Страница 15 из 54
Хотя майор Роогас старался понять Лапетеуса и логически обосновать его поведение, подозрения возникли снова. Свернув вправо и налетев на грузовик сзади, он поставил бы в опасное положение в основном только себя. А теперь…
Роогас анализировал все возможные варианты аварии. Но потом сказал себе, что все это пустое умничание. Лапетеус был пьян. Он это видел сам за несколько часов до случившегося, то же подтверждали Паювийдик и Пыдрус, об этом же свидетельствовал и врачебный осмотр. Пьяный человек реагирует медленно. Столкновение произошло прежде, чем Лапетеус понял все, прежде чем его мозг отозвался на то, что увидели глаза (если он вообще мог кого-нибудь разглядеть в мчавшейся навстречу машине).
Только один Лапетеус знает, что он заметил и что хотел сделать. Закон трактует факты такими, какие они есть. Лапетеус виновен в смерти одного человека и в довольно опасных телесных повреждениях другого и должен понести предусмотренное наказание.
Роогас не пришел к какому-то твердому решению. Самым важным для него был вопрос: что думал, чувствовал и что хотел сделать Лапетеус в последний момент? И, возможно, решающее значение имела причина, по которой Лапетеус поехал в город. Что заставило его уехать из дома?
Роогас никак не мог избавиться от ощущения собственной вины в том, что произошло…
Реэт Лапетеус несколько раз заверила Роогаса, что она не обвиняет своего мужа. Утверждала, что если бы Хаавик мог высказать свое мнение, то и он не требовал бы суда над своим другом. Виктор Сам водил машину и отлично знал: где машины, там. и несчастья. Он часто говорил так. Последний раз тогда, когда год тому назад купил себе «Москвича». Жаль, что он уже не может защитить Андреса. Он обязательно сделал бы это.
Реэт говорила и о том, что она случайно встретилась с Виктором Хаавиком.
— Я была в гостях у своей школьной подруги, пили кофе и болтали обо всем. И не заметила, как наступила ночь. Меня не хотели отпускать, но там крохотная квартира, и я условилась с другой подругой, что переночую у нее. У Тийветов — мою подругу зовут Эрна Тийвет — в Пирита дом, и у них гораздо просторнее. Я уже почти подошла к стоянке такси, когда рядом со мной остановилась машина товарища Хаавика. На Центральной площади, знаете, на том месте, где раньше была футбольная площадка «Калева». Вы таллинец? Тогда вы понимаете. Конечно, футбольная площадка была в глубине, а это перед ней. Он заметил меня и предложил отвезти домой. Товарищ Хаавик всегда был очень внимателен, я бы даже сказала — галантен. Он очень удивился, что я собираюсь ехать совсем в другую сторону — в Пирита. И вы удивляетесь, я это очень хорошо понимаю. Должна признаться, что я попросила Андреса солгать его товарищам. Я не могла остаться дома. Для вас, для товарища Пыдруса и для других, я с радостью выполнила бы свои обязанности хозяйки дома. Мой муж рассказывал о вас так много интересного и хорошего, я очень жалела, что не могла принять участия в вашей вечеринке. Я не хотела встречаться с Каартна. Прошу вас, поймите меня. Я знаю, что у нее было с Андресом. Женщины порой странны, товарищ майор.
Глаза Реэт наполнились слезами.
— Извините, товарищ Роогас, но у меня совершенно сдали нервы.
Роогас пробормотал:
— Пожалуйста, пожалуйста!
И Реэт продолжала:
— В свое время Андрес, кажется, очень сильно любил ее. Иногда мне казалось… Боже мой, зачем я об этом говорю? Но раз я уже начала, то нужно и кончать. Женщине нелегко признаться в этом, но у меня иногда появлялось ощущение, что Андрес все еще любит ее.
Роогасу было тяжело смотреть, как плачет сидящая в кровати женщина, но утешить больную он не умел.
— И я чувствую себя виноватым, — сказал он наконец. — За несколько часов до несчастья мы сидели вместе. Выпивали, но, видно, не поняли друг друга.
— Извините, — Реэт утерла глаза носовым платком, — извините. Я не справилась со своим сердцем.
