Страница 34 из 71
— Ты обещал. Дал слово защищать меня.
Когда он застыл, прижимаясь губами к ее коже, Онория едва не зарыдала от облегчения. Ей не выиграть, когда тело так сильно хочет сдаться. Уязвимость пугала. Онория попыталась оттолкнуть Блейда, но тот даже не пошевелился. Руки, прижатые ладонями к каменной стене, обхватывали ее как стальные прутья. Он склонил голову и резко и судорожно вдохнул аромат Онории.
Она прошептала:
— Ты обещал.
Блейд ударил кулаком в стену. Онория невольно подскочила. Его глаза были дьявольски черными.
— Блейд, умоляю, вернись. Я хочу с тобой поговорить.
— Ты и так говоришь, — сказал прохладный, совершенно четкий голос. Как же ей хотелось услышать грубый жаргон кокни, который уже стал почти родным. Кто же знал, что ей будет не хватать протяжного выговора?
— Вернись, отведи меня домой, — попросила Онория, трепещущей рукой касаясь его щеки.
— А если соглашусь?
Блейд повернул голову и поцеловал ее пальчики. Прикосновение влажных губ заставило ее снова отвести глаза, а слова застряли в горле.
— Если согласишься? — смущенно повторила она.
— Что ты мне дашь?
Онория растерянно глядела на Блейда.
— Я… я… я тебя поцелую.
— Только что целовала.
— Нет, не целовала, а лишь позволила тебе поцеловать меня.
Блейд замер, прижимаясь губами к пальчикам Онории, и низко замурчал:
— Куда?
— Куда?
Вокруг было пусто, но скоро охрана начнет патрулирование. И если они наткнутся на ее обезумевшего от голода голубокровного, Онория себе этого никогда не простит. И тут до нее дошло, о чем он ее спросил.
— Что значит «куда»? Нет, прекрати, знать не хочу. Я имела в виду в губы.
Какое-то время тянулось опасное молчание. Блейд сжимал и разжимал в кулаке складки ее юбки. Затем глубоко вздохнул и отступил прочь, а Онория зашаталась и едва не сползла по стене усыпальницы.
Господин стоял к ней спиной.
— Блейд? — прошептала она.
Он долго не отвечал, затем повернулся, показав все еще угольно-черные глаза.
— Ага, я этого не забуду, милашка.
Онория вздохнула почти с облегчением. Опасность еще не миновала, но мало-помалу Блейд приходил в себя. Оттолкнувшись от стены, она напомнила:
— Полагаю, нам лучше убраться отсюда.
— Дома ты мя не тока поцалуешь, — вдруг выпалил господин.
Онория сразу посмотрела на него.
Блейд ткнул в нее пальцем и рыкнул:
— Расскажешь, какого черта здеся шлялась. Больше не бреши, Онория, ненавижу лгунов.
Глава 14
Паровые двигатели экипажа, с грохотом катившегося по темным туннелям, издавали ритмичное монотонное шипение. Окрестности освещались развешенными то тут, то там газовыми лампами, и время от времени транспорт проезжал под вентиляционной шахтой, через которую пар поднимался наверх, где мерцал туманный полумесяц.
В это время ночи в экипажах почти никого не было. Пассажиры потихоньку выходили, пока Онория с Блейдом не остались одни в молчании, не желая разговаривать.
Чернота в глазах господина наконец рассеялась, но Онория сомневалась, что изумрудный страстный огонь в его взгляде лучше. Иногда Блейд посматривал на нее, будто не знал, что с ней делать, но спутница не сводила взгляд с окна, крепко вцепившись в поручень.
«Расскажешь, какого черта здеся шлялась».
Дневники казалось, прожигали карман насквозь.
«Ненавижу лгунов».
Что же Блейд имел в виду? Желудок завернулся узлом от страха. Онория почти ему не лгала, не считая происхождения, о котором специально недоговаривала. Так о чем же он?
Экипаж со скрежетом остановился, двигатель в последний раз громко изрыгнул пар. Онория встала, а Блейд прислонился бедром к двери, ожидая, пока кондуктор откроет.
Сойдя на пустую платформу, Онория испугалась еще сильнее. Почему же Блейд молчит?
Они прошли кабину лифта и поднялись по лестнице в сто семь ступенек. Онория обрадовалась, так как сомневалась, что вынесла бы пребывание в узкой кабинке вместе с господином, пока тросы подняли бы их на улицу.
