Страница 16 из 138
Доминик открыла сумочку и медленно, осторожно вынула небольшой пистолет. Она положила его на подушку, направив ствол в левый висок Хоторна, зацепила указательным пальцем спусковой крючок и напряглась, ожидая, когда музыка зазвучит громче... Нет, она не может этого сделать! Она ненавидела и презирала себя, но все равно не могла! Она любила этого человека, любила так же сильно, как боевика, погибшего на берегу Ашкелона!
Амайя Бажарат убрала пистолет обратно в сумочку и стремительно вышла из комнаты.
Хоторн проснулся. Голова раскалывалась, в глазах все плыло. Внезапно он понял, что Доминик нет рядом с ним. Но где же она? Тайрел с трудом поднялся с кровати, огляделся в поисках телефона, увидел его на столике, снова рухнул на кровать, снял трубку и набрал номер портье.
— Женщина, которая была здесь! — крикнул он в трубку. — Когда она ушла?
— Больше часа назад, — ответил клерк. — Хорошенькая леди.
Тайрел швырнул трубку, прошел в маленькую ванную; наполнил раковину холодной водой и сунул туда голову. Мысли его вернулись к острову Саба. Безусловно, она не вернется в Париж, не повидавшись с дядей... Но сначала ему нужно позвонить Джеффри Куку на Верджин-Горду и сообщить, что здесь они вытянули пустышку.
— То же самое в Кристианстеде и на Ангилье, старина, — сказал Кук. — Такое впечатление, что мы все втроемм гонялись за призраком. Ты вернешься к вечеру?
— Нет, мне здесь надо еще кое-что выяснить.
— Ты что-нибудь обнаружил?
— Я нашел и потерял, Джефф, но это имеет значение для меня, а не для тебя. Так что буду позже.
— Будь любезен. У нас есть еще два сообщения, которые нам с Жаком надо проверить.
— Сообщите Марти, Где я смогу найти вас.
— Это тому парню, механику?
— Да, ему.
Поплавки гидроплана коснулись спокойной глади моря, и самолет зарулил в небольшую полукруглую бухту частного острова, закрытую скалами. Летчик подогнал гидроплан к короткому причалу, на котором в ожидании стоял охранник, вооруженный лупарой. Бажарат вылезла на поплавок, ухватилась за руку, поданную охранником, и взобралась на причал.
— У падроне сегодня счастливый день, синьора, — прокричал сквозь шум винтов охранник, говоривший по-английски с ужасным акцентом. — Для него снова увидеть вас — гораздо полезнее всяких процедур в Майами. Он напевал арию, пока я мыл его.
— Вы тут управитесь? — быстро спросила Баж, — Мне надо прямо сразу пройти к падроне.
— А что тут трудного, синьора? Я оттолкну его за крыло, а дальше наш молчаливый друг все сделает сам.
— Отлично! — Амайя побежала по ступенькам, но наверху остановилась, переводя дыхание. Надо успокоиться и не показаться падроне возбужденной. Он не любил людей, теряющих контроль над собой. Нет, Амайя не впала в панику, но тот факт, что разведывательным службам известно о ее пребывании на островах, был для нее большой неожиданностью. Она могла допустить, что об этом мог узнать падроне через людей из долины Бекаа, но она даже не могла представить себе, что на нее начата охота и дело уже дошло до участия в ней Хоторна, завербованного разведывательными службами. Глубоко дыша, Амайя дошла до двери, потянула бронзовую ручку и вошла в дом. Пройдя примерно половину холла, она увидела сгорбленную фигуру в инвалидном кресле.
— Здравствуй, Анни, — произнес падроне со слабой улыбкой, выказывая всю, какую мог, радость. — У тебя был удачный день, моя единственная дочь?
— Я так и не попала в банк, — отрывисто ответила Бажарат.
— Очень жаль. А почему? Как бы я ни любил тебя, дитя мое, я не могу допустить, чтобы какие-либо суммы были переведены тебе с моих счетов. Это слишком опасно, но мои друзья на Средиземноморье смогут снабдить тебя всем необходимым.
— Деньги меня не слишком беспокоят, — сказала Амайя, — я могу завтра вернуться в банк и получить их. Меня тревожит другое: американцы, англичане и французы знают о том, что я нахожусь на островах!
— Конечно, знают, Анни! Мне ведь было известно о твоем приезде, и как ты думаешь откуда?
