Невеста ветра

– Да, – произнес Крейн со странной интонацией. – Сидя у камина, в окружении внуков. Но мы забыли, зачем я вас сюда позвал. Встаньте-ка на мое место!

Эсме повиновалась. Она вдруг ощутила странное напряжение, как будто «Невесте» не очень нравилось то, что намеревался сделать капитан, но здесь, на палубе, фрегат не мог устроить целительнице милую шалость в виде сдвигающихся стен.

– Смотрите!

Сначала Эсме не поняла, куда нужно смотреть, но послушно проследила взглядом за рукой Крейна. Стальную гладь океанских волн рассекала кильватерная струя «Невесты ветра», в вышине кружила крылатая тень человека-птицы.

...Недалеко от «Невесты», справа по борту, в воде мелькнула большая тень.

Миг спустя такая же появилась слева.

Словно почетный караул, за фрегатом следовали два огромных кархадона.

– Эльга-заступница! – только и сумела выдавить Эсме, парализованная страхом. Чудовищ было два, хотя и одного было достаточно, чтобы в два укуса расправиться с «Невестой». Целительница зажмурилась: ужас предстоящего столь явственно нарисовался перед ее внутренним взором, что оставалось только...

– Не надо бояться, – на ее плечо легла горячая рука Крейна. – Посмотрите. Разве они не прекрасны?

Где-то в бездне послышался издевательский смешок; теперь Эсме уже не сомневалась, что смеется «Невеста», хотя это было невозможно. Девушка собралась с духом и открыла глаза.

Кархадоны шли пугающе близко. Они двигались с той же скоростью, что и фрегат, поэтому казалось, что чудища привязаны к кораблю невидимыми тросами. Их черные спины то уходили под воду, то вновь показывались на поверхности. Говорят, эти бронированные шкуры невозможно пробить никаким оружием...

Нет, неправильно. Ты не об этом должна думать.

Эсме изумилась самообладанию Крейна и тому, что ни один из матросов не забил тревогу – все продолжали заниматься своими делами, словно ничего особенного не происходило. Они не боялись.

Любой из членов команды всегда должен знать, что между ним и океаном стоит капитан...

И в тот момент, когда кархадоны вдруг одновременно выпрыгнули из воды, подставив мощные тела под лучи заходящего солнца, Эсме все поняла. Она узнала очертания фрегатов в этих машинах для убийства – узнала тупой таран, превратившийся в острейший рог, узнала мачтовые отростки, ставшие плавниками, узнала взгляды, которые не изменились.

«Мы еще встретимся, капитан Крейн, если только вас не сожрет кархадон...»

Теперь странная фраза Эйдела была ей понятна.

Кархадоны плавно вошли в воду и исчезли в глубине, а над гладью волн раздался протяжный стон фрегата.

– Кажется, после этого меня уже ничто не сможет удивить или испугать, – прошептала Эсме, стараясь сохранить в памяти каждое мгновение этой чудесной встречи.

– Вы и так не из робкого десятка, – усмехнулся магус. – Тут важно другое. Вы почувствовали их суть?

Она кивнула.

– Они не агрессивны, даже наоборот. Но... откуда тогда взялись все эти страшные истории?

– Это рассказ не на один вечер, – магус загадочно улыбнулся. – А закат лучше встречать молча. Поверите ли вы мне на слово, если я скажу, что в этих историях есть доля правды, но как бы там ни было – у всего в этом мире есть своя роль, в том числе и у фрегатов, которые превращаются в кархадонов? И если я скажу, что не нам, людям, вмешиваться в это?

Она кивнула без тени сомнения.

– Сегодня, капитан, я готова поверить во что угодно!

Он ничего не сказал – потому что закат и в самом деле следовало встречать молча.

...А после наступления темноты они устроили пир.

Матросы собрались в кубрике; они во что бы то ни стало хотели увидеть «спасительницу Кузнечика» – и выпить за ее здоровье. Эсме оробела, оказавшись среди отпетых головорезов – за душой некоторых она видела не меньше десятка серых теней, – но матросы были дружелюбны, и если кто-то и вспомнил о старинном обычае приносить женщин в жертву Великому шторму, то только в шутку.