Видеть ее, познакомиться с ней? Нет, нет, нет! Быть может, это было страшной ошибкой… Трагической ошибкой, товарищ майор.
Роогас не стал расспрашивать, что понимает жена Лапетеуса под трагической ошибкой. Он дал ей собраться с духом.
— Мы условились с Андресом, что он извинится перед вами. Скажет, что я поехала к своей тете или что-нибудь другое. Она действительно больна. Я часто навещаю ее, но на этот раз тетя — просто отговорка. Я ничего не скрываю от вас… Андрес знал, что я ночую у подруги в Пирита. Товарищу Хаавику — видите, я говорю о нем как о живом — я ничего этого не сказала. Сама не знаю, что я ему сказала. У меня сейчас так все в голове смешалось… Я понимаю Андреса, понимаю, что он не хочет видеть своих друзей. Сейчас ему страшно тяжело. Ах, осталась бы я дома!.. Но я не хотела притворяться. А мне пришлось бы притворяться перед вашей общей… общей знакомой военных лет. Возможно, что товарищ Каартна хороший человек, и я не сомневаюсь в том, что она очень интересная и темпераментная женщина, но я не хочу… делить с ней своего мужа. И все же теперь я не могу простить себе, что не осталась дома… Почему мы не в силах быть выше, чем мы есть?
Реэт комкала и теребила носовой платок и смотрела на Роогаса мокрыми от слез глазами.
Роогас подумал, что Реэт Лапетеус совсем другая, более чувствительная и нежная, отнюдь не такая уж трезвая и рассудочная, как он считал.
— Что-то я… сказала товарищу Хаавику. Поверил он или нет, я не знаю. Этого я никогда больше не узнаю. Виктор согласился отвезти меня в Пирита. Между прочим, товарищ Хаавик жил также в Нымме. Да что я об этом говорю, вы и сами знаете. Скажу только, что он направлялся в Нымме и по дороге мог завезти меня домой. Но он не отказался поехать и в Пирита. Виктор — мы всегда называли его по-домашнему Виктором — уважал Андреса, как настоящий друг, и меня тоже. Я ему очень обрадовалась, потому что такси не было, а ожидать ночью женщине одной неудобно.
Я с радостью села в машину. Товарищ Хаавик рассказал, что он не смог принять участия в вашей встрече. И приветствовал вас из Раквере. Сделал он это? Конечно, позвонил, в таких вещах он был крайне корректен. Ужасно грустно знать, что его… нет… больше. Мы как раз свернули на дорогу в Пирита… Извините, об этом мы уже говорили. Я совсем не в себе. Повторяю одно и то же, трачу ваше время.
— Вы помогли мне многое лучше понять, — возразил Роогас. — У вас и вашего мужа сейчас трудные дни. Желаю быстрее поправиться, набраться сил, чтобы преодолеть все это.
Реэт задержала его:
— Что Андреса… ожидает?
И когда Роогас не сразу ответил, торопливо добавила:
— Простите, что я так спрашиваю. Я очень беспокоюсь о нем. Вы, наверно, не можете ответить? Извините меня.
— Могу, но не умею, — сказал майор Роогас. — Нарушение правил движения, повлекшее за собой особенно тяжелые последствия, наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет. Но это решаем не мы, а суд.
— Я ни в чем не обвиняю своего мужа, — повторила Реэт, — И Виктор не обвинял бы. К сожалению, он уже не может ни понять, ни защитить Андреса… Я упрекаю только себя. И почему все так получилось?
— Успокойтесь. Суд обязательно учтет все.
Реэт прошептала:
— Спасибо вам, товарищ Роогас. Большое вам спасибо.
На следующий день, придя к пострадавшему, Роогас сразу же почувствовал, что Лапетеус или догадывается, или все уже знает и что он не скажет ничего нового. И тут же в голове мелькнул вчерашний вопрос: известно Лапетеусу, кто ехал в «Москвиче» или нет?
— Вы пришли… снова?
— Я не успел обо всем поговорить.
— Я полностью понимаю… последствия своего поступка.
— Вы знаете, на чью машину налетели?
После короткой паузы Лапетеус произнес:
— Да.
— Когда вы об этом узнали?
Больной не ответил.
— Вы узнали встречную машину?