Да ночь простоять...

— Мамед — держись! — орал я сквозь брызги и выжимал всю мощность из японского движка так, что пальцы побелели на рукоятке управления мотором от натуги. Равиль не менее яростно вцепился в верёвки опоясывающие борта штурмо-десантной лодки. Наша скорость и неожиданность появления сыграли свою роль. Манёвр экраноплана отвлёк на секунды от пещеры внимание десанта на берегу. Фора была небольшая, но она росла с каждой секундой бешеной скачки по волнам к далёкому силуэту «Орлёнка». Десантные суда попытались выйти в море слева и справа, из тех мест, где они стали на приколе, выбросив на песок спецназ. Но как-то быстро осеклись и вертанули в сторону, когда к ним потянулись трассы от двух пулемётов с оборонительной башенки экранолёта. Добить до судов «Корды» никак не могли, но морально притормозили рывок турков к экраноплану по морю. Мы их не могли достать, но и они помнили судьбу третьего траулера и не хотели подставляться. Орлёнок развернулся, обстрелял на дуге поворота пространство у выхода из пещеры многообещающими очередями. До берега пулемёты дотягивались легко. Трассирующие снаряды молниями проносились над нашими головами. В море посыпались камни, выбитые из скал. Вокруг брошенного КАМАЗа и «Тигра» с ЗИЛом забурлил песок, вспененный очередями. Орлёнок повернулся к берегу движками и буквально закрыл огромным облаком сам себя. Это облако, подгоняемое усилиями стартовых двигателей, пошло в сторону пляжа, надвигаясь на нас с Мамедом своей спасительной непроницаемостью и приятной свежестью, рассеянной в воздухе морской воды. Разведчики на крыльях подожгли патроны дымовых шашек. Дым смешался с водяной пылью. Лодка скрылась в огромной завесе из поднятой вверх воды. Как только наше плавсредство оказалась вблизи хвоста, стартовые движки выключили. Крылья легли на воду. Маршевй двигатель гудел, толкая помаленьку залёгший в волны экранолёт от суши.

Пелена невидимости исчезла так неожиданно, что я перелетел через крыло экранолёта, еле успев при этом задрать винт мотора вверх, выдернув на себя тело двигателя из воды. Ошалевшие от нашего прыжка спецназеры опомнились быстро. Что-то сказали в свои микрофоны в грохоте движка и замахали нам руками. Крыло медленно подошло к лодке, и мы с Мамедом перевалились на его жесткую и серую поверхность.

— Летеха — живее, мля! — орал в ухо разведчик и почти на себе поволок меня к открывшейся дверце в борту экранолёта, другие разведчики споро убирали в сквозной двери треногу и тубус разобранного, и так и не пригодившегося «Корнета-Д». Снова включились, теперь уже на полную мощность стартовые двигатели. Экранолёт заметно ускорился, грохот поднялся нестерпимый. Со скалы запоздало ударил развёрнутый к морю миномёт десанта. Мина разорвалась с далёким отклонением вправо. Береговая черта взорвалась огоньками стрелкового оружия. Турки в бессильной ярости и безрезультатно стреляли в море из всего, что у них было.

— Змей! Всё нормально! Твои пацаны — у нас! Извини, вернём их позже! И так задержались, выручая! — победно звучал в эфире голос Тролля. Змей выскочил вправо от аномального купола и смог услышать, и ответить «самолёту» и по КВ.

— Дебилы! Удачи! Не вздумай ещё раз вернуться! У меня боеприпасы на нуле! До связи! — Змей не скрывал своего неудовольствия риском, который позволили себе Тролль, спасая наши задницы.

— Прощай КГБэшник! Вызывай вертолёты своего ЦСН!Пока связь есть! Взрывать пещеру не буду — пригодится ещё. Я тебя тоже люблю! До связи! — попрощался и подсказал, что надо делать командир ниндзев флота. Внутри экранолёта, вдруг, как что-то оборвалось, тряска пропала. Грохот, который своей силой переворачивал местами органы, внутри наших организмов, исчез. Меня, мокрого и взъерошенного похлопали по плечу и сунули в руку флягу. Мы с Мамедом сидели на металле скамейки у бронированного иллюминатора и тупо пялились перед собой в противоположную стенку округлого фюзеляжа. Отходняк после выплеснутого в кровь адреналина давил безбожно и стопорил усталостью и нервной дрожью. Под нами, вокруг, на полу и по всему отсеку везде натекли лужи воды, но на них никто не обращал внимания. Каждый в корабле был занят своим делом. Около нас присел на корточки один из разведчиков в сухой одежде и пытливо глянул в глаза.

