Страница 42 из 48
"шинуй шем" – получение нового имени (чтобы обмануть ангела смерти, больному меняли имя: мужчину называли Хаим, женщину Хая – от слова на иврите "жизнь"; по той же причине детям давали имя Алтер или Алта, что на языке идиш означает "старый", "старая").
К этому перечню порой добавляют "шинуй маком" – перемену места жительства. Ведь сказал Бог Аврааму: "Уйди из своей земли… и Я сделаю тебя народом великим".
Родителям, оставившим после себя детей, легче рассчитывать на будущее блаженство‚ нежели бездетным.
Как же им умирать без потомства, если не прорыдает сын при погребении: "Да возвеличится и освятится Великое Имя Его…"‚ если некому будет приходить в синагогу‚ чтобы одиннадцать месяцев после похорон читать ежедневно поминальную молитву‚ некому и ежегодно‚ в день горестной кончины‚ посещать родительские могилы ("не про нас будь сказано‚ ни про кого не будь сказано‚ с улицы ветром‚ из дома дымом‚ на пустынные поля‚ в непролазные леса…").
Бесплодная упрашивает словами праматери Рахели: "Дай мне детей! А если нет – мертва я…" Изливает душу в тиши словом неслышимым: "Глаза мои – родники слез. Опадает цвет. Не проклевывается завязь…" Плачет и умоляет в сердце своем: "За что мне чрево бесплодное и груди иссохшие? Нет жизни для меня, ибо бездетный приравнен к мертвому…"
Это случилось на Земле Израиля, в одиннадцатом веке до новой эры.
У Элькана было две жены – Хана и Пнина. Хана оставалась бесплодной, ибо "затворил Господь чрево ее", а Пнина рожала ребенка за ребенком и насмехалась над Ханой.
– Отчего ты, Хана, не встаешь, – говорила по утрам, – чтобы умыть сыновей своих и проводить их в школу? – Говорила к вечеру: – Отчего ты, Хана, не идешь встречать сыновей своих, возвращающихся из школы?
Взмолилась Хана: "Владыка Вселенной! Ты дал женщине глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, нос, чтобы обонять, рот, чтобы говорить, руки, чтобы работать… А эти груди, которые Ты поместил у моего сердца, зачем они? Разве не для того, чтобы кормить ими сына? Дай же мне сына, и я вскормлю его".
Говорил муж Хане, любимой своей жене:
– Хана! Что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит сердце твое? Я для тебя не лучше ли десяти сыновей?
Но Хана была безутешна. Год за годом она упрашивала Бога, а Глас Извещающий возглашал раз за разом:
– Праведнику явиться в будущем, имя его – Шмуэль.
И многие женщины называли новорожденного – Шмуэль. А когда он подрастал и видели поступки его, то сожалели вокруг:
– И это – Шмуэль?.. Нет, это не Шмуэль.
Наконец "вспомнил о ней Бог", Хана родила сына и дала ему имя Шмуэль, что означает "слышал Господь", "ибо, – сказала счастливая мать, – у Господа вымолила я его". Так появился на свет пророк Шмуэль, судья народа, который помазал на царство Шауля из колена Биньямина, первого царя Израиля, а затем помазал и царя Давида из колена Иегуды.
Хана рожала еще сыновей и дочерей, а Пнина-насмешница хоронила своих детей. Остались у нее двое сыновей, попросила Пнина прощения у Ханы, та помолилась Богу, и Он отозвался: "Ради тебя, Хана, станут жить ее сыновья".
В далекие от нас века бездетные мужчины не могли быть членами Синедриона, еврейского законодательного и судебного органа. Ибо "бездетные менее склонны к милосердию".
Мужчина и женщина смертны, но есть в них нечто Божественное: они дают жизнь своим детям.
Рабан Гамлиэль так благословил дочь перед ее свадьбой:
– Да будет воля Господа, чтобы ты больше не переступала моего порога.
– Отец! Ты проклинаешь меня? – вскричала она.
