Страница 13 из 15
Я никогда не был москвичом и не имел академического военного образования, поэтому прекрасно понимал, что у меня нет никаких шансов стать офицером радиотехнического управления ВМФ. Мне ничего не оставалось другого, как ежемесячно готовить доклады Главкому ВМФ о ходе строительства двух домов в городке Дуброво, потому что очень хотелось получить на семью из четырех человек трехкомнатную квартиру, и наконец-то, обрести постоянное место обитания для себя самого и своей семьи. Ещё раз повторю, что было негласное указание, чтобы не закончивших военную Академию офицеров, не включали в приказ министра обороны, о назначении на штатные должности города Москвы. И указание это было абсолютно правильным, потому что не позволяло высокопоставленным военным чинам протаскивать своих чад на «теплые» московские должности. Сначала они должны были получить высшее военное академическое образование и лишь потом, по вызову из Центрального аппарата Министерства обороны или Военно-Морского флота, назначались приказом Министра обороны на вакантные должности.
Таким способом ограничивались возможности коррупционного притока в центральные военные органы бездарностей и лентяев и всяких «сынков» высокопоставленных офицеров командного звена ВМФ и Минобороны. Конечно, такие «сынки» неизменно оказывались в Центральном аппарате ВМФ и Министерства обороны, но после того как они заканчивали Академию и получали высшее военное образование. Как-никак, но два года учебы в Академии расширяли кругозор и приучали к работе с научной литературой и документами. Я же был назначен на подмосковный объект в Дуброво не приказом Министра обороны, а приказом Главкома ВМФ. Мой объект не имел никакого отношения к Москве, и никто, кроме командования ВМФ, не мог меня обеспечить постоянным жильем даже в военном городке Дуброво, расположенном за 60–70 километров от московской кольцевой дороги. Конечно, когда я «раскрутился» как грамотный специалист и стал равным по знаниям и опыту со специалистами Радиотехнического управления ВМФ, начальник 6-го отдела Черненко и начальник РТУ ВМФ были не против назначить меня на вакантную должность штатного офицера управления. Но они не могли этого сделать, даже если бы и очень захотели.
Включить мою кандидатуру в приказ министра обороны было невозможно, так как я вместо Военно-морской академии, служил на флоте. Не помню уже, сожалел ли я в тот момент об отсутствии академического образования. По-моему, нисколько не сожалел. Дело в том, что меня, деревенского парня без всякой морской родословной, загнали бы после Военно-морской академии в какую-нибудь флотскую «Тмутаракань» на побережье Северного Ледовитого океана или в дальние углы Камчатки, и я бы оттуда, без знакомств и связей, никогда не выбрался до самой пенсии. Военный городок Дуброво был мне в тысячу раз привлекательнее, потому что были ещё живы престарелые родители в одной из тамбовских деревень, и я хотел их чаще видеть. А высокие должности и звания меня никогда не привлекали и не были моей целью жизни. Так что следующий, 1981 год, я встретил в том же подвешенном состоянии инженера центра, якобы прикомандированного к РТУ ВМФ. Никакого командировочного предписания у меня, конечно, не было. Поэтому никаких командировочных я не получал. Я даже условно жил в городке Дуброво. Там за мной числилась комната в гостинице, за которую я ежемесячно платил около 60 рублей из своей скромной офицерской зарплаты.
В Москве съемная квартира для семьи стоила 120 рублей в месяц. С учетом оплаты гостиничного номера я половину получки тратил на жилье, а на остальную половину жили я сам, моя безработная жена и двое дочерей школьного возраста. Где-то в начале 1981 года вместо штат-кадра из пяти человек пришло штатное расписание первой очереди Аналитического центра на численность примерно 120 мичманов и офицеров. Вдовиченко и Прохоров с головой ушли в работу по подбору кадров. Я продолжал службу в РТУ ВМФ под непосредственным руководством начальника 6 отдела Черненко. Еженедельно по средам, после завершения службы в управлении, Черненко, Прохоров и я отправлялись не по московским квартирам, а на автобусную станцию у метро «Щелковская». Там мы покупали билеты, садились на рейсовый автобус и примерно полтора часа ехали до городка Дуброво. Я уже говорил, что в служебной гостинице там был у каждого из нас отдельный номер. Мы скромно ужинали в местном буфете, и расходились на отдых.
