Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 22 из 43



Из этапников сразу выделяют тех, что помоложе. Объявляют: «О, какой симпатичный мальчик! Сегодня трахнем». И вечером насилуют несчастного. Некоторые жертвы после такой «процедуры» вешаются, вскрывают веры. Сотрудники подобные суициды преподносят как естественную смерть из-за сердечной недостаточности. Более отчаянные сводят счёты с жизнью накануне, не дожидаясь, пока из них сделают «петухов». Хотя это трудно, могут помешать сокамерники.

Бывает, для изощрённых издевательств поместят молодого зэка в специальный карцер, где по колено воды, и предлагают: «Дашь добровольно в попу, выпустим». Несчастный стоит несколько суток в воде, если упадёт — захлебнётся. Через каждый час ему говорят: «Подверни зад — выйдешь».

После того как кого-то «опустят», даже по беспределу, сочувствия от сокамерников такой бедолага не дождётся. Его также переведут в «обиженку».

Команды «погонял» выполняются бегом. Когда они входят в камеру, все встают смирно. Дежурный зэк рапортует о количестве народа. Чтобы поприкалываться, «погонялы» — часто без цели — навещают хаты. Им нравится, когда народ прячет глаза. Придравшись к тем, кто чем-либо не понравился, выведут в коридор, изобьют, посадят в карцер. Самое культурное обращение с их стороны — «педераст», «козёл».

Распорядок дня простой. В 6.00 — подъём, заправка коек. До 22.00 нельзя прилечь, иначе — экзекуция.

Кормят сносно, но и тут не обходится без издевательств. Баландер — «петух», взять от него пищу значит, «законтачиться» и тоже стать «обиженным». Не возьмёшь баланду — изобьют или сдохнешь от голода. Ну, воры разрешили питаться из рук педиков и не считаться такими же. Конечно — вдруг сами туда попадут?..

Ещё, когда открывается «кормушка» (окошечко в двери), надо за секунду успеть кинуть на её низ белое полотенце. Чуть замешкались, раздатчик пищи кричит: камера такая-то отказалась от обеда. Вся хата идёт под пресс. Тарелки он буквально кидает в руки, не дай Бог уронить хоть одну — прибьют. Горячая еда в казённых мисках (свои иметь запрещено). Через две-три минуты следует команда: сдать посуду. Мешкать нельзя — накажут. Поесть не успевает никто, особенно те, кто получил «шлёмку» последним.

Водят на хозработы во двор тюрьмы. Всё под присмотром «погонял». Зимой — уборка снега. Его вообще к вечеру не видно. По настилу, имеющему угол сорок пять градусов, на уровень второго этажа поднимают тяжёлые носилки и высыпают снег в большой котёл внизу. Под котлом — печь. Другие зэки носят к ней горбыль с пилорамы — на топливо. За территорию отведена труба — растаявший снег стекает через неё. Работников, обессиливших от высокого темпа, избивают, погоняя дубинками, заставляют всё выполнять бегом. Если кто-то упадёт и не может встать, его, особо не церемонясь, сильно пинают ногами.

Начальник учреждения, бывает, запрягает в сани тройку бывших воровских авторитетов и, подстёгивая кнутом, катается по двору.

Летом водят на уборку двора. Или на вычерпывание бассейна вручную. После вычерпывания вёдрами его моют и так же заливают воду вновь. Заключённым приходится часами стоять в холодной воде. Некоторые зэки после такого субботника попадают в больницу, это когда уже совсем подыхать начинают.

Бассейном пользуются как сотрудники, так и «погонялы». Последним созданы все условия. Есть спортзал, многие из них — бывшие спортсмены. В комнатах — телевизоры. Не хватает свободы и женщин, но последних заменяют «петухи».

В подвале находится цех, где работают художники, резчики и другие мастера. Прибыль от реализации изделий и сувениров идёт в карман администрации. Маленькая толика перепадает «погонялам». Они находят мастеров-зэков для работы. Они всем заправляют.

Ещё тюрьма поражает «мёртвой тишиной». Томящийся в камерах люд разговаривает только шёпотом. Иногда слышны команды «погонял» да вопли тех, кого они избивают в коридоре.

Случаев неповиновения не бывает. Любая попытка жестоко пресекается. Массовый бунт поднять невозможно. С другими камерами нет связи — не покричать, не отправить записки. Да и бунты бывают только там, где слабая, мягкая власть.

