Страница 13 из 22
Непрерывное сокращение количественного потенциала научно-технической интеллигенции будет продолжаться. То, что рождаемость в Германии между 1965 и 2009 г. упала наполовину, а к 2050 г. сократится вдвое ещё раз, означает также, что в Германии сегодня рождается лишь половина талантливых умов поколения, рождённого в 1965 г., а ещё через два поколения их родится лишь четверть — только по демографическим причинам. Конечно, при этом уменьшается соответственно и число неталантливых, но ведь они не вносят никакого вклада в устранение «узких мест» в народнохозяйственном и общественном развитии. По существу, сама по себе величина численности населения вовсе не аргумент: в 1800 г. США имели население в 5,5 млн, в Англии жили 9 млн человек, в Германии 23 млн, во Франции 28 млн, а в Китае 400 млн. По числу жителей на квадратный километр Германия и в 2050 г. всё ещё будет населена в три раза плотнее, чем в 1800 г.
До 2050 г. численность населения в Германии упадёт на 10 %, численность работающих в целом — на 30 %, а численность работающих в возрасте 20–50 лет и того больше, а именно, на 40 %. Численность людей пенсионного возраста, напротив, увеличится на 50 %. И если сейчас в Германии на одного пенсионера приходится двое работающих, то к 2050 г. ожидается соотношение один к одному.
Поэтому в будущем будут предъявляться совсем иные, нежели сегодня, требования к готовности нести материальные жертвы, а также к трудоспособности занятого населения. Эти более высокие запросы будут обращены к людям, которые в срезе станут заметно старше: сегодня лишь 25 % работающих имеют возраст 50 лет и старше, в 2050 г. их будет 35 %. Среди инженеров уже сейчас число работающих старше 50 лет больше, чем их коллег моложе 35 лет{30}. Это можно приветствовать разве что по одной причине: рынок труда помешан на предпочтении молодых, но у этого безумия нет будущего. В течение десятилетий было обычным делом — решать проблемы в этой области по возможности ранним выходом на пенсию. В 2006 г. около 40 % предприятий с работниками, выплачивающими социальную страховку, не имели ни одного сотрудника старше 49 лет{31}. Лишь 56 % мужчин в возрасте 55–65 лет в Германии ещё работают, среди женщин в возрасте 55–65 лет работающих всего 40 %{32}. Это не может так оставаться и должно измениться (как показано в экстраполяции в гл. 2).
Современное изучение старения показало, что важные качества, такие, как тщательность, надёжность, чувство ответственности, сохраняются до преклонных лет, в то время как другие качества, такие, как быстрота, возможности реакции и комбинационные способности, равно как и многие формы текучего, то есть врождённого, интеллекта, подлежат возрастной деструкции. Однако у здоровых людей она происходит медленнее, чем зачастую принято считать, и может быть замедлена ещё больше путём тренировки и требовательности к себе. Действительно значимой деструкция работоспособности становится, как правило, лишь после 70 лет{33}.
Тело, к сожалению, стареет быстрее, чем дух. Скелет и органы чувств человека филогенетически рассчитаны на его исконное существование в качестве охотника и собирателя. Поэтому многим, начиная с 45 лет, нужны очки, после 55 — новые тазобедренные суставы, а после 65 — слуховой аппарат. Тяжёлую физическую работу большинство людей после 50 лет больше не могут выполнять, но им уже поздно переучиваться и переходить на должность с управленческой или умственной деятельностью.
Зачастую люди, исполняющие преимущественно физическую работу, и вовсе не пригодны для умственной или управленческой деятельности и уж тем более не пригодны для переобучения в поздние годы жизни, поскольку они, как выражаются политики в области образования, «одарены скорее практически». Они составляют, по нормальному распределению Гаусса, около четверти населения. Для этой четверти — уже вследствие технизации сферы труда — рабочих мест стало меньше. В 1960 г. в Гамбургском порту на загрузке и разгрузке судов было занято 14 тыс. человек, сегодня их всего 2400. Но за тот же временной промежуток грузооборот порта вырос с 31 до 110 млн тонн{34}. Один вильчатый автопогрузчик заменяет около 100 портовых грузчиков. В современном многоярусном складе необходим скорее мозг, чем мускульная сила, и уж там точно не сможет работать выпускник неполной средней школы, у которого были трудности с простыми задачками на сложение.