— Алё, погранцы! — он помахал ладонью перед лицом. Пришлось фокусировать взгляд.

— Вот вам два комплекта сухого белья и форма. Переодевайтесь. Обуви сухой нет. Свою подвесите, чтоб просушить, а сами пока босиком гуляйте. Гулять в «трюме» экраноплана было негде. Всё пространство не маленького отсека было заставлено бочками, тюками, ящиками, свёртками. В основном это были продукты, топливо и оружие. Весь груз был тщательно принайтовлен и закреплён. Вот почему они так долго грузились.

По Черному морю неслись низко и без проблем на маршевом движке, который крепился в верхней части хвоста. Разведка занималась своими делами подготовки. Мне с Мамедовым пояснили судьбу коротко и ясно.

— Лейтенант, у меня каждая минута и капля топлива на счету, поэтому разворотов не будет. А домой вернёшься на обратном пути. Так что сиди — чисти оружие, суши ботинки и старайся меньше жрать и пить. Гальюн не предусмотрен. На тяжёлый случай — один биотуалет. А нас тут: шесть экипаж, четыре техника, тринадцать водолазов и два беглых пограничника.

— Что это беглых? — начал возмущаться я.

— А какого ты бэн адама в БТР не сел? Как по плану прорыва предусматривалось?

— Так они же с РПГ…,- Тролль не дал оправдаться.

— Ты чуть нам всю операцию не сорвал лейтенант. Теперь сиди и не отсвечивай. Старший для вас капитан — лейтенант дядя Вася. Всё что скажет исполнять беспрекословно. Врубинштэйн?

— Есть тащ капитан третьего ранга, — «тоже мне — суперсолдат», — А назад когда?

— Лейтенант — много вопросов задаёшь. Вот когда бочки эти выбросим за борт так, значит, и домой, — показал он мне на ёмкости с топливом заполонившие основную часть транспортного отсека.

— А когда мы их выбросим? — поддержал меня босой Мамедов и радостно сверкнул глазами в полумраке отсека.

— Ефрейтор, ты оружие почистил? — пулемёт и АК-12 мы не бросили.

— Так нечем чистить, всё мокрое! — удивился Равиль.

— Дядь Вась! — заорал Тролль, пытаясь перекричать ровный гул лопастей.

— Чего? — раздалось откуда-то из-за бочек.

— Забери этих себе, на подмогу! И дай им сухую ветошь пусть стволы почистят!

— Это те, что нас тормознули у Грота?

— Они — гаврики, — охарактеризовал нас капитан третьего ранга. Дядя Вася вытер ладонь о свою рабочую куртку летно-технического состава и протянул нам руку, — если что сломаете — выкину за борт! — рукопожатие у техника было, как у штангиста. Сомнений в том, что он так и сделает после процедуры знакомства, не возникло — никак. Зато он вытащил откуда-то кусок сухой тряпки и банку с соляркой.

— Без моего ведома — ни шагу с этого места! Понятно? — а что ж тут непонятного? Боится, что сломаем что-нибудь на его корабле-самолёте. Место он нам нашёл хорошее на баулах и тюках, тут и поспать можно было, если привыкнуть к гулу и тряске, — на мою голову, — пробормотал механик, удаляясь ближе к носу экранолёта по своим делам.

Чистить оружие это просто. Надо только сперва его протереть насухо. Потом намочить все его части масляным раствором со слабой щёлочью и протереть снова. Повторить эти мероприятия трижды, не забывая использовать шомпол и принадлежности по назначению. И желательно, если не знаешь, то полную разбираловку не проводить, а то, не ровён час, не найдёшь нужной детальки в конце сборки. А ещё хуже, если как у Папанина, лишний механизм окажется на тряпочке при уже скомплектованном тобой личном оружии. Вот тогда голова по настоящему заболит, а не от морской болезни.

У нас с Мамедовым лишних деталей не оказалось. А вот патронов не было, а магазинов было только по одному на ствол, если считать коробку Печенега магазином к нему.