Не все, конечно, пройдя эту тюрьму, забывают обиды. Но «погонялы» знают, что их могут ждать за забором. Из-за этого освобождаться опасаются. Их часто вывозят на хлебных машинах.



Другое странно: почему воры не трогают сотрудников, всё это устроивших и поддерживающих? Значит, правила игры не позволяют.

Как развлекаются в тюремной больнице

Многие зэки мечтают попасть в больницу, чтобы отдохнуть. Причём настолько сильно этого хотят, что даже занимаются членовредительством. Можно ещё понять особый «крытый» режим, где люди годами чахнут в тесных камерах, или обитателей беспредельных зон. Для них в лазарете — рай. Новые люди. Смешаны все режимы. Даже малолетки сидят здесь же.

В зоне, конечно, устаёшь от однообразия, и я тоже решил съездить в тюремную больницу. Наша колония располагалась недалеко от этого заведения. Подарил самодельную шкатулку врачу санчасти и следующим этапом поехал. Гораздо сложнее попасть сюда из других регионов — только в самых тяжёлых случаях.

Больница считается лучшей в исправительно-карательной системе. Здесь проводят сложнейшие операции. Здание построено крестом. На этажах изолированные отделения по профилю заболевания. Каждое отделение представляет собой большой коридор, палаты и кабинеты врачей. Инфекционные больные сидят по камерам. А так зэки спят даже в рекреации, там же стоит телевизор. Прогулок нет, хотя многие лечатся месяцами.

Когда после 17.00 врачи уходят домой, арестанты начинают дымить куревом.

Собственно, больных там наберётся едва ли половина. Остальные — «косари». Дело в том, что, если туда доставили, держат три недели, пока не проведут полное обследование. Так что, если вам удалось «закосить» под больного и вы попали в больничку, в любом случае трёхнедельная передышка обеспечена.

Для всякой погани, может, здесь и благо, но я быстро убедился, что нормальным по вольным меркам людям тут делать нечего. За решёткой всё перевёрнуто. Порядочным арестантом порой считается исколотый татуировками, чифирящий, жрущий для кайфа любые таблетки гоблин, разбавляющий каждую фразу матом вперемешку с жаргоном.

Если есть деньги — купишь психотропные «колёса», наркотики, спиртное. Продают зелье рабочие — заключённые из хозобслуги. В доле — врачи и оперчасть.

Нет денег — можно раскумариться на халяву. Например, раковым больным несколько раз в день колют наркоту как обезболивающее. Подгоняешь такому пачку сигарет или чая, и можно получить инъекцию за него. Бывают наркоманы, у которых уже полностью атрофирована мораль: они проходят в процедурную и получают «чужую» дозу, не ставя в известность больного — медсестре до лампочки кого колоть, лишь бы фамилия совпадала. Когда вскрывается обман, наркоше всё равно — он уже «ширнулся».

С ними один курьёз связан. Прибыл в больницу из пьяной зоны наркот, он и там «торчал». Ему надо было делать серьёзную операцию, а у него все вены «ушли» (истончились). Анестезиолог мучалась час, не могла ввести иглу. Кололи огромную дозу внутримышечно, чтобы отключился. У другого такого же субъекта нашли одну вену в члене. Так он и лежал во время операции с катетером, торчащим из пениса.

За наличку в больнице можно многое. Вот где бандитам раздолье! За мзду ходят друг к другу в гости. Имеют женщин-зэчек с бабского отделения. Передачи — хоть каждый день. За плату можно остаться «лечиться» надолго. Врачи поставят в карточке серьёзный диагноз с осложнением.

Частенько бандиты «зависают» здесь годами, загоняя взамен «гуманитарную помощь». При мне один такой, числящийся «смотрящим» за отделением, выпил и устроил спарринги с больными (против воли последних). У одного парня только начала срастаться сломанная спецназом челюсть, пьяный «смотрящий» ударил его в подбородок, после чего опять потребовалось вмешательство врачей. Пришёл «смотрящий» за всей больницей, приспособленец-уголовник, и говорит: «Ну что, пошалили немного…» По понятиям запрещено устраивать любые разборки в больнице, но по пьяни они не редкость. Ведь ретивое берёт своё, покоя не даёт.