Часам к восьми утра мы пешком добирались до практически построенного служебного здания Аналитического центра и занимались по своим обязанностям. Вдовиченко уже был старшим на объекте. Он строил офицеров и докладывал Прохорову о замечаниях за неделю. Командир здоровался с подчиненными офицерами, а затем общался с личным составом, а мы с Черненко собирали информацию от представителей промышленности, офицеров и научных специалистов военных институтов и уже назначенных на штатные должности офицеров центра о ходе работ и о существующих проблемах. Об этой моей работе на объекте надо рассказать отдельно.
2. Секретарские обязанности и деловые посещения кремлевского кабинета Совета Министров СССР
Часам к 10–11 четверга приезжал главный конструктор академик Савин или его ближайшие заместители, представители Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР, а от Военно-Морского флота начальник управления противолодочной борьбы Главного штаба ВМФ вице-адмирал Волобуев. Обязательно присутствовали научные представители военных институтов, которые выдавали исходные данные и вели сопровождение ОКР «Аналитический центр» по своим направлениям. Все вместе мы составляли выездную межведомственной оперативную группу, созданную по решению Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР, для решения разногласий между заказчиком Аналитического центра и представителями разработчиков технических средств. Заседание оперативной группы начиналось часов в 14 дня и продолжалось до тех пор, пока все нерешенные вопросы не заносились в протокол, и все ответственные за их исполнение, не ставили свою подпись. После чего протокол утверждался вице-адмиралом Волобуевым и академиком Савиным и на том совещание заканчивалось.
Мне очень импонировало, что я был назначен единственным секретарем этой оперативной группы. С ума можно сойти. Фамилия бесквартирного офицера фигурировала в секретном распоряжении Совета Министров СССР! Как бы ни старался я выглядеть в своих воспоминаниях человеком, безразличным к личной власти над людьми, но такой «взлет» от рядового офицера атомной субмарины до секретаря одной из рабочих групп Совета Министров СССР, несомненно, укреплял во мне уверенность в себе, тешил человеческую гордыню и питал мое самолюбие чувством собственной значимости и полезности для государства. В мои секретарские обязанности входило ведение протокола в секретной тетради, грамотное формулирование нерешенных вопросов, фиксирование дат и сроков исполнения нерешенных вопросов и фамилий ответственных лиц. Все это было для меня не так трудно.
Трудно было собрать под черновиком протокола подписи всех лиц, ответственных за исполнение отдельных пунктов протокола. Одно дело – согласиться на словах, а другое – поставить свою подпись. Опять разгорались нешуточные споры. И вот представьте себе: мне, самому младшему по званию офицеру, как секретарю приходилось брать управление оперативной группой на себя и объявлять, что пока все подписи не будут собраны, совещание не закончится. И все меня слушались. Академик, доктора наук, адмирал, 5–6 капитанов 1-го ранга и даже представитель Совета Министров СССР, все вместе подходили к моему столу и в яростном споре добивались подписи под протоколом, лиц, ответственных за исполнение тех или иных пунктов. Когда члены оперативной группы расходились и разъезжались на служебных машинах, уходили в гостиницу или уезжали в Москву на городском транспорте, моя работа не оканчивалась. В одиночестве я переводил черновой секретный протокол в несекретный вариант, стараясь дословно сохранить преамбулу и смысл каждого пункта. После этого сдавал секретную тетрадь в секретную часть Аналитического центра и в одиночестве городским автобусом уезжал в Москву.