Страница 57 из 74
«Притулилась», — подумала Аня, вспомнив любимое словечко тети Поли, которая частенько, подперев правой рукой подбородок, а левой — согнутый локоть правой, подолгу смотрела на нее с нескрываемой жалостью и сочувствием, словно Аня была смертельно и неизлечимо больна, и с горестным вздохом произносила: «Тебе бы к хорошему мужику притулиться…»
…Крохотная пиццерия располагалась в тихом переулке: несколько столиков в зале и несколько на тротуаре под тентами, отгороженных от прохожих кадками с экзотическими растениями.
Хозяин сам принял заказ. Это означало, что они здесь завсегдатаи своего заведения. Поглядывая на Аню, он что-то советовал мужчинам.
— О чем они говорят? — спросила она у Лены.
— Они заказывают какую-то особенную пиццу. Марио говорит, что ты здесь впервые, и хочет, чтобы тебе понравилось.
Пицца действительно оказалась необыкновенно вкусной. Аня так и не могла толком разобрать, что туда входило. То ли дело в Москве — сыр, примитивная колбаса и томатная паста, вот и все… И вино, которое заботливо подливал ей Марио, показалось очень вкусным. Наверное, она начинала привыкать к сухому…
Весь вечер они смеялись, говорили обо всем и ни о чем. Выяснилось, что Марио играет в теннис. Впрочем, выяснилось это только для Ани, потому что Франко и Лена конечно же знали. Просто сейчас пришлось к слову. И Лена немедленно вставила:
— Аня, почему бы тебе не сыграть с Марио?
— Вы серьезно занимаетесь теннисом? — спросил Марио.
— Нет, для своего удовольствия, — ответила Аня и метнула на Лену грозный взгляд.
— Я хотел бы сыграть с вами.
— Я не привезла ракетку.
— Нет проблемы — у меня найдется для вас.
— Я не люблю проигрывать, — смеясь, сказала Аня.
— Почему вы решили заранее, что проиграете? — удивился Марио.
— Иногда я чувствую силу противника, не выходя на корт.
— Никто не любит проигрывать, — изрек философски Франко. — Если бы любили, не было бы спортивных игр.
— Так я заеду за вами завтра после работы? — спросил Марио.
— О'кей, — согласилась Аня.
Почти полугодовой перерыв никак не сказался на Аниной игре, она все так же чувствовала мяч, уверенно подкручивала, предугадывала траекторию полета после удара Марио.
Минут десять они разминались и потом приступили к игре.
Марио любил действовать на задней линии, что, кстати, отлично соответствовало его характеру, спокойному, надежному, может быть, немного излишне флегматичному. Он подавал сильно и точно, гонял Аню по корту, навязывая ей свою манеру игры, в которой был конечно же значительно сильнее ее и которая совершенно не подходила Ане с ее взрывным, импульсивным темпераментом, стремительностью, резкостью. Аня любила неожиданно выходить к сетке, подрезать, гасить, рисковать, часто теряла на этом очки, но ее игра всегда привлекала зрителей.
Первую партию она проиграла вчистую.
Отдыхая, потягивая сок, она подумала, что нужно изменить тактику и попытаться побить Марио его же оружием — перейти на заднюю линию и играть до первой ошибки, но отказалась от этой мысли: во-первых, Марио был технически сильнее, а во-вторых, как шутил ее тренер, не корову проигрываем. Но Аня не любила проигрывать, а еще больше не любила играть не в свой теннис — осторожничать, выматывать, выжидать.
— Вы очень сильно играете, — похвалил ее Марио. — У вас атакующая манера.
— И на этом я проигрываю.
Ей подумалось, что в жизни, пожалуй, лучше иметь дело с теми, кто играет, как Марио, — надежно, спокойно, размеренно. А вот Олег тоже любил выходить к сетке… Господи, когда она перестанет вспоминать его?
После отъезда Николая она только и делает, что старается забыть — сначала его, потом Андрея, теперь вот Олега. Но у нее не очень-то получается…
Когда-то гостивший у них двоюродный дядюшка отца, известный ученый, блестящий рассказчик, человек с энциклопедическими знаниями и феноменальной памятью, отсидевший в советских тюрьмах и лагерях более двадцати лет, на восторженную реплику матери: «Сколько же вы помните, Михаил Алексеевич, сколько в вас мудрости!» — ответил с грустной улыбкой: «Мудрость не в том, чтобы помнить, милая Аллочка. Мудрость в том, чтобы забывать».
