Страница 15 из 43
Теперь что касается написания жалоб. Не советую писать их на сотрудников колонии. Положим, вы чем-то недовольны, с вами поступили несправедливо, и вы «накатали» телегу Президенту РФ. В любом случае его представитель для встречи с вами не приедет. По закону, конечно, запрещено спускать жалобы для рассмотрения в ту инстанцию, на которую жалуются. Но вам ответят из Москвы, что дело взято на контроль, о результатах проверки вам сообщат. С вами встретится сотрудник местного управления (УИН) или прокуратуры. Они годами покрывают нарушения в этой зоне, «кормятся» за счёт неё, получают взятки, ширпотреб. Ворон ворону глаз не выклюет!
Однажды я и несколько зэков, доведённые до отчаянья беспределом начальства, написали много жалоб в Генпрокуратуру и уполномоченному по правам человека. Позвонил я знакомым журналистам в редакцию известного журнала. Они перезвонили в местное управление исполнения наказаний. Подключились и наши родные.
Приехали к нам для проверки местные прокурорщики, управленцы. Пятеро осуждённых подали заявления, что их избил начальник учреждения — огромный истеричный хохол. Поломал им рёбра, челюсти. Были и свидетели избиений. Также мы написали, что дежурный майор запинал насмерть в ШИЗО осуждённого.
Началась свистопляска — зэков, подавших заявления об избиении, вызвали сотрудники управления. Уговаривали: «Напиши, что претензий не имеешь. Клянёмся — первым судом пойдёшь на УДО!..» Пугали, давили через блатных. Со свидетелями поступили иезуитски. Прокурор по надзору спрашивает: «Сколько раз начальник ударил осуждённого?» Очевидец говорит под протокол: «Раз пять-шесть». Прокурор пишет: «5». Спрашивает другого, ответ тот же, но прокурор пишет: «6». Потом делает вывод: «Показания не совпадают. Значит, ложны».
Что катается убийства, то зампрокурора с бегающими глазками (живущий в огромном коттедже, ездивший на дорогом джипе и купивший дочке квартиру в Москве) говорит мне: «Зря вы утверждаете, что осуждённого убили. Вот заключение экспертизы». Читаю: «Умер от удара тупым предметом». Прокурор спрашивает: «А где вы видели в карцере тупые предметы?» Говорю: «Кулак и сапог ментов».— «Нет, — возражает он, — осуждённого уже посадили в ШИЗО с гематомой, он пьяный изувечился до этого. Но мы накажем врача, который не обратил на это внимание, понизим его в должности».
Кстати, никакой врач зэков перед водворением в «трюм» не осматривал. Все бумаги составили задним числом.
В общем, кого из заявителей уговорили посулами (после гноили в СУСе), кого запугали. Меня месяц, пока работала комиссия, прятали в полной изоляции в одиночной камере на пересылке, в соседнем городе.
После вручили отписку из Москвы, что проверка нашу жалобу не подтвердила. Посидел я ещё в ШИЗО пару месяцев, и перевели меня в другое учреждение этого же Управления. Там «хозяин» прямо сказал: «Будешь писать, скажу блатным — зарежут или срок тебе „наболтаем“». В то же время выделил мне хорошее, отдельное помещение для жилья. Разрешил открыть спортзал. Даже закрыл глаза, когда я там зэкам начал бокс преподавать и устраивать жёсткие спарринги. Жил я прекрасно, по зоновским меркам, но вот на УДО меня не отпустили. Мог бы при шестилетнем сроке три года не досидеть, но характеристику плохую написали. «Чалился звонком». Я ещё дёшево отделался, другие (у кого не было связей в прессе) пострадали больше.
Жалуйтесь, только если совсем невмоготу. Бывает, конечно, сотрудников и с должностей снимают и сажают. Это если в Управлении к власти пришла новая группировка, а он к старой принадлежит, на которую любой компромат используют.
Ещё лучше, прежде чем писать, посмотрите на других зэков. Если они не «кипишуют»[9], значит, всё не так уж плохо. Вам по неопытности может показаться, что в колонии — концлагерь, типа Освенцима или Дахау. Но другим осуждённым есть с чем сравнить, и они видят, что тут ещё более-менее нормально. Почему же вы хотите что-то исправить, не считаясь с соседями по несчастью?
