Страница 38 из 74
— Это я виновата, он разбился из-за меня, — жестко заключила свой рассказ Аня.
Олег Иванович внимательно посмотрел ей в глаза, словно мгновенно понял все, и спросил:
— И все прошедшие годы вы живете с таким грузом на душе?
Аня только молча кивнула головой.
— Олег Иванович, ну объясните ей, что здесь нет ее вины — просто рок, судьба, что хотите, но только не ее вина. Я не могу ей никак втолковать…
— Милый вы человек, Леночка, — перебил он ее, — объяснить можно многое, но важно, что человек сам чувствует, — тут ничего не поделаешь, пока само не рассосется. Аня придет к этому, я уверен.
— Спасибо, — поблагодарила Аня и подумала, что тонкости в этом большом и красивом человеке больше, чем она предполагала.
— А каким ветром, простите, занесло вас в наш двор? — сменил тему разговора Олег Иванович.
— Мы были в гостях у наших друзей, — ответила Лена.
— Кто же они? Я тут всех знаю.
— Они недавно переехали.
— Минутку, сейчас догадаюсь — художник… м-мм… Платон!
— Вы уже успели с ним познакомиться? — спросила Аня.
Она взяла себя в руки и немного успокоилась после неожиданной встречи со страшным прошлым.
— Я не имел чести быть ему представленным, не знаю, какой он художник, но ругатель великий: не успел здесь поселиться, а уже со всеми собачниками переругался — видите ли, собаки лают под окнами его мастерской.
— Да что вы! Он, конечно, человек сложный, как большинство талантливых людей, и страшный матерщинник, но душа у него добрая, — заступилась за Платона Аня.
— А с Делей мы с детства дружим, — добавила Лена таким тоном, словно представила решающий аргумент в защиту Платона.
— Кто она?
— Его жена… подруга… Они прекрасные люди и талантливые художники, — с запальчивостью закончила Лена.
— Охотно верю, — улыбнулся Олег Иванович, — но собака — тоже человек.
— Нам пора. Всего хорошего. Кланяйтесь Ирине. — Аня протянула ему руку.
— О-о! От Ирины остались только воспоминания и Полли.
Они распрощались.
Уже у метро Лена сказала:
— Красивый мужик, седой, импозантный. Ты мне его иначе описывала.
— Вот и займись. И Полли не пропадет.
— Нет, Анька, он герой не моего романа. Эта ягода с твоего поля.
Аня замотала головой, но ничего не ответила. Когда через день Олег Иванович позвонил ей, она согласилась встретиться…
Через месяц он сделал ей предложение. Аня пришла к Ленке и объявила, хмыкнув:
— В моей жизни появился новый опыт. Обычно меня норовят первым делом затащить в постель, но сегодня мне вначале сделали предложение, а потом уже пригласили в койку.
— Олег Иванович?
— Он самый.
— И ты пошла?
— Бог с тобой! Я впервые почувствовала себя невестой и постаралась соответствовать своему положению — такое непривычное и приятное состояние.
— Он тебе нравится, — не спросила, а констатировала Лена.
— Нравится. Но не настолько, чтобы не иронизировать.
— Может, именно в этом залог счастья?
— Не знаю, надо проверить.
— Значит, ты согласилась?
— Если быть предельно точной, не сказала «нет», что в устах женщины означает «да».
— Ань, ты не находишь, что все ужасно прозаично? Может быть, не стоит торопиться?
— А что, похожу с годик в невестах, подумаю, понаблюдаю…
— Не ерничай, я серьезно.
— И я серьезно. Прости, но много ты от вашей с Витькой неторопливости выиграла?
— У нас все было предопределено. Если я и строила какие-то иллюзии, то лишь в самом начале, по молодости. Знаешь, есть такая лотерея, беспроигрышная: какой билет ни возьмешь, в каждом найдешь маленький выигрыш. А у меня — сплошь проигрышная лотерея, когда все билетики пустые и уже знаешь, что выигрыша не будет, а все равно тянешь следующий, рвешь и снова тянешь, пока тебя не стукнут по голове и не скажут: «Отвали!» Так что я в данном случае плохой пример. А ты подумай, любишь ли его.
— Я уже любила… Николая.
— Хочешь сказать, что выйдешь замуж совсем без любви? — уставилась Лена на Аню.
— Ну почему же. Мне с Олегом хорошо, спокойно, интересно, мне льстит, когда на него оборачиваются бабы, когда мы запросто ходим в Дом кино, в ЦДРИ, мне нравится, что на концертах в консерватории он не аплодирует между двумя частями сонаты, и еще многое, многое другое.
