Страница 6 из 74
— Красиво…
С того дня окружающий мир для Ани стал приобретать новые краски. Ей казалось, что у нее открылось второе дыхание, так знакомое по спорту. Даже в отношениях с подругами все возвращалось на прежние, привычные места.
Теперь каждую свободную минуту Аня читала, все больше увлекаясь. Ее мысли пробудились, а на этом пути нет движения вспять.
Девочки возвращались из школы втроем — Наташка, как уже повелось, шла немного в стороне со своим лопоухим поклонником. Лена и Аня постояли немного с Делей, потом, распрощавшись, поднялись на четвертый этаж пешком и тут заметили свернутую трубочкой бумажку, подсунутую под ручку двери квартиры Хотьковых.
— Ань, смотри, кто-то тебе послание оставил, — первая заметила Лена.
— Прямо-таки свиток из папируса, — улыбнулась Аня и вытащила бумажку.
— Точно, папирус. Ну читай же скорее, а то лопну от любопытства — вдруг тут объяснение в любви? — затараторила Лена.
Аня развернула записку. Там была странная фраза: «Аня! Поднимись к нам. О.Н.»
От внезапного и необъяснимого испуга у девочки сжалось сердце. Она протянула записку Лене. Та прочитала и мгновенно среагировала:
— Мамин почерк. Что-то случилось… Бежим! И они помчались на пятый этаж.
Дверь открыла Ольга Николаевна.
— Аня, все в порядке, — быстро сказала она. — Звонила твоя мама, все в порядке, — повторила она, пропуская девочек в квартиру.
— Что в порядке? Я не понимаю, тетя Оля…
— Ты не волнуйся… Андрей Иванович плохо себя почувствовал, и его отвезли в больницу. С ним Алла, она звонила, что все в порядке и что вернется поздно…
Повторяющееся «все в порядке» и непривычная суетливость тети Оли насторожили Аню.
— Как это — плохо себя почувствовал? — спросила Аня.
— Ну… просто ему стало плохо…
— Мам, да объясни ты все толком! — не выдержала Лена. — И почему ты дома, не на работе?
— Тетя Оля, что, мама вызвала вас с работы? — догадалась Аня. — Значит, папе очень плохо… Он жив? — еле пролепетала она и впилась глазами в соседку.
— Что ты такое говоришь, Аня! Конечно, жив! — воскликнула Ольга Николаевна.
— В какую больницу его отвезли?
— Я не успела спросить…
Зазвонил телефон. Лена метнулась к нему первая, схватила трубку:
— Да… Тетя Алла! Да, у нас. Как дядя Андрей? — повторила, глядя на Аню. — Он молодцом? Хорошо… поцелуйте его за нас. — Она протянула трубку Ане.
— Мама, что с ним? — крикнула Аня.
Ольга Николаевна и Лена замерли в ожидании.
— Мама, я приеду… Я приеду, — настойчиво повторила Аня. — Какая больница? Где? Говори, я запомню…
Аня поразилась, увидев в больнице мать: за несколько часов она осунулась, подурнела, под глазами пролегли темные круги. Она бросилась к дочери, прижала ее к себе, заплакала.
— Что-нибудь случилось за это время? — испуганным шепотом спросила Аня.
— Нет-нет, все по-прежнему, пока стабильно… не волнуйся. Просто я сорвалась… держалась, держалась — и вот… — Она замолчала, слезы душили ее.
Острая жалость к матери наполнила сердце Ани. Она вдруг женским чутьем поняла, как любит мать отца, что он значит в ее жизни. Поняла, вернее почувствовала, как нелепы, смешны и неуместны были ее детская ревность, настороженность и страхи.
Ни слова не говоря, она крепче обняла мать и стала целовать ее мокрое от слез лицо, потом усадила на потертый больничный диван и стала как маленькую гладить по голове, приговаривая:
— Все будет хорошо, все будет хорошо, мама, вот увидишь.
Отец принадлежал к поколению, которое вернулось с Отечественной войны прямо в институты, не снимая выцветших гимнастерок со следами от погон, нашивками за ранения и орденскими планками.
Демобилизовавшись, он подал в библиотечный институт. Во-первых, потому, что здесь принимали фронтовиков без экзаменов, чтобы хоть как-нибудь «разбавить» представителями мужского пола толпы девиц, ринувшихся туда после провала в других, более престижных вузах. Во-вторых, как он сам говорил, по склонности натуры был он с детства великий книгочей и считал самым гениальным изобретением человечества книгу.
Институт он окончил блестяще, однако от предложения поступить в аспирантуру отказался — перестарок! — и пошел на практическую работу.