– Не проклятие это, а благословение. Я пожелал тебе счастливой жизни в доме мужа, чтобы не развелись вы и не пришлось тебе возвращаться в мой дом.
А когда его дочь родила сына, рабан Гамлиэль сказал:
– Да будет воля Господня, чтобы слова "горе мне!" стали обычным твоим восклицанием.
– Отец! – воскликнула дочь. – Зачем ты проклинаешь меня?
– Не проклятие это, а благословение, – ответил он. – Я пожелал сыну твоему жить и расти, а тебе заботиться о нем, то и дело восклицая: "Ах, горе мне, я еще сына не накормила!", "Горе мне, еще сына не напоила!", "Горе мне, еще в школу его не отправила!"
А рабби Шимон бар Халафта иначе благословил молодого человека:
– Да будет воля Всевышнего на то, чтобы не стыдил ты и не был пристыжен.
Еврейские благословения: "Да не угаснет его свет", "Да умножатся дни ее жизни", "Да насладится он потомством и долголетием", "Да живет он долго и счастливо", "Да живет она"…
Через многие-многие века пришла бездетная женщина к рабби Исраэлю из Козениц и попросила помолиться, чтобы Бог дал ей ребенка.
– Моя мать, – сказал ей рабби, – была такой же несчастной, как ты, и по той же причине, пока не встретила Баал Шем Това. Она подарила ему плащ, и на следующий год родился я.
– Я поступлю так же, как твоя мать! – воскликнула женщина. – Я принесу тебе замечательный, самый замечательный плащ, какой только сумею разыскать!
Рабби Исраэль улыбнулся:
– Тебе это не поможет. Видишь ли, моя мать не знала этой истории.
Раввин Шломо Карлебах, певец и композитор двадцатого века, часто рассказывал эту историю, – не грех и нам ее повторить.
В давние времена жил в Польше один еврей. Много лет он был женат, но жена его оставалась бесплодной, и в один из дней он пошел за советом к рабби Исраэлю из Козениц. Рабби закрыл глаза, помолился, а затем сказал:
– Жаль мне, но небесные врата закрыты для тебя.
Несчастный еврей расплакался:
– Неужели никто не может мне помочь?
– Есть только один человек, который способен на это, – ответил рабби. – Он живет неподалеку от твоего местечка, и зовут его Черный Волк.
– Черный Волк?.. – удивился еврей. – Да он такой безобразный, что все бегут от него! Никто не может молиться рядом с ним в синагоге.
– Только для него, тайного праведника, небесные врата постоянно открыты, – объяснил рабби. – И запомни, другой человек – это зеркало. В другом мы видим лишь то, что есть в нас самих. А теперь иди.
В ближайшую пятницу наш еврей пришел к дому Черного Волка и постучал в дверь. Вышел к нему мужчина, безобразный видом своим, вышли жена его и дети, не менее безобразные, и когда еврей попросил у них, чтобы позволили переночевать, Черный Волк потребовал, чтобы он немедленно убирался, иначе задушит его собственными руками. Но еврей продолжал упрашивать, и его, в конце концов, пустили в дом.
Вспомнил он слова рабби из Козениц: "В другом мы видим лишь то, что есть в нас самих", и заплакал, и плакал так, и молился весь вечер, и просил у Бога милости. Наутро он вышел из комнаты и увидел Черного Волка, более безобразного и ужасного видом своим, чем прежде. Понял еврей, что небесные врата остаются закрытыми для него, и заплакал еще горячее, от всего сердца, прося милости у Всевышнего.
Вдруг он почувствовал чью-то руку у себя на плече и увидел перед собой человека, словно излучавшего сияние. Этот человек пригласил его на третью субботнюю трапезу, а за столом сидели жена его и дети, прекрасные видом своим. После трапезы хозяин дома благословил нашего еврея, пообещал, что вскоре у него родится сын, и попросил только об одном: чтобы мальчику дали имя Черный Волк.
Так оно и произошло.
"Врата молитв порой открываются, порой они закрываются, но врата слез открыты всегда".