел смерти ответил:
– Это как раз то самое‚ означенное для них место возле ворот Луза‚ куда они не могли попасть. А ныне‚ о премудрый Шломо‚ с твоей легкой руки‚ наконец-то попали..."
Рабби Бунем уходил из жизни. Услышав рыдания жены, он сказал: "Почему ты плачешь? Неужели боишься? А мне не страшно. Всю жизнь я только и делал, что учился умирать".
Повторим слова Бога о человеке: "Будут дни его – сто двадцать лет".
Умер в покое – хороший знак для человека, умер в беспокойстве – плохой знак. Умер лицом кверху – хороший знак, лицом книзу – плохой. Умер лицом к людям – хороший знак, лицом к стене – плохой. Умер в вечер наступления субботы – хороший знак, на исходе – плохой; в вечер Йом Кипур – плохой знак, на его исходе – хороший.