Уже в начале пятидесятых годов заведовал небольшой библиотекой, расположенной в старинном двухэтажном особняке в тихом зеленом московском переулке.
Вскоре выяснилось, что, кроме глубоких знаний и любви к своему делу, он еще и хороший хозяин. Через несколько месяцев запущенный дореволюционный особняк чудесным образом превратился в прелестный уютный дом, который неожиданно оказался достаточно вместительным, чтобы и увеличить библиотечный фонд, и регулярно устраивать вечера встреч с писателями, артистами, учеными. Как уж отец договаривался и находил с ними общий язык, никто не знал, но приходили сюда знаменитости охотно и, что немаловажно для библиотеки, бескорыстно. Так и возник их знаменитый на всю Москву клуб «Встреча», куда потянулась студенческая молодежь. Их тут же пристроили к делу: историки раскопали «родословную» здания и его владельцев, строители помогали в его восстановлении и ремонте.
«Мои туальденоровые старушки библиотекарши воспряли духом и телом», — рассказывал отец. Оказалось, среди затрапезных дам есть молодые, привлекательные, а главное — умные женщины. Преобразившийся почти стопроцентный женский коллектив окружил своего директора заботой, вниманием и преданной любовью. Тот в свою очередь был со всеми внимателен, ровен и чуть игрив, так сказать, для увеличения адреналина в их библиотекарских жилах, что способствовало улучшению работы. А свои холостяцкие романы заводил на стороне, скрывая их от милых и любопытных биб-дам…
Из больницы отец вернулся слегка похудевший, но веселый: все время острил, рассказывал всякие истории о врачах, о своих однокамерниках, как он окрестил больных из своей палаты. Аня, хотя и навещала отца в больнице, только сейчас заметила некоторую вязкость его речи, особенно когда попадались слова со звонкими согласными.
Отец долго принимал ванну, брился, переодевался…
Вышел к торжественно накрытому столу в любимом домашнем свитере и ослепительной рубашке с повязанным под ней шейным платком.
Забежали Ольга Николаевна и Лена, поздравили с возвращением. Их тоже усадили за стол. Потом Аня мыла посуду, а отец с матерью долго о чем-то беседовали, сидя рядышком на тахте…
Вечером Аня заметила, что постель разбирала мама, а отец не протестовал…
Через несколько дней он вышел на работу, но уходил не так, как прежде, а к одиннадцати часам. Вечером ложился чуть раньше обычного. Словом, в жизни отца появились некоторые ограничения, которые настораживали Аню. И все-таки радостное счастливое чувство не покидало ее — отец снова дома!
Вскоре после возвращения отца из больницы в спортивной секции проходили отборочные соревнования — определялась группа юных спортсменов для выезда на сборы.
Аня бежала стометровку.
Чуть замешкавшись на старте, она через несколько шагов вдруг ощутила удивительное состояние полета, когда ноги несут тебя сами, едва касаясь земли, и вся твоя задача — не утерять божественный ритм бега.
Она пришла первой.
Потом начались интенсивные тренировки, и сразу же после окончания учебного года они уехали на спортивную базу.
Первые дни Аня очень тосковала по дому, особенно беспокоилась за отца. Но потом стали приходить частые письма, которые писали отец с матерью в четыре руки, — так это у них называлось «когда начинал письмо один, потом продолжал другой, после снова смена руки, а вокруг листа, на полях, сверху и снизу — шутки, смешные рожицы». И сразу же отлегло от сердца.
Аня полностью отдалась тренировкам. Самым неприятным на сборах стали для нее были нудные нотации тренера, но она готова была терпеть все ради того, чтобы еще раз испытать ощущение подъема, полета, которое пришло к ней на отборочных соревнованиях.
Привлекала и другая сторона трудных двухмесячных сборов — прикидочные соревнования, когда она выезжали в разные города. Подобные поездки оставляли самые яркие и восхитительные впечатления, и она не смогла бы точно ответить, что доставляло ей больше радости — соревнования, где почти всегда у нее оказывался лучший результат, или впечатления от знакомства с новым городом. Только за одно лето она повидала Ленинград, Ярославль, Владимир. В свой свободный день самостоятельно съездила в Боголюбское на экскурсию. Она уже читала об этом и знала, что еще до татарского нашествия Андрей Боголюбский построил здесь самый красивый на Руси княжеский дворец, уничтоженный впоследствии Ордой. Но сохранилась до наших дней церковь, где князь был убит заговорщиками. В его трагической судьбе проявилась страшная и загадочная историческая закономерность: сначала его отец, Юрий Долгорукий, убил за своеволие боярина Кучку, но пожалел его маленькую дочь. А когда она выросла, сын Юрия Андрей Боголюбский влюбился в нее и против воли своей родни женился…