— А возраст? Он же много старше тебя.
— Ровно на пятнадцать лет, как у моих родителей. И знаешь, мне и это нравится. И вообще, если я засижусь в девках, боюсь, что во мне может вызреть маленькая шлюшка.
— Как, наверное, во всех настоящих женщинах, — оживилась Лена.
— Не слишком ли смелое обобщение? — улыбнулась Аня.
— У тебя есть аргумент против?
— Есть — Деля.
— Мы ничего не знаем о ее сексуальной жизни.
— Есть ли она вообще? Мне иногда кажется, что Деля все еще девушка. Платон мне друг — и только.
Подруги рассмеялись.
— Вы уже решили, где будете жить?
— У Олега, конечно. У него двухкомнатная квартира.
— И собака.
— Собаку я уговорю подарить тебе.
— Подумай, как интересно все складывается: до сих пор мы жили с тобой в одном доме, теперь ты будешь жить в другом, с Делей.
— Когда я перееду к Олегу и он подарит тебе собаку, я сразу же на всех подъездах вывешу объявление: «Дама с собачкой выйдет замуж за жильца этого дома, молодого, интересного, умного и прочее, прочее».
— И заживем одним домом! — подхватила Лена. Хотя Аня и иронизировала, но ей нравилось, что Олег Иванович все делает как положено. Он познакомился с ее родителями, пришел с букетом цветов, произвел хорошее впечатление на мать и, кажется, понравился отцу, во всяком случае, родители пригласили приходить чаще. Через несколько дней он опять пришел с букетом и конфетами, а когда все сели за стол, встал и торжественно попросил руки Ани. Мать посмотрела на отца, отец на Аню, та хотела съязвить, но только кивнула.
Но и став официальным женихом, Олег Иванович не торопился — один раз получив отказ, он вел себя сдержанно и только позволял себе целовать Аню. Ей было и приятно, и немного обидно, что он не проявляет настойчивости, и еще мучило беспокойство — а не тот ли он кот, который всю ночь водил кошку по крыше и рассказывал, как его кастрировали? За два дня до свадьбы она осталась у него… Все получилось так, словно они давно и счастливо были любовниками. Он долго ласкал ее, пока не довел до полного исступления, потом лег на спину, сильными руками взял за талию и посадил на себя верхом… И все происходило, как в детском видении: свет ночника, легкая музыка, льющаяся из плейера, неистовые телодвижения и еще то, чего она тогда не могла видеть, — капли пота на его лице и стиснутые от наслаждения губы и руки, с такой силой насаживающие ее на себя, что болели бока и росло желание впустить его еще, еще глубже, и наконец стремительный оргазм…
Сразу после свадьбы, которую отметили в ресторане Дома кино, пуделя отправили с оказией в Одессу — там Ирина находилась со съемочной группой художественного полнометражного фильма.
Деля и Аня очень тактично, исподволь свели и помирили Олега с Платоном, и оказалось, что обоим их знакомство принесло массу новых впечатлений, интересных бесед. Они начали обмениваться визитами. Аню огорчало, что встречи с Леной стали редкими — она все чаще уезжала на длительный срок за границу то с сотрудниками своей фирмы, то с иностранцами. Великолепное знание трех языков делало ее незаменимой в любой поездке, и все старались заполучить именно ее. Особенно часто ездила она в Италию — то ли сказывалось ее пристрастие к языку, то ли так складывались обстоятельства. А как хотелось по-прежнему забраться с ногами на тахту и поболтать с любимой подругой… Зато все больше и больше Аня стала сближаться с Делей и почти каждый день либо сама забегала к ней, либо приходила Деля.
Оказалось, что шутливое предположение — уж не девушка ли она? — было сделано с точностью до наоборот, выражаясь современным языком. Деля начала жить с Платоном, когда ей не исполнилось еще и шестнадцати. Сделала несколько абортов и теперь не могла иметь детей и очень страдала. Однако Ане показалось, что Платон заменял ей всех неродившихся детей, родителей, погибших в автокатастрофе, когда Деле было пять лет, друзей, весь мир. Устойчивый спрос на работы Платона давал им возможность жить вполне обеспеченно и счастливо. Что же касается прелестных пейзажей и натюрмортов Дели, то Платон по-прежнему собирал их, не давая ни выставлять, ни продавать. «Их время еще не пришло, — говорил он, — пусть пока полежат».