Страница 31 из 112
— Письма дошли, — печально ответил Штельмахер, — но эти негодяи не испугались. Они сразу побежали в комендатуру, а там их очень быстро успокоили. Да и все наши угрозы повисли в воздухе.
Зандер ничего не сказал, и в течение нескольких минут никто не осмеливался нарушить молчание. Потом, резко меняя тему и надеясь услышать что-нибудь более приятное, Гильда спросила:
— А что на западе, Зандер? Есть надежда, что этот кошмар когда-нибудь кончится?
— Полная гарантия, — удовлетворённо улыбнулся Зандер. — Недавно я был в Нюрнберге. Там творятся очень интересные дела. В центре города международный трибунал судит толстяка Геринга, а на окраинах американские офицеры собирают бывших немецких солдат и формируют из них рабочие батальоны, полки и дивизии. Там всё остаётся по-старому: и заводы, и земля в руках их исконных владельцев. О распределении земли и не думают. Конечно, без мелких неприятностей и там не обойдёшься: рабочие и крестьяне голодают, возмущаются, но полиция отлично знает, как с ними справиться. У американцев богатый опыт. Они расправляются с забастовщиками так, что мы можем у них поучиться. О всяких там потсдамских решениях в тех зонах стараются вспоминать как можно реже. Демократизация, денацификация, демилитаризация — эти слова там не в почёте.
— Бог мой! — воскликнул Пичман. — А у нас собираются взорвать гордость нашего города — патронный завод.
— Это всё чепуха! — пренебрежительно сказал Зандер. — Сейчас главное, чтобы на западе заводы сохранились в целости. И не надо падать духом. Скоро мы понадобимся, это мне дали ясно понять. К тому идёт!
Штельмахер вскочил со стула и возбуждённо замахал своими костлявыми руками.
— Я еду на запад!
— Я тоже! — крикнул Пичман.
Зандер, насмешливо посмотрел на обоих.
— Никуда вы не поедете, — сказал он. — Без моего разрешения ни один человек не имеет права тронуться с места. Понятно? Если мы убежим отсюда, — это будет изменой великой Германии. Мы будем самоотверженно работать здесь. Сейчас годятся все средства, все методы. Угрожающие письма — очень хорошо! Организация саботажа — ещё лучше! Добрый слух, будто русские всех выселят в Сибирь, тоже может сыграть свою роль. Надо только точно обозначить дату и время: наши Михели всегда любили точность. И потом нам нужны кое-какие сведения. Да, да! И имейте в виду, что мои слова — не добрые пожелания, а приказ. Завтра же каждый получит своё задание. Деньги буду платить аккуратно и щедро…
— Трудное это дело, — покачал головой Пичман.
— Сейчас нет лёгких дел.
— Да, это правда, но у русских очень убедительные аргументы, когда они разговаривают с немцами. Земля — крестьянам, мир… Против этого трудно и небезопасно выступать.
— Вы уже испугались, господин Пичман? — Зандер пренебрежительно оглядел его с головы до ног.
— Нет, я не испугался, мне терять нечего, и так уже всё потеряно, я только думаю о том, что мы можем противопоставить…
— А вам думать не обязательно. Думать будет ваш начальник. Ваше дело — исполнять приказания.
— Наш дорогой фюрер говорил то же самое, а где он сейчас?
— Довольно, господин Пичман! — вконец рассердился Зандер. — Должен вам сказать, что мы не одиноки. В Берлине социал-демократ Курт Шумахер уже взял на себя руководство нашей деятельностью. За ним стоят англичане и американцы. У нас будет сильная поддержка. Не вешайте нос, Пичман!
— Дай бог, дай бог… — покачал головой Пичман, и нельзя было понять, разделяет он уверенность Зандера или выражает сомнение.
А Зандер, поговорив ещё немного о незыблемости старых порядков на западе, заключил:
— Прощайте, господа, я вас больше не задерживаю. Завтра каждый получит своё задание у фрау Линде. Гильда, вы останьтесь здесь.
Пичман и Янике послушно потянулись к дверям. Янике, проходя мимо Гильды, насмешливо присела:
— До свиданья, фрейлейн Гильда, поздравляю вас с высочайшим благоволением.
В её голосе слышались злость и зависть. Гильда ничего не ответила.