Последние километры пешей прогулки прошли в тягостном молчании. Онория мысленно вспоминала свои действия, пытаясь выяснить, чем себя выдала.
Она так увлеклась, что едва заметила, как путь подошёл к концу. Блейд обнял ее за талию, и Онория увидела, что он открыл дверь перед ней.
— Благодарю.
Господин сощурился и повел гостью в темный коридор.
Миновав знакомую гостиную, Онория замешкалась у подножия лестницы, а господин скрылся в темноте.
— Блейд, куда мы идем?
Он остановился на лестнице.
— В мои покои.
Онория испугалась, но заставила себя пойти дальше. «Не думай об этом! Просто не думай об этом!»
Но господин желает получить ответ и поцелуй.
Онория не знала, что пугало ее сильнее. Если размышлять об этом слишком долго, можно почувствовать фантомное прикосновение его губ к ее губам. Онория запнулась.
Второй этаж был ярко освещен: коридор с начищенными до блеска пчелиным воском полами и элегантными газовыми лампами на стенах. Звуки ее шагов заглушала красная турецкая ковровая дорожка. Блейд ждал, открыв дверь для Онории.
— Ух ты… прямо дом в Мейфере, — восхитилась она, разглядывая обстановку.
— Не крысиная нора, но глупо трындеть об том повсюду.
Сжав юбки в кулаках, Онория вошла в красивую переднюю. Не обращая внимания на элегантную мебель и безделушки, она сразу посмотрела на открытую дверь в его спальню.
О боже!
Вышедшая оттуда улыбающаяся женщина застыла и изумленно моргнула.
— Ты поздно. Что-то случилось? — спросила она у Блейда, не сводя глаз с гостьи, заметив все: рабочее платье, высокую прическу с густым темным шиньоном и изящные скулы, которые свидетельствовали о благородном происхождении.
— Ничо серьезного, Эсме.
Сдержанный с Онорией, Блейд спокойно подошел и поцеловал Эсме в щеку.
— М-может… м-мне уйти? — заикаясь, пролепетала гостья.
Блейд окинул ее страстным взглядом.
— Нельзя, пока не заплатишь долги.
Эсме раздраженно посмотрела на господина, цокнула языком, прошла по толстым коврам и взяла Онорию за руку.
— Перестань вести себя как грязное животное, Блейд. Взгляни на нее. Что ты с ней сделал? Прокатил в ящике с углем? Как тебе не стыдно! — Эсме робко улыбнулась Онории: — Пойдемте найдем вам чистую одежду. Вы, должно быть, проголодались. Блейд, попроси принести с кухни поднос с едой.
Господин вскинул бровь, но кивнул:
— Долго?
— Дай нам час, — ответила Эсме. — Джон, кажется, приготовил баранье рагу, а в кладовой есть хлеб.
Она точно его выпроваживала. Сардонически улыбнувшись за спиной Эсме, Блейд кивнул и подошел к двери.
Как только та закрылась, властная женщина внимательно посмотрела на гостью:
— Ну вот, теперь давайте мы приведем вас в порядок к возвращению его лордства. Вы, должно быть, Онория.
— Прошу, не утруждайте себя, мне пора к брату и сестре. Не стоит… — Войдя в спальню, она увидела в соседней комнате огромную медную ванну. — О!
— Уилл, кажется, присматривает за домом, так что ваши брат и сестра в безопасности. — Эсме улыбнулась. — По трубам идет чертовски горячая вода. У меня есть разные виды ароматического мыла, хоть Блейд их и не жалует.
При мысли об этой высокой чувственной женщине в ванне Блейда, Онория застыла.
— Вы — его трэль.
Эсме вытаращила глаза:
— Он вам не говорил?
— Я знаю, что у него их несколько, но… вы уж точно не миссис Фаггети.
Эсме смягчилась:
— Вы не ожидали меня здесь увидеть. Милая, я его экономка, присматриваю за всеми и… да, даю ему свою кровь.
«У меня есть две трэли, с которыми я временами оказывался в койке…»
У Онории возникло ужасное раздражающее подозрение, что одной из них была красотка Эсме.
Экономка открыла кран, и в медную ванну потекла горячая вода. На полу лежала черно-белая плитка в шахматном порядке, а с золотой вешалки свисали роскошные пушистые белые полотенца. В углу стояла музыкальная шкатулка с большим завитым рогом.