В будущем на рынке труда будет всё меньше предложений для нижней четверти среза по одарённости и результативности, ибо и ремесленные профессии, в которых раньше можно было устроиться, теперь требуют большего, чем приносит с собой эта четверть. Тем самым недостаток молодой поросли в квалифицированных рабочих профессиях становится серьёзной проблемой: на верхнем конце всё больше одарённых вовлекается в обучение в вузах, средний слой среза по одарённости сужается в соответствии с демографическим развитием, а искать выход в нижней трети шкалы одарённости и эффективности представляется возможным лишь весьма ограниченно — из-за отсутствующих там предпосылок.
На верхних уровнях рынка труда функции обычно изменяются в соответствии с жизненным циклом. Дипломированный химик начинает, как правило, в отделе исследований, позднее руководит — в качестве техника — выпуском продукции и затем поднимается в общий менеджмент, например как шеф по персоналу или руководитель предприятия. Если он не справляется с такой карьерой, то обычно уходит на пенсию досрочно. Информатик стартует как системный администратор, затем принимает на себя руководство рабочей группой или проектом, затем руководит отделом обработки информации или уходит в продажи и занимает, в конце концов, кресло CFO (Chief Financial Officer), то есть финансового директора. Что-то подобное происходит и у физиков, математиков и инженеров всех специальностей. В молодые годы они идут туда, где возникает непосредственно инновация, позже оказываются в отделах, где управляют инновациями и доводят их до состояния рыночного продукта. Это соответствует биологической кривой на графике человеческого интеллекта: врождённый интеллект достигает своего максимума в относительно юные годы и затем непрерывно падает, а приобретённый с опытом кристаллизованный интеллект — в случае соответствующей нагрузки — держится на высоком уровне долго и может даже расти до преклонных лет.
Если посмотреть на список лауреатов Нобелевской премии по физике и химии, то можно обнаружить, что ею были отмечены в большинстве случаев в поздние годы жизни за открытия, сделанные в возрасте от 30 до 45 лет. Знаменитый британский математик Бертран Рассел признаётся в своих воспоминаниях, что он никогда не чувствовал себя на большей высоте умственных сил, чем в 28 лет при написании своего главного труда «Principia Mathematica»{35}. По этому поводу историк Голо Манн выразился так: «Оглядываясь назад, он (Рассел) говорит, что перешёл в философию, когда стал туповат для математики, а в историю и политику перешёл, когда стал туповат для философии. Поскольку сам я изначально был слишком туп для математики и очень скоро отупел для философии, то я ничего не могу сказать об основании математики Рассела и очень мало — о его философии»{36}.
Мы знаем, что численность 20—30-летних упадёт к 2050 г. более чем на 40 %. Тем самым мы знаем, что ceteris paribus (при прочих равных условиях) на 40 % понизится также и немецкий инновационный потенциал в ближайшие 30 лет. Часто приходится слышать, что демографической угрозе для инновационного потенциала можно противостоять повышенной квотой выпускников высшей школы. Но этот рецепт может быть действенным лишь в том случае, если среди тех, кто сегодня ещё не учится, но в будущем должен пойти учиться, в большом числе отыщутся высокоодарённые в естественных науках дети. Однако едва ли такое случится, ведь в сегодняшнем контингенте абитуриентов 95 % действительно высокоодарённых получают аттестат, а из лучших абитуриентов уже 100 % учатся в вузах. Все те экономисты, специалисты по организации производства, юристы, германисты, политологи, социологи и философы, которые выходят из стен наших университетов, весьма способствуют общему уровню образования, однако их вклад в научно-технический прогресс всё же равен нулю. Ну не бывает в культурологии и общественных науках систематического прогресса, точно так же, как не бывает его в поэзии или изобразительном искусстве. Творения Энди Уорхолла не лучше работ Брейгеля, они всего лишь другие, Джеймс Джойс писал не лучше, чем Гёте, а просто иначе, и Генри Мур лепил не лучше Шадова, только по-своему. Напротив, двигатели внутреннего сгорания сегодня другие, чем 100 лет назад, а главное — лучше со всех точек зрения. То же самое касается ламп накаливания и телефонов.