«Значит, я дура», — с присущей ей решительностью подвела итог своим мыслям Аня. Она ничего не могла забыть, а более всего Андрея, хотя он умер и уже никогда не возникнет в ее жизни. «Нет, не умер, а погиб, и убила его я. От этого мне никуда не деться…»
— Вы раздумали играть? — раздался голос Марио. Аня встала и решительно пошла на корт.
Все три партии она проиграла, хотя третья далась Марио с большим трудом.
Они пошли в бар, и Аня попросила заказать ей мороженого. Но Марио задумчиво посмотрел на нее:
— Мне после игры можно, проверено неоднократно. А вам, боюсь, может навредить, вы простудите горло.
— Пожалуй, вы правы, немного рискованно.
— Поэтому давайте воздержимся.
— Но вам-то зачем воздерживаться? — спросила Аня.
— За компанию.
— Нет-нет, ради бога, не надо жертв, — запротестовала Аня.
— Это не жертва, а самооборона, — заявил Марио.
— От кого вы собираетесь обороняться?
— От зависти.
— Не понимаю… — растерялась Аня
— Все очень просто: я буду есть мороженое, а вы будете пить кофе и страшно завидовать мне, и тогда со мной обязательно что-нибудь случится — либо я подавлюсь, либо уроню кусок на брюки.
Аня рассмеялась, и они решили выпить по чашечке кофе.
Марио довез ее домой и пригласил в следующее воскресенье поехать с ним в Альпы.
…Они выехали рано утром, чтобы не попасть в заторы и не стоять в бесконечной колонне автомашин, устремляющихся каждый уикенд к северным границам Италии.
Они проехали несколько небольших городков или деревень, Аня никак не могла понять разницы между ними — не это ли имели в виду коммунисты, когда говорили о стирании грани между городом и деревней? — потому что в каждом таком месте все улицы были мощены камнем, стояли великолепные дома, магазины сверкали витринами с теми же товарами, что и в Турине, а в центре чистенькой площади высился старинный храм.
— Мы едем к границе с Францией и Швейцарией, — объявил Марио. — Туда, где Сен-Бернарские перевалы.
— Разве их два? — удивилась Аня. — Я по школе помню только один.
— На самом деле их два — Большой, который ведет в Швейцарию, и Малый — во Францию. А мы с вами поднимемся на Монблан.
— Не может быть, — оторопела Аня, — каким образом?
— Ну, не на самую, конечно, вершину, но все-таки мы будем на Монблане.
— Господи, звучит как в чудесном сне! Подумать только — я сегодня буду на Монблане! — не могла успокоиться Аня.
Долина, по которой мчалась машина, постепенно сужаясь, вела их все дальше на север. Справа появились очертания настоящего рыцарского замка. Он стоял на вершине холма, на фоне круто поднимающейся вверх горы, серый, мрачный, словно покрытый многовековым слоем пыли, строгий, без затейливых башен и зубчатых стен. Это удивительное зрелище словно ворвалось в современность из глубокой старины.
Марио заметил, как Аня повернулась вслед за исчезающим из поля зрения замком, и сказал:
— Смотрите вперед, здесь в долине Аосты он не единственный — слева будет еще один замок.
Действительно, с крутого холма нависал прямо над дорогой и господствовал над всей местностью такой же суровый, как и первый, весь покрытый вьюном старый замок. Вероятно, у одного из его владельцев, что на протяжении веков сменяли один другого, разыгралась фантазия, и он пристроил легкомысленную и вычурную башенку, которая устремилась вверх, выпадая из общего, раннеготического стиля.
— Какая прелесть! — воскликнула Аня. — Там наверняка живет сказочная принцесса.
— Я должен вас разочаровать — в наше время принцессы любят комфорт, даже сказочные, а в таких замках, если их не реконструировать, не так-то просто жить — в них нет ни электричества, ни воды. Многие владельцы продают их, так как не в состоянии содержать.