Все до единого твердили, что в долгу перед ней.

– Они очень ценят самоотверженность и смелость, – сказал капитан, когда они вышли из кубрика и направились в его каюту. – В наше время чаще встречается просто безрассудство, а это разные вещи.

В большой каюте был накрыт стол, за которым и расположились все участники ужина; Крейн представил их так церемонно, словно они собрались не на борту пиратского корабля, а во дворце Капитана-Императора. Эсме получила место по правую руку от капитана, по левую сидел крылан – как оказалось, звали его Джа-Джинни. Рядом с человеком-птицей расположился сухощавый пожилой мужчина по имени Эрдан – корабельный мастер. Одного взгляда было достаточно, чтобы память услужливо подсказала: именно с ним она столкнулась на пристани после разговора с Эйделом. Корабел тоже ее узнал и ободряюще кивнул, еле заметно улыбнувшись. Он был, как она сейчас разглядела, очень стар, хотя и казался крепким. Возле самой Эсме сидел плетельщик узлов Умберто, сменивший матросский наряд на добротную куртку. Его слишком грамотная для матроса речь перестала быть удивительной: простому морскому псу не место за капитанским столом. «Джа-Джинни, моя правая рука, – сказал Крейн. – И Умберто, соответственно, левая». Умберто виновато улыбнулся, словно прочитав ее мысли, и потер мочку уха, где блестела золотая серьга. Проверял – на месте ли сокровище, которого едва не лишился из-за сумасбродной выходки?

Целительница украдкой оглядела собравшихся – трудно было представить, что из всех один лишь Умберто пересекал экватор, но больше никто не носил такого украшения, как он. «Моряки предпочитают этим не хвастаться, – вдруг вспомнились ей слова Велина. – По крайней мере те, кто мыслит здраво и не желает нарываться на неприятности. Подумай сама: ведь если некто проходил экватор, значит, он бывал за пределами Окраины, а на такое способны лишь пираты и очарованные морем. Вот и делай выводы...» Да, посетители «Водяной лошадки» должны были догадаться, что парень в зеленой куртке не так прост, как кажется с виду, – потому, наверное, верзила-спорщик и не стал с ним драться...

Умберто поймал ее взгляд и лукаво улыбнулся.

Последнее место за столом досталось юнге. Кузнечик краснел и смущался, но честь, причитавшуюся ему за спасение капитанской жизни, принял.

– Этот первый тост, – магус поднял кубок, – за здоровье нашей гостьи, которая хоть и оказалась на борту «Невесты» не по собственной воле, повела себя как подобает члену команды!

Эсме покраснела, но, увидев, что все замерли и ждут, поняла: придется совладать с робостью и позабыть на один вечер о том, где она находится, – иначе праздник будет испорчен. Она протянула руку и с удивлением поняла, что не может поднять кубок. Он словно приклеился к столу, и ее пальцы соскользнули раз, другой, третий...

Кристобаль Крейн деликатно кашлянул.

– «Невеста», прекрати.

Эсме замерла. В следующий раз, когда она протянула руку к кубку, тот повел себя как подобает столовому прибору. Целительница подумала, что капитан вполне мог приструнить фрегат мысленно – и тогда она, не рассчитав силу, обязательно вылила бы вино на платье. А то и залила бы капитанскую рубашку...

– Благодарю, – сказала она, смущенно улыбаясь. – Так «Невеста» может каждую вещь на борту... закрепить?

Ответил ей не капитан, а корабельный мастер.

– Не каждую. – Голос у Эрдана оказался низкий и хриплый. – Многое из того, что вы видите в этой каюте, не то, чем кажется. Стол, к примеру, не деревянный – это часть тела фрегата, которую он может изменять по собственному желанию или по просьбе капитана... или моей. Соответственно, стол можно передвинуть, если хорошо попросить, но оторвать от пола и вынести из каюты нельзя. А все, что прикасается к столешнице, становится доступным «Невесте». Во время качки, знаете ли, удобно – точно знаешь, что вещи останутся на своих местах, – он демонстративно толкнул блюдо с жарким – оно не шелохнулось. – Вот так.