— Я предполагала, что от финансистов из долины Бекаа.
— А разве я не говорил тебе о Втором бюро, МИ-6 и даже об американцах?
— Простите меня, падроне, но в вас часто говорит кинозвезда, склонная к преувеличениям.
— Великолепно! — рассмеялся инвалид, заливаясь на все лады. — Но это не совсем верно. Американцы у меня на содержании, и они проинформировали меня о поступившем к ним сообщении, что ты находишься здесь. Но в каком месте, на каком острове? Это им неизвестно. Никто не знает, как ты выглядишь, а я должен признать, что ты мастерски меняешь внешность. Так в чем же здесь опасность?
— Вы помните человека по фамилии Хоторн?
— О да, конечно. Выгнанный со службы офицер военно-морской разведки США. Помнится, он был женат на женщине, которая служила и американцам и русским. Ты выяснила, кто он такой, и подстроила знакомство с ним, а потом развлекалась с ним несколько месяцев, когда приходила в себя после ранения. Ты думала, что сможешь что-то почерпнуть из его опыта.
— Я мало чему ценному научилась у него, но сейчас он снова в деле и охотится за Бажарат. Я встретила его сегодня и провела с ним несколько часов.
— Как это удивительно, дочь моя, — произнес падроне, внимательно разглядывая лицо Бажарат. — Какая радость для тебя. Ты была очень счастливой женщиной в те месяцы, о которых я упоминал.
— Надо максимально пользоваться подвернувшимися удовольствиями, отец мой. Он был для меня незнакомым инструментом, в котором было что-то, что могло мне пригодиться.
— Инструментом, который разбудил в тебе музыку, так ведь?
— Вздор!
— Но ты тогда пела и прыгала, как ребенок, которым никогда не была.
— Ваша кинематографическая память все преувеличивает. Просто у меня заживали раны, вот и все... Он здесь, понимаете? Он отправится на Сабу и будет искать меня там!
— О да, я вспомнил. Воображаемый старый дядюшка из Франции, да?
— Его нужно убить, падроне!
— А почему ты сегодня сама не убила его?
— У меня не было возможности, меня видели с ним и могли схватить.
— Еще более удивительно, — тихо произнес старый итальянец. — Обычно Бажарат всегда сама создавала такие возможности.
— Остановите его, мой единственный отец! Убейте его!
— Очень хорошо, дочь моя. Сердце не всегда может быть каменным... Ты говоришь, Саба? Меньше часа хода для нашей лодки. — Падроне поднял голову. — Скоцци! — крикнул он, призывая одного из своих охранников.
Яхты, совершавшие рейсы с туристами, обычно не заходили на Сабу, но Хоторн несколько раз бывал там. На всех островах радушно встречали капитанов чартерных линий, и Тайрел рассчитывал на это.
Он нанял гидроплан, на котором прилетел в самую тихую гавань острова. Хоторну хотелось получить всю возможную информацию, и ему охотно сообщали ее, но все это было не то.
Никто из моряков не знал старика-француза, проживающего вместе со служанкой, и никто не встречал женщину, похожую по описанию на Доминик. Но как они могли не знать ее! Высокая, эффектная белокурая женщина, которая так часто приезжает сюда навестить своего дядю? Это было очень странно, ведь портовые мальчишки обычно знали все, что происходит на острове, особенно в районе порта. Сюда приходили лодки с провизией, которую доставляли местным жителям. Торговцы традиционно знали все дороги, ведущие к домам покупателей, особенно на таком острове, как Саба. Но, с другой стороны, Доминик называла дядю «ужасным отшельником», а на острове была взлетная полоса и несколько скромных магазинчиков; их могли снабжать продуктами по воздуху. Может быть, для старика и служанки этого было вполне достаточно.
Тайрел отправился в почтовое отделение, где заносчивый служащий ответил ему: «Ты несешь чушь, парень! У нас нет почтового ящика для старика или женщины, говорящих по-французски».
Эта информация была еще более странной, чем та, которую он получил в порту. Тогда, давно, Доминик рассказывала ему, что дядя получает «приличную пенсию» от своей бывшей фирмы, которая перечисляется ему ежемесячно. Единственным объяснением здесь опять же могла быть взлетная полоса. Почта на островах работала нерегулярно, и вполне возможно, что Париж отправлял своему бывшему адвокату пенсию по воздуху с Мартиники. Это было бы проще и надежнее.