И помните: вы не на курорт приехали, где-то менты и должны вас тиранить, режим наворачивать, чтобы зэкам жизнь мёдом не казалась.
Теперь, что касается жалоб на несправедливый приговор. Сотрудникам до них нет дела. С момента ареста не потеряйте ни одного документа, вручённого под расписку. Сохраняйте все ответы кассационных и надзорных судов, приговоры — их надо прикладывать к жалобам.
Ранее я упоминал, что «надзорки» — это лотерея. Переписывался я с крутым адвокатом из Москвы. Он помогал мне составлять заявления в суд и прокуратуру. Три года никакого толка. Потом я сам от скуки настрочил в Генпрокуратуру, что всего лишь не согласен с иском. Дело взяли на контроль, передали в суд, а в итоге — аннулировали иск, погасили прошлые судимости и снизили срок. Просто повезло. Так что иной раз простая, безграмотная бумажка имеет больше толка, чем писанина именитого юриста.
Кстати, международные правозащитные организации и суды не признают законными наши надзорные суды, куда вас не вызывают, а только присылают ответ. Так что после «касатки» можно смело подавать в международный суд. Но знайте, что Россия подписала, конечно, обязательства выполнять решения Международных судов, но последние не могут спорить с уголовным кодексом другой страны. Там рассматривают дела в том случае, если к вам применили пытки на следствии или в зоне, и вы это сможете доказать. Но как доказать, что вас в ИВС били?..
Так что пишите внутри страны — по инстанциям судов и прокуратуры. В конце я приведу адреса, куда можно отправлять «надзорки» и «телеги» на сотрудников, вдруг достанут.
Как зэки себя удовлетворяют
Издавна народная молва и песни, а сейчас нередко средства массовой информации и писатели детективов идеализируют обитателей зон и тюрем. Их воображение, оторванное от реальности, рисует им этакий романтический образ сидельца — благородный разбойник с замашками Робин Гуда. Сам я провёл за решёткой двенадцать лет и утверждаю, что за колючую проволоку (за редчайшим исключением) попадают не лучшие представители человечества. Все рассказы про воровские понятия — красивые сказки. В неволе очень немногие могут жить сносно. Сильные и хитрые подавляют слабых и туповатых. Особенно трудно первоходам — они не знают нравов тюрьмы и нередко попадают впросак не по собственной глупости, а потому что не догадываются об обычаях и порядках, царящих в камерах. Иногда безобидные на первый взгляд слова по укоренившейся годами традиции таят в себе скрытый смысл.
В местах лишения свободы народ общается совсем иначе, чем на воле. Как я уже говорил, многие слова имеют другое значение. Из-за этого приходится следить за «базаром» и быть постоянно начеку. Иначе ты можешь невольно оскорбить собеседника или сам нарваться на грубость. Или поставить себя в смешное положение.
Все россияне, конечно, наслышаны, что означают среди засиженной братии выражения «козёл» и «петух».
Многие зэки — тонкие психологи, потому что годами очень тесно общаются с массой народа и видят, кого можно задевать, а кого нет. Задевать так, чтоб не поставили на место окружающие.
Морально слабого унижают скрытым смыслом прибаутки. Горе тому, кто не знает, как правильно ответить на враждебные выпады. Защита должна быть адекватной нападению. В каком-то случае надо посмеяться. В другом — ответить на грубость грубостью. В третьем — без промедления ударить острослова.
Простой пример. Один сокамерник говорит другому: «Сегодня видел сон, в нём ты меня от смерти спас. Идём мы по пустыне, меня змея укусила, а ты яд отсасывал. Змея-то меня в член цапнула». Или скажет: «Нравится мне в тебе одна черта. Та, что между булок (ягодиц) находится». Здесь, конечно, надо смотреть на личность собеседника — насколько он вам близок, как он котируется в зоновской иерархии. Или обратить всё в шутку, или дать по голове.
Особенно много прибауток у зэков направлено на обсуждение гомосексуальных тем. Зэки часто обмениваются шпильками в адрес друг друга. Не дай Бог, если ты в душе мыло уронил — нагнёшься за ним и тут же услышишь: «О, это он, наверное, специально сделал!»
9
Кипиш — скандал, бунт.