Зандер терпеливо ждал. Когда долговязый Штельмахер, пропустив остальных вперёд, наконец вышел из зала, он повернулся к Гильде. Фрау Линде возилась у себя за стойкой, но Зандера это не беспокоило, — очевидно, владелица ресторана пользовалась его доверием.
— Гильда, что делает Эдит Гартман? — начал Зандер вторую часть своей беседы.
— Эдит Гартман? Ничего особенного. Сегодня выступала, вернее, пробовала выступать здесь. Но, когда увидела за столиком одного русского капитана, у неё перехватило дыхание, и она уже не смогла петь…
— Русского капитана? — переспросил Зандер.
— Да, и я даже подозреваю, что она в него влюбилась. Правда, он здесь с женой…
— Что делает этот капитан, как его фамилия?
— Фамилия его — Соколов. В комендатуре он ведает всеми вопросами политики, прессы, искусства и тому подобное.
— Очень холодный человек! — вздохнула фрау Линде, вспоминая свой разговор с капитаном.
— Он предлагает Эдит вернуться на сцену, — продолжала Гильда. — Вероятно, они хотят создать здесь какое-то подобие театра. Я даже слышала, что у них уже намечена к постановке «Эмилия Галотти».
— Надеюсь, Эдит отказалась?
— Да, сегодня отказалась. Но завтра она может дать согласие. Эти люди плебейского происхождения так ненадёжны. На них никогда нельзя положиться, — заявила Гильда.
— Хорошо! — отмахнулся Зандер. — Что ещё?
— Через несколько дней в магистрате соберутся артисты. Фрау капитан будет читать им какую-то советскую пьесу. Сегодня она приглашала и Эдит.
Зандер, удовлетворённо потирая руки, прошёлся по залу. У него был такой вид, будто он только что придумал нечто чрезвычайно хитроумное. Лицо его расплылось от удовольствия.
— Чудесно! — сказал он, подводя итог своим мыслям. — Кто у нас сейчас бургомистром?
— Михаэлис.
— А, старый знакомый! Да, с ним трудно договориться… Это он созывает актёров?
— Нет, искусством в магистрате ведает Зигфрид Горн.
— Горн? Чудесно! Вот с ним можно поговорить иначе. Завтра же вы отправитесь к нему и от моего имени — да, да, не бойтесь назвать меня, Горн — человек проверенный, так, значит, от моего имени предложите пригласить на эту встречу трёх известных театральных деятелей: Штель-махера, Пичмана и Янике. Больше никого не приглашать. Они прослушают пьесу, наговорят фрау капитан тысячу комплиментов, а играть откажутся. После этого мы расскажем во всех западных газетах, как немецкие артисты противятся исполнению советских пьес.
— Здорово придумано, Зандер! — воскликнула Гильда.
— Весь этот фарс поручается вам, — сказал Зандер, уже не скрывая самодовольной улыбки.
— Будет сделано, — твёрдо ответила Гильда. — А скажите, Зандер, вы всё-таки думаете забрать нас в Америку? Может быть, это — только обещание?
— Нет, не обещание. Я просто жду, когда повысится цена на немецких актрис. Думаю, что скоро на них будет мода.
Гильда недовольно скривила губы:
— Пока появится мода, Эдит влюбится в этого капитана и сыграет Эмилию Галотти или какую-нибудь русскую красавицу.
Зандер прошёлся по залу в раздумье.
— Что собой представляет жена этого капитана?
— Женщина, как все женщины, — ответила владелица-, ресторана.
— Фрау Линде, у вас найдётся надёжная девушка?
— У меня девушки все надёжные, — с достоинством заявила хозяйка.
— Позовите кого-нибудь из них сюда, — приказал Зандер. — Самую преданную вам.
Фрау Линде вышла и тотчас вернулась в сопровождении девушки лет двадцати с круглыми на выкате глазами. Звали её Герда Вагнер.
Зандер взглянул на неё, подошёл поближе и, внезапно выкинув вперёд правую руку, воскликнул:
— Хайль Гитлер!
Герда даже присела от испуга.
— Господин Зандер! Господь, помилуй меня! — проговорила она.
— Ты состояла в союзе немецких девушек? — не давая ей опомниться, спросил Зандер.
— Да.
— Ты готова служить великой Германии?
— Да.
— Поклянись!
Герда медленно подняла вверх правую руку: