Просто металл

В день отлета, еще до того, как проснулся Иван, она затащила Клаву к себе в номер и расспрашивала, расспрашивала… Тогда же и договорились, что Клава будет помалкивать о Вериных надеждах и планах.

Но как мог попасть сюда Горохов? Клава недоуменно смотрела то на него, то на Веру, стараясь решить эту загадку. Горохов кивнул ей головой, видимо довольный произведенным эффектом. Вера сказала:

— Извините, товарищ директор, но машину мне придется задержать. Надолго. Больному нужно оказать срочную помощь и доставить его в больницу.

— Любопытно, — попытался отшутиться Горохов. — А я уже и не в счет, значит? Вроде и машина не моя?

Вера строго насупилась.

— Машина, как я понимаю, государственная, приисковая, — сказала она. — И так как здесь серьезно больной, то распоряжаться буду я.

Горохов только руками развел:

— Хм. А что же мне прикажете делать?

Вера пожала плечами. Вернувшийся было шофер вслушался в их разговор и принял участие в дискуссии по-своему. Он снова побежал к машине, юркнул в кабину и развернул вездеход в обратном направлении.

Геннадия перенесли в машину. Вера открыла аптечку и принялась колдовать над медикаментами и шприцем. Страшась что-либо спрашивать, притихла в уголке Клава. Через несколько минут вездеход плавно взял с места и тронулся по своему следу в обратный путь. В распоряжении не пожелавшего возвращаться. Горохова остались нарты. Его трудно было удивить или смутить каким бы то ни было видом таежного или тундрового транспорта. Немало исходил и пешком в этих краях бывший директор «Славного». А самолюбие кольнуло: не только не посчитались с его интересом, но и форму не соблюли даже, без него решили. Но сдержался, оценил ситуацию. Невозмутимый Нунтымкин, так и не проронив ни слова, повернул упряжку.

В больницу Геннадия доставили поздней ночью, почти под утро. Вера пошепталась с дежурным врачом, и больного унесли. Клава диктовала сестре приемного покоя необходимые для регистратуры и истории болезни сведения, когда увидела, что следом за Генкой санитар пронес кислородную подушку и пузырь со льдом. Тревожно и растерянно она заглянула в Верины глаза.

— Ничего-ничего, — успокоила та, совсем как маленькую погладила Клаву по голове и поторопилась увести ее. — Пойдем отдыхать, дорогая. Вам тоже досталось немало. Все, что нужно, здесь без нас сделают.

Когда они вышли из больницы, Клава все же вспомнила о поручении начальника участка. Вера пошла в районный отдел милиции вместе с ней.

Дежурный старший лейтенант встретил их с видимым удовольствием и заинтересованностью. Ночь выдалась тихая, делать ему было нечего, а дремать за столом не позволяли ни устав, ни офицерский престиж — в отделении вместе с ним дежурили двое или трое подчиненных.

— Чем могу служить? — осведомился он, с любопытством разглядывая ночных посетительниц.

Клава сказала:

— На нашем участке, товарищ дежурный, задержан очень опасный преступник. Это — на первом, нового прииска. Его с попутной тракторной колонной к вам направили. Начальник участка просил специально вас предупредить, чтобы встретили, потому что мало ли что в дороге может случиться.

Старший лейтенант откинулся на спинку стула и скептически улыбнулся.

— Ну? Опасный преступник, говорите? И что же он наделал? Побил посуду в столовой или действием кого оскорбил? — Он ладонью подвинул на край стола чистый лист бумаги и положил на него авторучку. — Впрочем, изложите лучше все вот здесь, в письменном виде.

Клава разозлилась.

— Ничего я не буду писать! Времени у меня нет. И у вас тоже. Речь о убийце, может быть, идет!

— Ну вот — «может быть»! И кого же это он «может быть» убил?

— Да, поймите же вы! Седой с Колымы сразу же после убийства исчез. А теперь здесь под чужим именем объявился. Опознали его, и сам он себя выдал потом…

Клава не договорила еще, а скептическую улыбку с лица старшего лейтенанта как ветром сдуло.

— Седой?!

Он схватился за телефонную трубку.

Когда старший лейтенант, подняв с постели начальника отдела, доложил о чрезвычайном сообщении по команде, когда были отданы нужные распоряжения и уточнен маршрут, Клава заметила все же:

— А я вижу, товарищ старший лейтенант, что вам лучше, чем нам, известно, какую посуду этот негодяй перебил.

Дежурный внимательно посмотрел на Клаву и сказал примирительно:

— Не сердитесь. Спасибо вам великое! Крупная дичь, этот Седой. Ой, крупная! Лишь бы не ушел теперь.

Клава и сама обеспокоенная, тем не менее сказала уверенно:

— Ничего. Сережка ему руки связал.

— Это кто этот — Сережка?

— Так, товарищ один наш, — смутилась Клава и добавила для большей убедительности: — Солдат недавний.

— Разве что — солдат, — с сомнением покачал головой старший лейтенант.

Вера спросила:

— А чем он знаменит, этот Седой? Значит, и в самом, деле убийца?

Старший лейтенант замялся.

— Золото на Колыме промышлял ваш Седой. Не для государства, разумеется. Надо полагать, что и тут, в районе новых приисков, он не случайно объявился. Ну, а тот убитый ваш в подручных у него ходил. Это уже доказано…

Так и не заснули в эту ночь Клава и Вера. Поздний рассвет встретили, сидя рядышком на одной койке в поселковой гостинице. Говорила больше Вера, стараясь отвлечь Клаву от беспокойных мыслей — о брате, оставленном в тяжелом состоянии в больнице, о Сергее, находящемся сейчас где-то в тундре с глазу на глаз с опасным преступником.

Вера рассказала, что опасения ее в отношении устройства на работу оказались напрасными. Правда, ей безумно повезло — должность фельдшера на участке «Дружный» была только-только утверждена. В облздравотделе разве что удивились столь горячему желанию ее ехать на Чукотку. А в остальном — какие могли быть возражения? Старшекурсница медицинского института, документы в полном порядке, характеристика с места последней практики отличнейшая. На участке, по штатному расписанию, фельдшерский пункт предусмотрен, так что диплом врача не обязателен — подготовка достаточная. Академический отпуск по семейным обстоятельствам? Так мало ли какие у кого могут быть обстоятельства… Словом, через три дня после того, как она проводила Ивана, направление на тот же участок было у Веры на руках. С Гороховым, получившим назначение директором на новый прииск, познакомилась уже в самолете.

— Порассказывал он мне по дороге про вас, — улыбнулась Вера. — И какими несмышленышами вы на Колыму приехали и какую школу на его прииске прошли.

— Воображаю, — поджала губы Клава.

— А что? — засмеялась Вера. — Про Ивана моего вполне правдоподобно говорил. Неплохой, говорит, в общем, специалист, но упрямый ужасно, прямолинейный. Предостерег: нелегко мне с таким начальником сработаться будет. Такого наговорил, что мне даже неловко стало. Вроде чужие мысли подслушиваю. Признаться даже хотела, что к Ивану и еду как раз: пусть выбирает, что говорить. Но захотелось на выражение его лица посмотреть, когда нашу встречу увидит. Теперь, конечно, не жалею, что не сказала: может быть, удастся все-таки нежданно нагрянуть…

А на участке тем временем клокотали страсти, вызванные неожиданным появлением Горохова. Первым вернувшуюся упряжку увидел Виктор Прохоров, ахнул удивленно и ринулся к Гладких, который возился вместе с механиками на монтаже дизельной электростанции.

— Царь Горох прибыл! На оленях. Вот умора!

Гладких вышел из помещения, выговорил Прохорову:

— Чего раскричался? В дикий восторг пришел или испугался так? Можно подумать, медведя увидел.

Урезонил Виктора, одернул, а у самого в предчувствии недоброго словно оборвалось все внутри. Шел навстречу Горохову медленно, вытирая ветошью руки, но голову себе уже не ломал — понял, что привело сюда бывшего директора «Славного». В памяти сразу же всплыли слова, слышанные им не так давно в райкоме, у Прядкина:

«Можешь быть уверен, у нас Горохова уже директором не назначат».

И чуть позднее — в кабинете заместителя начальника горного управления: «Безобразие! Если им люди на Чукотку нужны, что мы, сами не нашли бы, кого откомандировать?..».